Культ без личности

Эпоха Никиты Хрущева, которую у нас зачастую называют «оттепелью», завершилась 55 лет назад. А начиналась она почти сразу после смерти Сталина убийством Берии, обвиненного — скорее всего, ложно — в попытке государственного переворота. Несмотря на этот мрачный контекст, первые перемены казались радужными, нацеленными на улучшение жизни советских людей. Наращивался выпуск товаров ширпотреба, продовольствия, развивалось жилищное строительство, снижались сельскохозяйственные налоги, у колхозов и совхозов списывали накопленные долги, поощрялось развитие подсобных хозяйств. Горожанам начали бесплатно раздавать дачные участки — по 10 соток. Поначалу правление в стране было коллективным, но реформы проводил глава правительства Георгий Маленков. Хрущев лишь умело подстроился к ним, зарабатывая популярность.

Интриганом он был весьма ловким и опытным. Опираясь на старых сталинистов — Молотова, Кагановича, Ворошилова, Микояна, — обвинил Маленкова в правом уклоне и сместил с поста председателя Совета министров. В 1956-м на XX съезде КПСС Никита Сергеевич вдруг выступил с докладом о культе личности, в связи с чем обрел впоследствии славу творца «оттепели», демократа во власти. Готовили этот доклад недавние созидатели того самого культа во главе с профессором Петром Поспеловым, а Хрущев, пользуясь случаем, постарался переложить на Сталина с Берией преступления, в которых сам чрезвычайно активно поучаствовал. Ведь он являлся одним из самых рьяных организаторов террора 1930-х, добровольно входил в расстрельную «тройку» по Москве и Московской области, возглавлял чистки на Украине, постоянно просил увеличить ему лимиты на применение смертной казни. Причем размахнулся так, что Сталин был вынужден останавливать его телеграммой: «Уймись, дурак».

Его единоличная заслуга в деле разрушения ГУЛАГа — тоже миф. Первые реальные шаги в данном направлении предпринял как раз Берия, амнистировавший почти половину заключенных (1,2 млн). Хрущев же тот процесс приостановил. Собственную амнистию он осуществил в 1955-м по просьбе канцлера ФРГ Конрада Аденауэра, отпустив на волю оставшихся в СССР военнопленных. Заодно освободил осужденных за пособничество оккупантам полицаев и старост, бандеровцев и прибалтийских «лесных братьев». И только после XX съезда ГУЛАГ был ликвидирован, объявлялось о реабилитации 700 тыс. человек. Хотя к тому времени количество «политических» в лагерях составляло лишь 110 тыс. Из них 67 тыс. — изменники и каратели времен войны.

По мере укрепления власти первый секретарь ЦК КПСС стал проводить свои реформы — в основном шапкозакидательские. Приступил к широкому освоению целины. Народу внушалось, что она завалит страну хлебом, даст огромные прибыли. Развернулась чисто хрущевская штурмовщина. С помпой, под бравурные лозунги, в степи Сибири и Казахстана бросили немыслимые ресурсы, отправили эшелоны с сельскохозяйственной техникой, трудящейся молодежью, специалистами. Там не было элементарно необходимого, жилья, станций. Трактора и комбайны сваливали прямо в снег. Техника ломалась, ржавела. Люди ютились в бараках, болели, гибли.

Другим средством, будто бы пригодным для того, чтобы одним махом поднять экономику, Хрущев счел кукурузу. Приказывал сажать ее повсюду, сокращая посевы прочих культур. Объявлял: если «кукуруза не родится, то виноват в этом не климат, а руководитель». Начальство, чтобы усидеть в своих креслах, лгало о высоких урожаях. Ко всему прочему Никита Сергеевич рассудил, что централизация промышленности и сельского хозяйства приводит к лишней бюрократии. Упразднил 25 из 37 союзных министерств, вместо них в каждой области появился совнархоз, руководивший местными предприятиями. В управлении народным хозяйством возникла страшная путаница.

Подобные сумасбродства объединили против него как соперников, так и вчерашних соратников: Молотова, Маленкова, Кагановича, Ворошилова, Булганина, Шепилова. В 1957 году они решили легитимно, на заседании Президиума ЦК снять первого секретаря. Однако он извернулся, нашел опору в лице прекрасного полководца, но отнюдь не искусного в политических интригах маршала Жукова. Георгий Константинович поддержал Хрущева, считая себя обязанным ему за должность министра обороны и четвертую Звезду Героя. Вопрос перенесли на пленум, а там Никита Сергеевич переиграл противников, обвинив в «сталинских преступлениях». Их повыгоняли и с руководящих постов, и даже из партии. Однако и в высочайшем авторитете Жукова Хрущев усмотрел угрозу для себя. Через полгода уволил его по надуманным обвинениям.

