С нами Бог и Андреевский флаг

Как определяется жизненный путь? Иногда будто бы случайно: под влиянием наугад выбранных, а затем жадно прочитанных книг. Или по примеру родных. В большом семействе мелкого помещика из Вяземского уезда секунд-майора Степана Нахимова было 11 детей. Из них пятеро — мальчики, и все стали моряками. Впрочем, на выбор родителей весьма скромного достатка наверняка повлияло прозаическое обстоятельство: в Морском кадетском корпусе сыновей офицеров содержали на казенный кошт. 

Он был седьмым ребенком в семье. Когда ему исполнилось одиннадцать, подростка попытались пристроить туда же, где набирались ума-разума старшие братья. Однако с ходу попасть в морские кадеты не вышло: как раз ввиду полного гособеспечения мест в корпусе на всех желающих не хватало. Приняли Павла лишь через два года, в 1815-м. Это было старейшее учебное заведение России да и, пожалуй, лучшее на тот период. Возглавлял его адмирал Петр Карцов, настоящий морской волк, участвовавший в Чесменском сражении, а во время войны со шведами — во всех боях на Балтике. В битвах с французами командовал отрядом кораблей под общим руководством Федора Ушакова. Воспитанникам было с кого брать пример, Карцов стал для них отцом родным, подбирал отличных педагогов.

Об уровне образования говорит хотя бы то, что вместе с Нахимовым сидел на занятиях и ходил в учебные плавания будущий знаменитый ученый и писатель Владимир Даль. После недолгого пребывания на флоте он взялся изучать медицину, а Павла Степановича навек пленило море. Немаловажную роль сыграло и такое обстоятельство: вчерашний кадет Нахимов попал под начало еще одного выдающегося моряка, Михаила Лазарева. Тот пока был лейтенантом, но уже совершил кругосветное плавание, командовал фрегатом «Суворов», обнаружил в Тихом океане острова, назвав их именем непобедимого генералиссимуса. 

Неизвестно, почему Нахимов не поучаствовал в следующей экспедиции Лазарева, которую последний возглавил вместе с Иваном Крузенштерном, — тогда наши моряки открыли Антарктиду. Возможно, его, мичмана, сочли слишком молодым и неопытным. Но впоследствии судьба прочно связала Павла Степановича с Михаилом Петровичем. В те годы обострилась обстановка у берегов Русской Америки (Аляска, Алеутские острова), не на шутку разгулялись английские и американские контрабандисты. Единственный военный корабль «Аполлон», дежуривший в том районе, не справлялся. В 1822-м царь послал к далеким русским владениям фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога». Во главе отряда оказался Лазарев, в команде «Крейсера» состоял и Нахимов.

Плавание было тяжелейшим, несколько раз на суда обрушивались страшные ураганы. И все же пункта назначения они достигли. В течение года фрегат патрулировал воды Русской Америки. На обратной дороге опять пришлось пробиваться сквозь бури. Обогнув земной шар, «Крейсер» в 1825-м прибыл в Кронштадт. Лазарева за этот поход произвели в капитаны первого ранга, Нахимова — в лейтенанты. 

Командир уже отметил незаурядные качества молодого офицера. Когда Лазареву дали новое назначение — принять строившийся в Архангельске один из лучших русских кораблей, 74-пушечный «Азов», — экипаж он подбирал лично. Взял Нахимова. А кроме него — еще двух будущих флотоводцев, героев Севастополя, мичмана Владимира Корнилова и гардемарина Владимира Истомина.

Едва корабль спустили на воду, ему сразу же нашлось применение. В Греции полыхала освободительная война. Турки подавляли выступления повстанцев с дикой жестокостью, истребляя мирное население. Император Николай I вмешался. По его инициативе в Лондоне Россия, Англия и Франция подписали конвенцию, требуя прекратить резню и предоставить грекам автономию. В Средиземное море были направлены миротворческие флотилии трех держав. В состав русской эскадры под командованием Логина Гейдена вошел и «Азов».

Султан Махмуд II отверг международные требования. У берегов Греции находился многочисленный турецко-египетский флот. При появлении миротворцев тот отошел в Наваринскую бухту, где чувствовал себя в полной безопасности. Морские силы турок превосходили союзнические почти вдвое, к тому же их прикрывали береговые батареи. С судов по-прежнему высаживались османские войска, жгли греческие села. 

