Эллада против Османов

Национально-освободительная революция — это горячие лозунги, реяние знамен, звон и скрежет штыков. Цели ясны, помыслы чисты. Обретут ли смельчаки счастье в борьбе в «век девятнадцатый, железный»?.. 

В Грецию, скованную тяжкими кандалами Османского ига, доносятся слухи о возникшей в России тайной организации «Филики этерия», что означает «Общество друзей». Речи основателей — Николаоса Скуфаса, Эммануила Ксантоса и Атанасиоса Цакалофа — исполнены праведного гнева, зовут на битву. 

«Геройской кровию земля промокла...»

В 1818-м «Этерия» ищет лидера и обращает взоры на соотечественника, министра иностранных дел России, графа Иоанна Каподистрию. Тот на предложение возглавить организацию отвечает отказом. Но отыскивается другой пассионарий...

Наступает время решительных действий. В ночь на 6 марта (22 февраля) 1821 года несколько сотен вооруженных людей под покровом темноты переправляются через замерзший Прут. Их ведет увенчанный боевыми наградами генерал русской армии Александр Ипсиланти. Плечом к плечу с ним сподвижники: родные братья, полковник Кантакузен, Георгий Мано, польский офицер Гарновский. 

Через несколько дней революционный отряд прибывает в Яссы. Сторонники «Этерии» встречают Ипсиланти и его товарищей гулом восторженных приветствий. Князь обнимает их, повторяя: «Я пришел умереть с вами».

Первые столкновения с турками оказываются победоносными. Оптимизм революционеров уже не бурлит — бьет через край. 

Уже в отечестве потомков Фемистокла
Повсюду подняты свободы знамена,
Геройской кровию земля промокла
И трупами врагов удобрена!

Это слова будущего декабриста Кондратия Рылеева. 

Стремительная карьера

Генерал происходил из богатой греческой семьи. В нем текла кровь бунтаря и воина. Он был храбр, честолюбив, жаждал освобождения родины, как и его предки. Родитель, князь Константин Ипсиланти, господарь сначала Молдавии, потом Валахии, замыслил план восстания против турок. Но грандиозная затея провалилась. Вынужденный бежать в Россию, он вскоре узнал о злодейской расправе османов над его 82-летним отцом.

Карьера Александра Ипсиланти не то что двигалась — стремительно неслась вверх. 15-летним он был представлен ко двору, где его благосклонно приняла вдовствующая императрица Мария Федоровна, обещавшая «покровительствовать ему при вступлении его в свет». В апреле 1808-го Александр поступил в Кавалергардский полк, сам государь на соответствующем прошении начертал резолюцию: «Зачислить в кавалергарды с чином корнета». 

Спустя два с лишним года стал поручиком, еще через пару лет, в ходе Отечественной войны — штаб-ротмистром. А незадолго до этого участвовал в Бородинском сражении. 

В заграничной кампании 1813 года, в сражении при Дрездене, с ним, уже ротмистром, случилась беда: неприятельское ядро оторвало правую руку. Тяжелое увечье, казалось, зачеркнуло возможность дальнейшей военной службы. Русский император, наслышанный о его геройстве, проявил участие и пожаловал тезку званием флигель-адъютанта. А вскоре 25-летний Ипсиланти был произведен в генерал-майоры. 

Мысли об угнетенной родине не оставляли его. Во время бесед с друзьями и близкими «надежда, что греческий народ некогда будет свободен, являлась ему радужным сном» (Панчулидзев С.А. Сборник биографий кавалергардов, 1724–1908). 

Князь был романтиком, но не лишенным обстоятельности. Понимал, что грекам в одиночку не справиться с поработителями. И лелеял мысль склонить к поддержке соплеменников русского царя. Рассчитывал Ипсиланти и на помощь графа Каподистрии. 

Умный и бескорыстный

Граф — родом из старинной аристократической семьи, жившей на острове Корфу. Учился в Италии медицине, однако стал политиком. В частности, занимал пост государственного секретаря Республики Семи Островов — первого в новой истории независимого островного государства греков. Когда эта территория перешла под контроль Наполеона, Каподистрия получил приглашение перейти на русскую службу. Это было в 1807 году.