Тогда-то власть главного коммуниста страны и стала единоличной, а реформы посыпались как из ведра. Кстати, в молодости он был троцкистом, и многие его установки повторяли троцкистские. Грянула «вторая коллективизация» — с запретом приусадебных хозяйств для колхозников, предписанием сдать государству личный скот. Последовало укрупнение колхозов, появился термин «неперспективные деревни» — их предстояло ликвидировать. Кукурузная лихорадка дополнилась мясной и молочной. Хрущев ставил задачу за три года утроить производство мяса, а чтобы ее выполнить, забивали весь скот, включая молодняк.

Первый секретарь озаботился и реформой образования. Соединяя умственный труд с физическим, как следовало из учения Маркса, для старшеклассников ввели работу на производстве — два дня в неделю. В вузы стали принимать абитуриентов с обязательным двухлетним рабочим стажем, а первокурсников направляли трудиться на предприятия. Разделение партийных и советских органов на промышленные и сельскохозяйственные с удвоением числа административных служащих вызвало еще большую путаницу.

Хрущев начал очередные гонения на церковь. Если при Сталине число действующих храмов превысило 20 тысяч, то при его фактическом преемнике сократилось до семи с половиной тысяч. Никита Сергеевич с высоких трибун обещал показать по телевизору «последнего попа».

Некоторые его шаги до сих пор не находят логичного объяснения. Так, в 1936 году Сталин под страхом уголовной ответственности запретил аборты. Хрущев же в 1955-м их легализовал, при том, что во всех развитых странах они еще считались преступлением. (Только в 1964-м по этой причине в СССР не родились 5,6 млн детей.) Некоторой загадкой до сих пор выглядит и передача Украине никогда не принадлежавшего ей Крыма. До того момента лишь один документ указывал на то, что полуостров может быть украинским — решение Версальской конференции 1919 года, принятое по инициативе президента США Вудро Вильсона. Получается, что лидер СССР зачем-то его исполнил?

Дружбу с Западом он налаживал в привычном для себя духе. Провозгласил поворот от холодной войны к мирному сосуществованию и соревнованию: дескать, надо превзойти иностранцев по уровню жизни, и они сами поймут, что при коммунизме лучше. Под лозунгом «Догнать и перегнать Америку» и ему подобными принималась программа построения коммунизма, а на международном уровне делались широкие односторонние жесты. Хрущев вывел войска из Австрии, сдав важнейший плацдарм в Центральной Европе, вернул Финляндии военно-морскую базу Порккала в 17 км от Хельсинки, полученную по итогам войны. Демонстрируя миролюбие, устраивал массовые сокращения вооруженных сил: сперва на 1 млн, потом еще на 1,3 млн человек. При этом сделал вывод: если есть баллистические ракеты, то в авиации, флоте, артиллерии нет прежней надобности. Резались на металлолом первоклассные корабли, самолеты, прекращались перспективные разработки.

Страны третьего мира, которые признавались дружественными, Хрущев счел своим долгом щедро «кормить». Им направляли колоссальные средства, технику, специалистов. Зато с Китаем он поссорился. Крайне важный в мировом противостоянии стратегический союз порушил, доведя ситуацию до состояния открытой вражды. А между тем западные державы ответного миролюбия не проявляли вовсе, налаживание связей с СССР использовали для достижения собственного влияния. Силы не сокращали, а наращивали, обкладывали наши границы собственными военными базами. Когда же вскрывалось их коварство, хрущевское сумасбродство приводило к другим крайностям: Берлинский и Карибский кризисы едва не довели до глобальной войны.

Между тем и его реформы оборачивались постепенным развалом. Распашка целины не только погубила пастбища, но и вызвала эрозию почвы. «Сказочная» урожайность через пару лет снизилась на 65 процентов. Расчет на кукурузу лопнул мыльным пузырем. В погоне за плановыми показателями забили скот, порушили деревню. Страна оказалась на грани голода. За хлебом выстраивались огромные очереди, советским гражданам выдавали по буханке в одни руки. Дошло до восстания в Новочеркасске. Волнения и забастовки катились по другим городам. Чтобы спасти положение, правительство было вынуждено начать закупки хлеба в США, Канаде — вот так «догнали и перегнали Америку».

