Слышим мы голос родной

«О походах наших, о боях с врагами долго будут люди песни распевать…», «Майскими короткими ночами, отгремев, закончились бои», «Строчит пулеметчик за синий платочек, что был на плечах дорогих…» 24 марта исполнится 110 лет со дня рождения Клавдии Шульженко, артистки, вдохнувшей в эти известные каждому строчки вечную жизнь. 

Существует стереотип, согласно которому для того, чтобы пробиться на большую сцену, женщине необходимо обладать либо неотразимой внешностью, либо феноменальными голосовыми данными. А еще лучше совмещать и то, и другое, как говорится, «в одном флаконе». Шульженко, по большому счету, не могла похвастать ни первым, ни вторым, но это не помешало ей стать примой советской эстрады, любимицей не одного поколения соотечественников. 

Она родилась в Харькове в семье бухгалтера. Несмотря на столь прозаическую профессию, отец будущей знаменитости был неравнодушен к музыке. Клавдия Ивановна вспоминала: «Первое художественное впечатление связано с отцом. От него я впервые услышала украинские народные песни. Он приобщил меня к пению. Отец серьезно увлекался музыкой: играл на духовом инструменте в любительском оркестре, а иногда и пел соло в концертах. Его выступления, его красивый грудной баритон приводили меня в неописуемый восторг... Тем не менее ничто не предвещало моей песенной судьбы».

В отроческие годы Шульженко хотела стать актрисой, а не певицей. Обладательнице идеального слуха и поставленного от природы голоса (пусть и не самого сильного) казалось, что пение — дело нехитрое. А вот хорошо сыграть способен далеко не каждый. Не исключено, что именно этот, основанный на девичьем максимализме подход предопределил творческое кредо Шульженко: именно она явилась первой — и поныне непревзойденной — «играющей певицей» (не путать с поющей актрисой) в истории СССР. Но таковой ей еще предстояло стать… 

А пока шестнадцатилетняя девочка пришла на показ в Харьковский театр драмы, где исполнила любимую песню отца «Розпрягайте, хлопці, коней». Аккомпанировал начинающей артистке мало кому известный тогда композитор Исаак Дунаевский, заведовавший в театре музыкальной частью. Шульженко стали предлагать небольшие роли (в частности, она играла в местных постановках «Периколы», «Детей Ванюшина», в спектакле «Казнь»), но все это имело мало общего со всенародной славой, о которой мечтала Клавдия. И постепенно она стала осознавать, что, пожалуй, все-таки именно в вокальной деятельности состоит ее истинное призвание. А тут еще судьба предоставила подходящий случай. 

В 1924 году на гастроли в Харьков приехала известная оперная певица Лидия Липковская. Побывав на концерте, Шульженко была потрясена до глубины души. Набравшись смелости, отправилась в гостиницу к Липковской, где представила на ее суд несколько песен. Прославленная вокалистка стала первым человеком, отметившим незаурядный лирический дар Шульженко. Именно его и посоветовала развивать юной артистке. 

Та вняла напутствию и на протяжении нескольких лет активно занималась составлением собственной программы, пополняла репертуар, сотрудничая с поэтом Павлом Германом, композиторами Валентином Кручининым и Юлием Мейтусом, постоянно оттачивала вокально-артистическое мастерство на различных выступлениях. К концу 20-х Шульженко подошла уже довольно известной исполнительницей, что позволило ей в 1928-м отправиться с концертами в Ленинград. Поездка имела большой успех: певице предложили стать участницей местного мюзик-холла в представлениях «Аттракционы в действии». Именно с этой программой Клавдия Ивановна в следующем году впервые посетила Москву.

Примерно тогда же произошли серьезные изменения и в личной жизни: в 1930-м она вышла замуж за эстрадного артиста Владимира Коралли, а вскоре у них родился сын. 

В творческом отношении тридцатые были неоднозначным периодом для Шульженко. С одной стороны, именно в это время появились песни, которые стали по-настоящему широко известными («Челита», «Простая девчонка», «О любви не говори»), артистка сделала первые профессиональные граммофонные записи, внушительными тиражами выпускались пластинки. С другой — ее частенько упрекали в показной лиричности, поругивали за избыток чувствительности и «мелодекламационную манеру». Но меняться Шульженко (даже если бы она того и захотела) было уже поздно. Тем более, что никакие выпады и подковырки критиков не помешали ей стать лауреатом Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, проходившего осенью 1939 года. 