Лондонская конвенция не предусматривала боевых действий, Англия и Франция уклонились (что и подогрело неуступчивость султана). Россия же добилась лишь принятия обтекаемого пункта: если турки откажутся от предъявленных условий, то эскадры трех стран объединятся для достижения перемирия. 

Общее командование взял на себя английский вице-адмирал Эдвард Кодрингтон. Он считал, что нахождением в зоне конфликта и пресечением дальнейших военных перевозок задачи союзников исчерпываются. Русские настаивали на буквальном выполнении соглашений: необходимо принудить османов к перемирию, если нужно, то и с помощью оружия. Кодрингтон согласился только на демонстрацию силы — войти в Наваринскую бухту и повторить требования. 20 октября 1827 года первой двинулась к туркам англо-французская колонна. Но два британских парламентера, высланных на шлюпках, один за другим были убиты ружейным огнем. С египетского корвета ударили пушки по французам. Вот тут уж открылась канонада с обеих сторон.

В бухту тем временем входила колонна из девяти русских кораблей, ведомая «Азовом». Не задерживаясь, проскочили под раскатами береговых батарей. Приблизились к противнику, как учил Ушаков, на пистолетный выстрел, встали на якоря. И грохнули залпы. «Азов» дрался против пяти вражеских кораблей. Потопил три фрегата и корвет. Помог английскому флагманскому судну — с тем схватился турецкий 84-пушечный флагман, неосторожно повернувшийся к русским кормой. Орудия Лазарева разнесли ее, вызвали пожар. Неприятельский корабль взорвался. «Азов» тоже не избежал вражеских попаданий (всего таковых насчитывалось более полутора сотен), у него оказались сбиты все мачты. Но сражение завершилось уничтожением турецкого флота. Лазарев был произведен в контр-адмиралы. Нахимов, командовавший у него батареей, — в капитан-лейтенанты, стал георгиевским кавалером. А «Азов» — первым русским кораблем, награжденным Георгиевским флагом.

В Англии, получив донесение о победе, схватились за головы. Однако взбешенный султан объявил войну только России. Нахимов вскоре сам принял под начало корабль — захваченный у турок корвет «Нассабих Сабах», который переименовали в «Наварин». Царская армия громила врага на Кавказе и Дунае, прорвалась за Балканы, выходила на подступы к Стамбулу. При этом русская эскадра, включая корвет Нахимова, блокировала Дарданеллы, перекрыла дороги в османскую столицу, не позволяя подвозить подкрепления. Турки взмолились о мире. Результатом явилось освобождение Греции, Сербии, Валахии, Молдавии. Российская империя присоединила черноморское побережье Кавказа от Анапы до Поти.

После этой победы Лазарева назначили командовать Черноморским флотом. Туда перевелся и Нахимов, став капитаном строившегося в Николаеве линейного корабля «Силистрия». Сильнейшая боевая единица с 84 орудиями на борту была спущена на воду в 1836-м и без дела не простаивала. Продолжалась трудная война на Кавказе. Главная причина, по которой не удавалось ее завершить, — поддержка горцев турками и англичанами. Те слали деньги, инструкторов, завозили оружие.

Чтобы пресечь эту связь, наметили прикрыть берег, недавно отошедший к России. Флот высаживал десанты. Строились укрепления: Новороссийское, Новотроицкое, Михайловское, Вельяминовское (Туапсе), Лазаревское, Головинское, Навагинское (Сочи), Св. Духа. Сейчас это популярные места отдыха, но тогда едва населенные пункты были отнюдь не курортами. Насколько опасными являлись те военно-тактические операции, говорит красноречивый факт: именно на судне Нахимова родился знаменитый романс «Не для меня». Он появился в журнале «Библиотека для чтения» с подписью: «На корабле «Силистрия». 1838 г. А. Молчанов». Автор — офицер, участвовавший в экспедиции, а изначальный текст звучал так:

Не для меня придет весна,
Я поплыву к брегам абхазским,
Сражусь с народом закавказским, 
Давно там пуля ждет меня...

