Легенда о рыцаре Саньке

19 апреля исполняется 115 лет со дня рождения Вениамина Каверина. Создавший без малого два десятка романов и повестей, дюжину детских сказок, оставивший яркие мемуары, он запомнился основной массе читателей как автор одной книги. Содержательно отчетливые и в то же время таинственно-романтические «Два капитана» вошли в славный перечень смыслообразующих произведений — тех, с которых «списывают» жизнь.

«Бороться и искать, найти и не сдаваться!» — мальчишеский девиз Саньки Григорьева, а также прямая цитата из стихотворения «Улисс» Альфреда Теннисона. Фраза, высеченная на обелиске в снегах Антарктики, стала знаковой для нескольких генераций прекраснодушных романтиков. 

Книга Каверина пользовалась такой популярностью, что даже на уроках географии дети принимались спорить с учителями, утверждая, что Северную Землю (первоначально та называлась Землей Императора Николая II) открыл не Борис Вилькицкий, а Иван Татаринов. 

В героев этого произведения верили так, как, наверное, в рыцарей Круглого стола. И даже больше. 

Саня, Катя, благородный капитан-полярник, подписывавший письма к молодой супруге «Твой Монтигомо Ястребиный Коготь», его коварный, словно из античной трагедии, двоюродный брат, любимый ученик и почти полная копия последнего мелкий и подлый Ромашка, грустная, всегда во всем черном, ни вдова, ни мужняя жена Мария Васильевна. Для первых читателей романа они были реальными людьми. 

О дальнейшей судьбе персонажей справлялись у автора посредством корреспонденции. Как и все популярные писатели тех лет, Вениамин Александрович получал горы пухлых конвертов. Интересовались, конечно, и прототипами. То, что «Два капитана» созданы на основе подлинных событий, не вызывало сомнений. Ведь первое десятилетие XX века было излетом эры Великих географических открытий. Так, американцы заявили о покорении Северного полюса еще в 1908-м. А в 1912-м, к предстоящему трехсотлетию царствования Дома Романовых, в Арктику отправились сразу три русские экспедиции — Георгия Седова, Георгия Брусилова и Владимира Русанова. Все эти походы закончились трагически. Фортуна улыбнулась лишь капитану Вилькицкому — годом позднее. 

«Я воспользовался историей двух отважных завоевателей Крайнего Севера. У одного я взял мужественный характер, чистоту мысли, ясность цели — все, что отличает человека большой души. Это был Седов. У другого — фактическую историю его путешествия. Это был Брусилов», — рассказывал Каверин. И хотя сегодня в разных источниках можно найти сведения о том, что к предприятию многие изначально относились скептически, роман убеждает в главном: рисковали отнюдь не ради чинов и злата. 

«Человеческий ум до того был поглощен этой задачей, что разрешение ее, несмотря на суровую могилу, которую путешественники по большей части там находили, сделалось сплошным национальным состязанием, — прочитал Санька в одном из писем Татаринова. — В этом состязании участвовали почти все цивилизованные страны, и только не было русских, а между тем горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись еще во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен желает во что бы то ни стало оставить за Норвегией честь открытия Северного полюса, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг». 

«Стало быть, вот куда метил Катин отец! — восхитился Саня. — Он хотел, как Нансен, пройти возможно дальше на север с дрейфующим льдом, а потом добраться до полюса на собаках». 

Юноша подсчитал, во сколько раз быстрее было бы на самолете. И тут же позвонил Кате. «Разве твой отец отправился на Северный полюс?» — «Н-н-нет. А что?» 

Девушка вместе со своей подругой Кирен собиралась в тот момент в зоопарк — смотреть грызунов, макак и бесхвостых мартышек из Гибралтара. Герой, конечно же, присоединился к компании дамы сердца. Однако прогулка вышла не вполне куртуазной: у той самой клетки с гиббонами ему встретился давний враг, его бывший отчим, постаревший и сильно подурневший Гаер Кулий. «От прежнего молодцеватого Гаера остались только усы кольцами да угри». Этот тип когда-то служил в батальоне смерти, бил мальчика и его сестру, погубил их мать. Григорьев не удержался и высказал все, что думал. Хотя вообще-то намеревался убить. Катя с Кирен, не посвященные в суть дела, лишь развели руками. 

Вообще обстоятельства и ключевые сцены у Каверина постоянно складывались в духе героического эпоса или даже рыцарского романа: мистически-случайные встречи, совпадения, проливающие свет на истину, указывающие путь к святому Граалю; профанирующие все и вся персонажи, ведуны, путники, приводящие в нужные места, прекрасные дамы, угодившие в беду. 

