На светлейшей стороне

Более эффективного менеджера, а точнее, благоустроителя страны в истории России, пожалуй, не было. Он не только реформировал армию, но и заложил основы развития многих отраслей отечественной экономики на десятилетия вперед. Заслуги великого екатерининского фаворита невозможно оспорить, хотя посмертная судьба сложилась печально: потомки Григория Потемкина недооценили, историки и литераторы долгое время писали о нем лишь как о всесильном временщике, самодуре и любителе роскоши. Чтобы исправить подобную несправедливость, нужно было всего лишь внимательнее всмотреться в жизнь этого яркого, ни на кого не похожего человека.

Фаворит фавориту рознь

Будущий генерал-фельдмаршал, светлейший князь, могущественный царедворец появился на свет в родовом имении под Смоленском, в дворянской семье среднего достатка. Никто из его предков не вращался в высшем свете, не вписал имя в историю страны, к тому же Григорий рано остался сиротой. Мальчика пригрели дальние родственники. Он поступил в Благородную гимназию Московского университета, которую окончил с золотой медалью. Рослый плечистый юноша, как ни странно, мечтал не о военной и даже не о дипломатической карьере, увлекался богословием и подумывал о духовном служении. Намеревался постричься в монахи и со временем стать архиереем. Однако Потемкин вовремя понял, что не в силах отказаться от благосклонности к нему прекрасного пола.

Поступил в гвардию. Правда, вскоре вновь начал мечтать о тихой жизни за церковной оградой. Молодого офицера мучили головные боли. По совету какого-то знахаря он неудачно поставил компресс и лишился глаза. В отчаянии подумывал о том, чтобы все-таки удалиться в монастырь. И все же мирские амбиции взяли верх.

Его роман с Екатериной развивался странно. Как и многие гвардейцы, Григорий Потемкин отличился в дни переворота, когда будущую императрицу возводили на престол. Но после этого он не занял заметного положения при дворе. Почти на десять лет всех затмили братья Орловы. Только потом выяснилось, что все те годы русская Семирамида присматривалась к одноглазому офицеру.

Когда началась война с турками, он приложил немало усилий, чтобы попасть в действующую армию. Проявил себя как храбрый и расторопный генерал. В 1770 году участвовал в знаменитом походе Петра Румянцева. В то лето русская армия трижды разгромила бесчисленные крымско-турецкие войска — при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле. Главнокомандующий не всегда был доволен действиями Потемкина, и все-таки за вклад в те виктории Григорий Александрович получил свой первый весомый орден — Георгия 3-й степени. Дальновидный Румянцев постарался приобщить его к высшему свету. Сам Петр Александрович не любил вращаться в светских кругах, но умел внедрять в окружение императрицы своих людей. Впоследствии оказалось, что Потемкин не способен действовать по чьей-либо указке — не тот характер.

В это время завязалась его дружеская переписка с царицей. Благодаря письмам она и полюбила его. А потом, при встрече, они сблизились окончательно. К тому времени государыне исполнилось 40 — возраст по меркам того времени совсем не амурный. Старый холостяк Потемкин был на 10 лет моложе.

Писаным красавцем его не находили: смугловатый, косой, громадный. Родственные души, как известно, можно определить по отношению к смешному и печальному. Григорий Александрович, как никто, умел рассмешить Екатерину, его остроты подолгу не выходили у нее из головы. И грустили они синхронно, утешая друг друга после безотрадных событий.

В 1774–1776-м они почти не расставались и, по-видимому, даже обвенчались — тайно, в Москве, в Вознесенском храме у Никитских ворот. У них родилась дочь Елизавета, носившая, по обычаям того жестокого по отношению к бастардам времени, усеченную фамилию отца — Темкина.

На него посыпались награды, звания и почести. Он стал вице-президентом Военной коллегии, получил графский титул и несколько деревень с тысячами крепостных душ. Екатерина восторгалась его одержимостью, неуемным порывистым характером. Потемкин был ничуть не похож на немецких кавалеров — если чем-то увлекался, то днем и ночью не знал покоя, полностью отдавался страсти. Императрице нравилось, что этот франт и вертопрах в такие дни напрочь забывает и об этикете, и об аккуратности, ходит всклокоченный, взъерошенный. Государыню забавляла даже его неряшливая привычка грызть ногти во время важных государственных переговоров. Для любимого мужа она находила ласковые слова, которыми пестрят ее письма: «родная душенька моя», «золотой мой фазанчик», «сокровище».