И его карьера — видно, при дворе греков жаловали — развивалась молниеносно. Меньше чем через десяток лет ему кланялись те, кто прежде взирал на него с иронической усмешкой. Его все чаще видели оживленно беседующим с царем, что вызывало жгучую ревность придворных. Впрочем, расположение Александра I грек завоевал отнюдь не лестью, а делами. К примеру, император нередко пользовался советами графа во время Венского конгресса европейских держав 1814–1815 годов. 

«Совершенное его бескорыстие в денежных и служебных отношениях, — писал современник, — всегдашняя скромность, воздержанность и большая откровенность, ловко соединенная с чувством повиновения, с каждым днем укрепляли и увеличивали его влияние на Александра Павловича». Писатель Николай Карамзин называл графа «умнейшим человеком двора».

Каподистрия обрел известность не только на дипломатическом поприще. Имел репутацию просвещенного человека, вращался в кругах литераторов. Стал почетным членом известного литературного кружка «Арзамас», куда входили Александр Пушкин и Василий Жуковский. 

Каподистрия всей душой был на стороне своих соплеменников. Вынашивал план создания независимого греческого государства. Считал, что Сербия, Валахия и Молдавия должны стать независимыми от Турции странами, объединенными в политический союз. 

Свои соображения — задолго до выступления Ипсиланти со товарищи — представил Александру I. Но тот к этим планам отнесся скептически. Идея ослабления Османской империи казалась заманчивой, однако вступление в войну с мощной турецкой армией таило непредсказуемые, опасные последствия. К тому же искры греческой революции могли рассыпаться по всей Европе и залететь в Россию. 

Не будем забывать и то, что на Венском конгрессе страны — победительницы Наполеона договорились о нерушимости послевоенного миропорядка, о невмешательстве во внутренние дела других государств. В отличие от «союзников» Россия была намерена выполнять взятые на себя обязательства.

Граф понял, что надеждам на прямую помощь Российской империи сбыться не суждено. И как прагматичный, трезвый политик скептически отнесся к устремлениям Ипсиланти и его сторонников. Потому и ответил отказом на предложение возглавить «Этерию». Деньгами, впрочем, революционерам помог изрядно. 

«Отныне он принадлежит истории»

24 февраля 1821 года Ипсиланти составляет обращение к грекам: говорит о необходимости единения во имя победы, сочувствии их делу, которое разделяют многие европейцы. Уверяет, что им на помощь идет некая «державная сила», под которой подразумевается помощь русской армии. 

Он отправил письмо российскому императору, находившемуся на конгрессе в Лайбахе. Князь, в частности, писал: «Благородные движения народов исходят от Бога, и, без сомнения, по Божию вдохновению поднимаются теперь греки свергнуть с себя четырехвековое иго. Долг в отношении к отечеству и последняя воля родительская побуждают меня посвятить себя этому делу... Я смею уверить Ваше Императорское Величество, что никакие человеческие силы не могут остановить этот благородный порыв греков и что сопротивление общему желанию нации может только погубить ее навсегда, тогда как, управляя ее энтузиазмом, должно надеяться спасти ее. Государь! Неужели вы предоставите греков их собственной участи?..»

Еще одно послание ушло в адрес Каподистрии. 

«Первый шаг кн. Ипсиланти прекрасен и блистателен! — восторгался Пушкин. — Он счастливо начал! 28 лет, оторванная рука, цель великодушная. Отныне он принадлежит истории».

Негодующий отказ

Весть о походе Ипсиланти вызвала бурю восторга в России. Вдохновились событием и поэты. Вильгельм Кюхельбекер сочинил «Греческую песнь», где были такие слова:

Века шагают к славной цели;
Я вижу их: они идут!
Уставы власти устарели;
Проснулись, смотрят и встают

Доселе спавшие народы:
О радость! Грянул час, 
веселый час свободы!..