Те самые письма, вынесенные на берег реки в Энске, да еще и в кармане мертвого почтальона, зачитываются вслух тетей Дашей — вместо сказок. Простую женщину завораживает аристократический эпистолярный стиль. Оказавшись уже в столице, Саня помогает донести сумку незнакомой старушке, которая, как выясняется, живет в доме инфернального директора. Здесь и закручиваются обе коллизии: романтическая и приключенческая. Впервые Григорьев выручает хорошенькую задаваку Катю по мелочи, избавляя от унизительной выволочки отчима: берет на себя вину за испорченный лактометр. Зато во второй раз речь идет уже о настоящем спасении: обиженная на Саню и поверившая подлецу Ромашке девица рискует повторить судьбу матери, Марии Васильевны, прожившей жизнь во лжи с нелюбимым мужчиной. По сюжету именно он, Николай Антонович, отвечая за снабжение экспедиции, намеренно загубил Ивана Татаринова, дабы заполучить себе его жену. Правда о директоре школы, раскопанная все тем же неутомимым Санькой, приводит к трагическому исходу, некоему жуткому подобию катарсиса. Мария Васильевна накладывает на себя руки.

Земля Марии, расположенная между 86-м и 87-м меридианами, ближе к Русским островам и архипелагу Норденшельда, была обнаружена летчиком Александром Григорьевым, когда он совершил вынужденную посадку. Старый латунный багор, позеленевший от времени, с надписью «Шхуна «Святая Мария», стал наконец обретенным Граалем. Нашелся последний лагерь Ивана Львовича, его останки, письма с фотопленками. Предстали взору прощальные слова: «Горько мне думать о всех делах, которые я мог бы совершить, если бы... хотя бы не мешали. Что делать? Одно утешение — что моими трудами открыты и присоединены к России новые обширные земли».

В финале — счастливая молодая семья и «заходящие в Енисейский залив корабли, приспускающие флаги», завидев издалека могилу капитана Татаринова. Белокаменный обелиск сверкает в лучах незаходящего полярного солнца. Справедливость восстановлена, память возвращена. «Мое единственное утешение, что у меня все-таки оказался свой путь...» — отмечал на склоне лет сталинский лауреат Вениамин Каверин. 

Даже не путь к читателю, но особое место в сердцах и умах поколений нашел его герой — простой парень, сын врага народа, сирота, беспризорник, беглец, правдоискатель, русский офицер, прирожденный аристократ духа, человек большой души, рыцарь без страха и упрека. Казалось бы, перед нами идеализированный типаж романтика, рожденный классической советской литературой. Однако миф переплетается с действительностью. Арктическая могила, своего рода край обетованный, манит до сих пор. Экспедиция «По следам двух капитанов», отправившаяся на поиски брусиловской «Святой Анны», потерпела крушение на острове Белый уже в 2016 году — за свои сохраненные идеалы отдали жизни три человека, включая руководителя Олега Продана...

Иллюстрация на анонсе: А. Лурье. Эскиз обложки к роману «Два капитана»

Книжная палата

Владимир Реданский. Во льдах и подо льдами

М.: Вече, 2017. — 448 с.

Очередное переиздание написанной еще на рубеже веков книги говорит прежде всего о двух вещах: во-первых, она востребована читателями, а во-вторых, исследованная в ней тематика продолжает оставаться крайне актуальной. В последние годы наблюдается нешуточная активизация геополитической борьбы за контроль над Арктикой, и то, что в 2014-м у нас появилось Объединенное стратегическое командование «Север», нередко именуемое Арктическими войсками, — самое убедительное тому подтверждение. В состав объединения входят подводные и надводные силы, морская авиация, береговые части и ПВО.

Военный историк капитан первого ранга в отставке Владимир Реданский рассказывает о последовательном развитии в нашей стране идеи подледных плаваний и ее практической реализации; о том, как русские судостроители создавали не имеющие в мире аналогов корабли, способные под вековыми льдами Арктики достигать Северного полюса. 

Немало внимания уделено истории появления в России первых субмарин. Реданский приводит крайне любопытные факты. Например, о деятельности военного инженера Карла Шильдера, построившего на свои средства в 1834 году на Александровском механическом и литейном заводе в Петербурге подводную лодку: «В том же году на Неве состоялись ее испытания, которые прошли весьма успешно. Лодка Шильдера отличалась рядом новшеств. Она была построена целиком из металла и знаменовала собой начало «железного» судостроения в России. Для определения глубины погружения конструктор установил на судне манометр, соединенный с забортной водой трубкой, став, таким образом, изобретателем первого глубиномера. Наконец, Шильдер снабдил свою подводную лодку помимо шестовой мины шестью ракетами в двух бортовых трехствольных установках. Его по праву можно назвать пионером создания ракетного оружия подводного флота, тем более что он впервые в мировой практике осуществил запуск ракеты из-под воды».

Подробно освещена тема героизма советских и российских подводников при несении службы в Полярном бассейне. Повествуется о противоборстве подводных флотов США и СССР в период «холодной войны», о специфических обстоятельствах арктических операций, прежде строго засекреченных. А также о беспримерном мужестве и высочайшем профессионализме наших моряков, вот уже много десятилетий обеспечивающих надежность русского ракетно-ядерного щита.