Стоит отметить, что и «свободы» хрущевской «оттепели» были сугубо пропагандистскими. Уже после XX съезда за пять лет по политическим статьям было осуждено 4676 человек. Ослабление государственного контроля, упразднение МВД, привели к повальному воровству, связи с зарубежьем — к валютным спекуляциям. В 1961-м были приняты два указа, предписывавших ужесточение наказания за эти преступления вплоть до смертной казни. В три следующих года по данным статьям расстреляли 5 тыс. человек! Наверное, не стоит воспринимать слишком серьезно и осуждение «культа личности». Исследователи подсчитали: фотографий Хрущева и славословий ему публиковалось в советской прессе в семь раз больше, чем ранее в отношении предшественника. Грудь Никиты Сергеевича украсили четыре звезды Героя Социалистического Труда (у Сталина была одна).

Возмущение текущим правлением неуклонно нарастало. Наконец, и партийная верхушка сошлась в убеждении: пока не докатилось до народного взрыва, Хрущева надо менять. Центрами оппозиции стали секретари ЦК Леонид Брежнев и Александр Шелепин (к нему примыкал председатель КГБ Владимир Семичастный). Методы выбрали законные, в рамках партийной демократии. Но для этого с членами ЦК встречались втайне от Хрущева, прощупывали, договаривались.

Желающие донести о подозрительном поведении партийных товарищей нашлись, однако из неясных предупреждений Хрущев понял лишь, что против него зреет коллективное недовольство. Пригрозил членам Президиума: «Что-то вы, друзья, против меня затеваете. Смотрите, в случае чего разбросаю, как щенят». Опасность он считал несерьезной, 29 сентября 1964-го отправился в отпуск в Пицунду. 11 октября к нему прилетел сын Сергей, подтвердил: готовится заговор. Но первый секретарь был слишком самоуверен, на всякий случай позвонил Полянскому, наорал на него, сказал, что знает об интригах и, когда вернется, покажет всем «кузькину мать».

Шелепин с Семичастным забили тревогу, вызвали находившегося в Берлине Брежнева и запустили процесс переворота: оповестили министра обороны Родиона Малиновского, начали созывать пленум ЦК. 12 октября Никите Хрущеву позвонили, известили о том, что возникли проблемы в сельском хозяйстве, нужно, дескать, его присутствие. Он сперва отмахивался, потом согласился прилететь. Заподозрил ли неладное? Возможно. Однако сделать уже ничего не мог: особняк в Пицунде охраняли люди Семичастного; море блокировали военные корабли, небо — военные самолеты.

В Москве с аэродрома первого секретаря привезли на заседание Президиума ЦК, где и высказали все, что о нем думают. Уже собирался пленум ЦК для его снятия...

Впрочем, Никите Сергеевичу было бы грешно жаловаться на судьбу. Его не поставили к стенке, подобно тому, как он сам поступил с Берией, не исключили из партии, как это произошло с Молотовым, Маленковым и Кагановичем. Отстранили с очень мягкой формулировкой: «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Сохранили спецобеспечение, элитную дачу, пенсию.

Должности, которые он занимал, разделили. Правительство возглавил сильный экономист Алексей Косыгин, первым секретарем (с 1966-го — генеральным) стал Брежнев. Почему? Против Хрущева объединились разные группировки кремлевской верхушки: «старики» Суслов, Пономарев, «молодые» — Шелепин, Семичастный, «сталинисты» Воронов, Мазуров, Полянский. Кандидатура Брежнева представлялась «нейтральной», а человеком он был разумным и доброжелательным, не хамил, не устраивал диких разносов. К тому же меньше других был способен на роль диктатора. В итоге устраивал всех.

Он и свое правление начал взвешенно, избегая резких шагов, отыскивая компромиссные решения. Буйное реформаторство свернул. Впоследствии Леонида Ильича обвиняли в этом, обзывали его эпоху «застоем». Но он фактически спас страну, обеспечил ей 18 лет спокойной и относительно благополучной жизни.

Хотя то, что хрущевщина не была официально осуждена, впоследствии сказалось: через несколько лет после смерти Леонида Ильича к власти дорвались такие «реформаторы», по сравнению с которыми личность Хрущева, пожалуй, выглядит не такой уж и темной.

Фото на анонсе:DPA/TASS