Пошли слухи о том, что Александр I намерен бросить на помощь восставшим армию блестящего генерала Алексея Ермолова. Рылеев возрадовался: «Наперсник Марса и Паллады! / Надежда сограждан, России верный сын, / Ермолов! Поспеши спасать сынов Эллады...»

Ничего подобного не произошло. На письма Ипсиланти, отправленные императору и Каподистрии, ответил последний. Слова его дышали негодованием: «Как вы смели обещать жителям княжества поддержку великого государства? Никакой помощи, ни прямой, ни косвенной, не получите вы от императора, ибо мы повторяем, что недостойно его подкапывать основания Турецкой империи постыдными и преступными действиями тайного общества... Ни вы, ни ваши братья не находятся более в русской службе, и вы никогда не получите позволения возвратиться в Россию».

Но мало кто знал тогда, что Ипсиланти оказался вне закона. Шел сбор денег для сражавшихся греков, отовсюду звучали призывы начать отправку добровольцев. 

По Москве и Санкт-Петербургу полетели слухи, что ссыльный Пушкин бежал из Бессарабии в Грецию на помощь революционерам.

Поэт и впрямь затевал отъезд, следил за ходом событий, регулярно пополнял «Журнал греческого восстания». Однако... разуверился в успехе этеристов, и прежде всего — в способностях их лидера. Доказательство тому — фрагмент из повести «Кирджали»: «Александр Ипсиланти был лично храбр, но не имел свойств, нужных для роли, за которую взялся так горячо и так неосторожно. Он не умел сладить с людьми, которыми принужден был предводительствовать...» 

Судьба мятежного генерала

Поход Ипсиланти завершился плачевно. Регулярная турецкая армия разбила его отряды. Сам князь вынужден был бежать в Австрию, где его арестовали и посадили в каземат как государственного преступника.

Князя Александра обвиняли в том, что он окружил себя «целой армией родных и льстецов». Говорили, что в штабе Ипсиланти царила анархия, он вел себя надменно, словно император, с боярами обращался, как с лакеями, заставляя их долго и униженно ждать в прихожей... Но как же жаль сквозь толщу веков этого гордеца! Объятый благородным порывом, он искренне хотел счастья своему народу. Пусть и не представлял, какую глыбу ему предстояло свернуть. Как бы там ни было, Ипсиланти начал дело, которое продолжили другие. И завершили успешно. 

Он целых шесть лет томился в застенках. Не помогло и обращение матери, Елизаветы Ипсиланти, к Александру I. Император ответил, что «обязанности высшего порядка, независимые от всяких личных взглядов, запрещают ему исполнить ее желания». 

Лишь в ноябре 1827 года князя освободили. Но путь в Россию перед ним был закрыт, как и дорога в Грецию. Несчастный хотел поселиться в Италии, однако судьба отмеряла его последние дни. Доехав до Вены, 31 (19) января 1828 года Александр Ипсиланти внезапно скончался от удара.

Опальный политик и «полковник Райкос» 

Каподистрия вскоре после выступления мятежного князя потерял расположение царя и вынужден был уйти в отставку. Жил в Женеве, пристально следя за событиями на родине. Жаждал добраться туда, и случай такой представился. 

Пламя, зажженное Ипсиланти, продолжало бушевать. В 1830 году национальная революция в Греции завершилась освобождением страны. Греки приняли гражданскую конституцию. А правителем был избран Иоанн Каподистрия.

Тот был полон энергии, планов по обустройству нового государства и не подозревал, что финал его жизни уже близок. 9 октября (27 сентября) 1831 года Каподистрия пал жертвой заговора... 

Среди добровольцев, участвовавших в той революции, были не только русские греки, но и воины с куда более распространенными в наших краях фамилиями. Один из них — Николай Райко. Этот герой заведовал крепостью Паламидис, занимал должность военного губернатора города Патры. Прославился в Греции как главный начальник артиллерии, подполковник армии. Его, служившего бескорыстно, отказывавшегося от всякого вознаграждения, называли «полковник Райкос».