Григорий Орлов приоткрыл для Екатерины ее вторую Родину, Потемкин распахнул для нее Россию — страну необъятных возможностей, великого терпения и благородства души, страну победителей, необыкновенных людей — таких, как Иван Кулибин, которым они вместе восхищались, или чудаковатый Суворов, не проигравший ни единого сражения.

Церковный брак не принес им семейного счастья. Идиллия оказалась недолгой. У мужа появились новые увлечения — и государственные, и амурные. Жена не отставала: очередного фаворита Петра Завадовского ей представил сам Потемкин. Не следует думать, что они были законченными циниками. Григорий Александрович то ревновал, то избегал Екатерину, но в конце концов, отбросив предрассудки, они нашли обоюдно удобный стиль взаимоотношений: полная свобода по части любовных похождений, до которых царица оставалась большой охотницей и на шестом десятке лет. Потемкин тоже куролесил на славу. При этом оставался вторым человеком в государстве — безоговорочно. С этого пьедестала его не мог сдвинуть ни один фаворит. Бывшие возлюбленные по-прежнему почти каждый день писали друг другу откровенные и ласковые письма, подробно обсуждали государственные дела. Так, например, по их эпистолам можно в нюансах проследить этапы присоединения Крыма.

Григорий Александрович все больше внимания уделял государственным заботам, месяцами путешествовал по югу империи, обустраивая Новороссию.

Присоединение к России Крыма и Кубани — несомненная заслуга Потемкина, ставшего в те годы князем Таврическим и фельдмаршалом. Эти почести заслужены не в будуаре, а на трудной государственной ниве. Он умело выдвигал талантливых людей, находил их и пестовал. Среди любимых сотрудников — адмирал Федор Ушаков, дипломат Яков Булгаков.

Редкие свидания с Екатериной в ту пору напоминали встречи старых друзей после долгой разлуки, именно друзей, а не супругов и любовников.

Правда и ложь о потемкинских деревнях

Еще один триумф Григория Александровича — путешествие Екатерины по южным рубежам страны в 1787 году. Российскую самодержицу сопровождали европейские дипломаты и знатные особы, вплоть до австрийского императора. Это был бенефис Потемкина, а также международная премьера Новороссии и Крыма. Путешественники увидели новые русские поселения и корабли, стали свидетелями армейских маневров. Разумеется, князь Таврический стремился показать «товар лицом» и не обошелся без некоторой показухи, однако миф о картонных дворцах и хижинах имеет мало общего с реальностью. Да, Потемкин устраивал фейерверки, приказывал разрисовывать фасады домов. Но дома были не бутафорские, а самые настоящие.

Французский путешественник Форсия де Пилес несколько лет спустя с чьих-то слов пересказал для европейских читателей досужую легенду: «Оные многочисленные деревни, предмет ее восхищений, были созданы для проезду ее и разрушены в тот же день, и несчастные крестьяне, пришедшие за тридцать и сорок лье, чтоб стать по сторонам пути и жить в оных домах в продолжение нескольких дней, были отосланы восвояси. То было изобретение гения Потемкина, который сумел таковою хитростью нового рода убедить свою монархиню, что страна, почитаемая пустынею, процветает». Так и появилось понятие «потемкинские деревни», крайне несправедливое по отношению к деятельному управленцу, заложившему дюжину городов и построившему черноморский флот.

История империй знает немало победителей, завоевателей. Потемкин умел осваивать необжитые территории, создавать среди степей форпосты, переселять туда землепашцев, ремесленников, налаживать торговые пути. Мы часто вспоминаем о том, что Россия являлась житницей Европы, но забываем, что именно Новороссия и Кубань стали в свое время огромным земледельческим центром. А Херсон, Екатеринослав, Кривой Рог, Николаев из небольших поселений быстро превратились в заводские города. Вот вам и «потемкинские деревни».

Мало сказать, что Григорий Потемкин реформировал армию, он ее усовершенствовал. Покончил с прусскими тактическими догмами, ввел подразделения стрелков-егерей, разработал удобное обмундирование, отказался от макияжа, от всего, что бессмысленно изнуряло солдат.