Однако подлинная слава (если подобный термин в суровых военных реалиях сколь-нибудь уместен применительно к артисту) обрушилась на Шульженко во время Великой Отечественной. Вступив в ряды действующей армии, Клавдия Ивановна стала солисткой Ленинградского фронтового джаз-оркестра. Для защитников охваченного блокадой города в самый трудный, первый год окружения коллектив дал более пятисот концертов. Приходилось выступать в окопах и под бомбами, жизнь певицы не раз подвергалась опасности. Позднее она вспоминала: «Мы выступали на аэродромах, на железнодорожных платформах, в госпиталях, в цехах заводов, в сараях и палатках, на льду, припорошенном снегом, на Дороге жизни. Концерты часто прерывались вражескими атаками. Наш автобус был изрешечен пулями и осколками. К месту, где предстояло выступать, мы порой пробирались под обстрелом, перебежками. Двое музыкантов наших умерли от голода. Дело было в блокадном Ленинграде — что уж тут подробно рассказывать. Не пристало жаловаться тем, кто все-таки выжил».

В августе 42-го ансамбль был вывезен в Москву, но выступления на фронте продолжались до конца войны. Наряду с довоенным репертуаром Шульженко исполняет песни, без которых впоследствии не обходилось ни одно ее выступление. Речь, разумеется, о знаменитых «Давай закурим» и «Синем платочке». Последняя, кстати, была уже довольно известной композицией — мелодию написал польский композитор Ежи Петерсбурский еще до начала Великой Отечественной. Но в том, что эта вещь стала одной из главных тем военного времени, велика заслуга Клавдии Ивановны. Именно она, узнав, что сотрудник газеты 54-й армии Волховского фронта лейтенант Михаил Максимов (с ним Шульженко встретилась на Ладожском озере, где выступала с очередным концертом) пишет стихи, высказала пожелание: «Песня популярна в народе, у нее приятная мелодия. Но нужны слова, которые бы отражали нашу великую битву с фашизмом».

После войны (к окончанию которой, кстати, Клавдия Ивановна подошла, будучи награжденной орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Ленинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945») она фактически воцарилась на сцене. С тематическими сольными программами «Песни прошлых лет», «Песни о любви», «Вечера песни Клавдии Шульженко» выступала в лучших столичных залах, постоянно гастролировала по стране. Свободных мест на концертах вчерашней «простой девчонки», а теперь умудренной жизнью, познавшей ей цену женщины, как правило, не было. 

Знаковым стал 1954 год, отмеченный выпуском первой долгоиграющей пластинки, съемками в кинофильме «Веселые звезды», а также расставанием с Владимиром Коралли, с которым Клавдия Ивановна прожила двадцать пять лет. Через пару лет она познакомилась с известным кинооператором Георгием Епифановым и вскоре вышла за него замуж. Впрочем, этот брак тоже не был идеальным — супруги то расставались, то вновь сходились. Мужчинам всегда было непросто с этой очаровательной, элегантной, но весьма эгоцентричной, привыкшей быть в центре внимания дамой. 

Шульженко активно гастролировала на протяжении еще двух десятилетий, однако после триумфального юбилейного концерта в 1976 году в Колонном зале Дома союзов (в рамках которого артистка исполнила двадцать песен в сопровождении попеременно эстрадно-симфонического оркестра, инструментального ансамбля и фортепиано) прекратила сольную деятельность. Лишь иногда принимала участие в сборных концертах, а также делала новые записи на фирме «Мелодия». 

В последние годы жизни она сильно болела — ни о каких выступлениях (даже фрагментарных) и работе в студии речи уже идти не могло. Лишь изредка, когда еще была в состоянии, садилась за рояль: он хотя бы на некоторое время помогал забыть о невзгодах.

«Я стала эпохой в нашей культуре», — однажды, окидывая взглядом пройденный творческий путь, без ложной скромности заявила певица. Ее собеседника, знавшего, что от заниженной самооценки Шульженко никогда не страдала, тем не менее подобная безапелляционность несколько покоробила. Он осторожно заметил: мол, это народу решать. «Народ может и забыть», — последовал ответ. Сегодня мы знаем: Клавдия Ивановна сомневалась напрасно.