Не подшиты, стареньки

«Вчера вечером слушал радио. Поймал Москву. Пела русская баба. Пела по-нашему, по-волжскому... Песня окончилась, я только тогда заметил, что реву белугой... Уж очень правдиво пела». Так Федор Шаляпин отреагировал на выступление в эфире Лидии Руслановой. 27 (14) октября отмечается 115-я годовщина со дня рождения великой русской певицы. 

Восторженно-чувственную реакцию знаменитого отечественного баса легко понять. В том, что Русланова исполняла не «правдиво», а уж тем более фальшиво (не в плане неверно взятых нот, разумеется, а в проявлении недостаточной эмоциональности) ее никогда нельзя было упрекнуть.

Лидия Андреевна жила песней, растворялась в ней. И та отвечала взаимностью, на протяжении всей жизни артистки поддерживая и выручая в самых непростых ситуациях. 

Налицо тот самый случай, когда люди сказывают: петь научилась раньше, чем говорить. Еще сызмальства она заслушивалась различными мелодиями, на интуитивном уровне отдавая предпочтение не пафосным маршевым мотивам (в годы, на которые пришлось детство певицы, они звучали повсеместно и были наиболее востребованы), а русской народной песне. Эту искреннюю любовь пронесет до конца дней. 

Первые импровизированные «представления» девочка начала давать с шести лет. Будучи уже состоявшейся, признанной артисткой, вспоминала: «Мать лежала тяжело больная (болезнь эта и свела ее в могилу), а я расхаживала, как по сцене, на русской печке и пела все подряд, что знала... Песни учили меня, растили, воспитывали, раскрывали глаза на мир. Что я знала бы без песен, что бы могла понимать?» 

Именно это знание-понимание спасло маленькую Русланову (от рождения Прасковью Лейкину-Горшенину: об истории появления сценического псевдонима, ставшего впоследствии знаменитым на всю страну, доподлинных сведений не сохранилось). Рано потерявшая родителей, сама еще несмышленыш, она была вынуждена заботиться о младших брате и сестре. Ходила по дворам, пела. Но не воспринимала это как унижение, не стеснялась. Напротив, петь любила и делала это самозабвенно, с нескрываемым удовольствием. Однажды на девочку обратила внимание богатая чиновница и, растрогавшись, определила троих Лейкиных по разным приютам. 

Окидывая взглядом хмурое саратовское приютское детство, Русланова говорила: «Пение выручало меня... На рукоделии, с которым ничего у меня не получалось, подружки выполняли мой урок, а я за это пела им или «врала», что в голову приходило, рассказывала тут же сочиненные диковинные истории… По ходу этих историй кто-нибудь из персонажей обязательно должен был петь». И она пела, на ходу придумывая и мотив, и содержание.

Незаурядный дар заметно перерос стены приюта. Слухи о саратовском самородке распространялись, и в 1917 году, когда певице было шестнадцать, она дала свой первый официальный концерт — перед солдатами Временного правительства. После исполнения запланированной программы с простодушным видом спросила: «Ну а теперь что делать? Я все песни спела, которые знаю». На что из зала последовал столь же непосредственный ответ: «Да ты начинай сызнова!» 

Вот в этом «сызнова» и заключается главный секрет руслановской гениальности: тесный душевный контакт установился у нее со слушателями предреволюционного, революционного и постреволюционного периодов. Русская народная песня была нужна людям вне зависимости от классов, сословий и политических убеждений. И Лидия Андреевна это прекрасно понимала: «Лет в семнадцать я была уже опытной певицей, ничего не боялась — ни сцены, ни публики... Моя вся сила была в непосредственности, в естественном чувстве, в единстве с тем миром, где родилась песня. Я это в себе берегла». 

В 20-е годы ее сценический облик оформился полностью: и в том, что касается поведения на сцене, и в отношении подбора концертных костюмов. Дебютировав в 1921-м в качестве профессиональной артистки эстрадного театра «Скоморохи», она через несколько лет становится солисткой Центрального дома Красной Армии. Изменилась и личная жизнь: в конце десятилетия Русланова вышла замуж за известного конферансье Михаила Гаркави, с которым прожила тринадцать лет. 

Пик всенародной популярности пришелся на 30–40-е. В предвоенное десятилетие она объездила с гастролями весь Советский Союз: от Белоруссии до Крайнего Севера и от Закавказья до Дальнего Востока. К тому же в это время широкий доступ к массовому слушателю получили грампластинки. Записи Руслановой расходились огромными тиражами. 

А в годы войны певица, выезжая на фронт в составе концертных бригад, становится безоговорочным №1 среди советских артистов. Апогеем всенародного признания явилось ее выступление у Бранденбургских ворот, на ступенях поверженного Рейхстага. Именно в первой половине сороковых появились в репертуаре знаменитые «Валенки», на долгие годы ставшие визитной карточкой. В ходе того берлинского концерта, в ответ на тысячеголосую просьбу спеть «Валенки», она, игриво подмигнув бойцам, воскликнула: «А сейчас «Валенки», не подшиты, стареньки, которые до самого Берлина дошагали!»

Тогда же, в военное лихолетье, познакомилась с генерал-майором Владимиром Крюковым, соратником Георгия Жукова. Знакомство (Георгий Константинович был желанным гостем в доме Руслановых-Крюковых) в итоге сыграло не последнюю роль в том, что несколько лет она провела в заключении. После войны Жуков, как известно, несколько лет находился в опале, и его «тень» невольно падала на ближайшее окружение. Сначала забрали Крюкова, затем по статье 58 УК РСФСР («Антисоветская пропаганда») была арестована и его супруга. Осужденную в 1948-м, Русланову изначально приговорили к десяти годам тюремного заключения, однако спустя пять лет амнистировали и полностью реабилитировали. 

В подробностях этой истории сегодня копаться бессмысленно — концов все равно не сыскать. Не воспримешь без горечи крик души той поры, когда раны более-менее зарубцевались. На вопрос приемной дочери Маргариты: «Все, что ты заработала, отняли. Как ты можешь спокойно к этому относиться?» — Лидия Андреевна ответила: «Все это не имеет значения. Унизили ни за что перед всей страной — вот это пережить невозможно». 

Оказалось, возможно. И страна помогла своей любимой певице: забыв, поняв и — если у кого еще были сомнения — простив. После освобождения в 53-м и вплоть до кончины двадцатью годами позднее она постоянно гастролировала, принимала участие в фестивалях. Ее неподражаемый голос звучал на радиостанциях, а неповторимый облик появлялся (пусть не так часто, как хотелось бы) на телеэкранах. 

Лидия Русланова — своего рода золотая середина русской народной песенной традиции — с сугубо хронологической точки зрения. Между учительницей Надеждой Плевицкой, концерты которой девочка Лида старалась не пропускать, и Людмилой Зыкиной, правопреемницей лучшей исполнительницы таких шедевров, как «Окрасился месяц багрянцем», «Светит месяц», «Я на горку шла», «На муромской дорожке», «Очаровательные глазки».

На то и золотая, чтобы всегда оставаться самой яркой, недосягаемой.