Генерал-фельдмаршал рассуждал здраво: «Завиваться, пудриться, плесть косу — солдатское ли сие дело? У них камердинеров нет. На что же пукли? Всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрою, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдата должен быть таков, что встал — и то готов». Эту мысль активно поддержали наши лучшие полководцы Суворов и Румянцев. А солдаты сложили песню:

Виват, виват, что волосы остригли!
Дай Бог тому здоровье, кто выдумал сие.
Виват, виват, кто выдумал сие!
Избавились от пудры, булавок, шпилек, сала.
Виват, виват, избавились всего!
Поди прочь, дерзка пудра, погано скверно сало...

Так с бравыми лихими напевами русская армия стала сильнейшей в мире.

Стратегия во главе угла

В чем секрет его невероятных дипломатических успехов? Отчего турки без военного принуждения признали Крым нашим уже спустя полгода после мирного присоединения полуострова к России? Почему Британия отказалась от планов высадки десанта на Балтике? По какой причине Франция смирилась с тем, что Польша стала жить по указке из Петербурга, а не из Парижа? На все эти вопросы — ответ один: срабатывала стратегия Потемкина. С одной стороны, он оснащал армию, строил флот, с другой — организовывал шпионскую сеть по всей Европе, не жалея на это золота. Подкупавшие тамошних вельмож русские агенты оказывали влияние на большую политику от Стокгольма до Стамбула.

Он пытался избежать большой войны. Но к 1787 году новая схватка с Турцией за Причерноморье и Дунай стала неизбежной. Жезл главнокомандующего оказался тяжел. Когда буря разметала в щепки его детище — черноморский флот, — Потемкин впал в отчаяние: «Бог бьет, не турки». Но вскоре сказались преимущества русской армии: Суворов побеждал на суше, Ушаков — на море. Отличился в той славной войне и главный военачальник. 17 декабря 1788 года, штурмуя по снегу и льду, русские войска взяли Очаков — турецкую крепость на побережье Черного моря, неподалеку от устья Днепра. Их вел на штурм сам Потемкин.

Cчитается, что он часто впадал в прострацию, депрессию, страдал приступами хандры. И впрямь, периоды активной публичной деятельности сменялись у него днями затворничества. Но не безделья. Всякий раз после кратковременного упадка духа он возвращался на свет Божий с новым тщательно продуманным проектом. Пересуды о приступах «душевной болезни» помогали Потемкину отгородиться от рутины, переключиться на размышления. В дни «хандры» светлейшего не беспокоили. Конечно, и ему при его невероятной работоспособности случалось переутомляться. Тогда он позволял себе на день-другой окунуться в пух-перо пассивного отдыха.

Григорий Александрович был несметно богат, но не умел копить, презирал деньги, сорил ими, даже в военных походах окружая себя и всех своих соратников, а равно гостей придворной роскошью столичной пробы. Потому и оставил, умирая, не только бриллиантов на миллионы рублей, но и ворох долговых обязательств.

В Яссах шли мирные переговоры. Новый договор должен был стать очередной викторией Потемкина. Он давно и тяжко болел. В октябре 1791-го, по дороге в Яссы, в непогоду, ему стало дурно. Его последние слова вошли в легенду: «Некуда ехать. Я умираю. Выньте меня из коляски. Я хочу умереть в поле».

Эта смерть потрясла Россию. Даже многочисленные недруги светлейшего склонили головы. Критически относившийся к нему Гаврила Державин посвятил почившему одну из самых величественных погребальных од:

Чей одр — земля; кров — воздух синь;
Чертоги — вкруг пустынны виды?
Не ты ли счастья, славы сын,
Великолепный князь Тавриды?
Не ты ли с высоты честей
Незапно пал среди степей?

Екатерина его оплакивала долго. В одном из писем вскоре после смерти князя Таврического признавалась: «После обеда, часов в шесть курьер привез горестное известие, что мой воспитанник, мой друг, можно сказать, мой идол князь Потемкин-Таврический скончался в Молдавии от болезни, продолжавшейся целый месяц. Вы не можете себе представить, как я огорчена. С прекрасным сердцем он соединял необыкновенно верное понимание вещей и редкое развитие ума. Виды его были всегда широки и возвышенны. Он был чрезвычайно человеколюбив, очень сведущ, удивительно любезен, а в голове его непрерывно возникали новые мысли. Никогда человек не обладал в такой степени, как он, даром остроумия и умения сказать словцо кстати». Никто и не заменил ей Потемкина.

Его современников поражало то, что столь великий человек умер в дороге, в глуши, под открытым небом. Всеобщая оторопь ощущается даже при виде гравюр, изобразивших эту кончину. Так проходит слава мира? Можно сказать иначе: так начинается бессмертие.