Берег был болотистым, с густыми зарослями. Десанты под градом пуль возводили форты. Корабли прикрывали их огнем орудий. Маленькие укрепления простреливались с гор. Связь с Россией поддерживалась только по морю. 

Целый склад оружия захватили возле Новороссийска. Задержали английский корабль «Виксен», нагруженный винтовками, несколько шхун. Шамиль и его подручные старались расчистить путь снабжения, в 1840-м организовали массированные набеги. В результате погибли гарнизоны пяти фортов. И опять приходили туда наши эскадры, высаживали десанты, заново строившие укрепления. Солдаты постепенно вырубали лес, брали побережье под контроль.

Нахимов водил в эти походы «Силистрию», потом — бригаду кораблей. Семьи у него не было, как и всего того, что называют личной жизнью. Жизнь он без остатка отдал морю и флоту, а его семьей стали матросы и офицеры. В 1851-м умер Лазарев. В Севастополе в это время начали строить Владимирский собор, где решили соорудить специальный склеп и похоронить в нем адмирала. 

Между тем вокруг нашей страны плелся международный заговор. Англия заключила тайный союз с Францией. Замышляли общими усилиями сокрушить Россию, отдать Украину и Белоруссию Польше, Крым и Закавказье — Турции, на Северном Кавказе создать халифат Шамиля. Спровоцировать военный конфликт подстрекнули турок. Осенью 1853-го они без объявления войны напали на форт св. Николая на побережье Черного моря, вырезали 400 солдат, вторглись в Закавказье.

Русские предполагали, что неприятель станет морем перебрасывать туда новые войска, и вице-адмирал Нахимов вывел эскадру на поиск противника. В Синопе обнаружил основные силы османского флота. Наши корабли превосходили их вооружением, но турки засели в укрепленной бухте под защитой береговых батарей. Нахимов решил атаковать прямо в гавани, и 30 ноября разыгралось сражение, добавившее еще одну яркую страницу в летописи русской славы. Флот врага был истреблен почти полностью.

Хотя именно эта победа послужила для англичан и французов поводом объявить войну и стать на защиту якобы несчастной Турции. Присоединились к неприятельской коалиции Сардинское королевство, бригады немецких и швейцарских добровольцев. Открыто бряцала оружием Австрия. То был крестовый поход всего Запада на Россию. На Дунае объединенного супостата ждал отпор. Тогда он предпринял хитрый маневр: пользуясь преимуществом на море, быстро перебросил свои армии в Крым, где наших войск было мало. Двойной перевес позволил прорвать русские позиции на Альме. Враги двинулись к главной базе флота, Севастополю. 

К обороне с суши город никогда не готовился, но поднялись на борьбу моряки. Затопили старые корабли, закупорив вход на рейд, начали строить батареи и редуты. Первый натиск отразили, дождались подкрепления. Бои приняли позиционный, но ничуть не менее жестокий характер. Когда погиб организатор обороны вице-адмирал Корнилов, его место занял Нахимов. Он стал душой защитников Севастополя, личным примером вдохновлял солдат и матросов. Неприятели завязли, истекли кровью на этих бастионах. О грандиозных проектах свалить и расчленить Россию им пришлось забыть. 

До конца войны Павел Степанович не дожил. Он погиб, как и его ближайшие соратники Корнилов и Истомин, на Малаховом кургане. И похоронили их вместе — в склепе на тот момент еще недостроенного Владимирского собора, где упокоился учитель героев Лазарев. Оказались рядом, плечом к плечу, как в общей для всех Наваринской битве. Уходила в прошлое романтика парусного флота, и покинула сей мир целая плеяда русских моряков, его прославивших.

Захоронение оскверняли дважды. Когда англичане и французы сумели занять южную часть Севастополя, они проломили крышки гробов и украли золотые адмиральские эполеты. А в 1931-м уже доморощенные богохульники, взломав усыпальницу, уничтожили останки. Слава и почести вернулись позже, в годы Великой Отечественной. Руководители страны вспомнили оборону Севастополя, учредили орден и медаль Нахимова, стали создавать нахимовские училища. Почти сразу после войны выпустили фильм «Адмирал Нахимов», позже воздвигли памятник в Севастополе. Но лишь в 1991-м обследовали склеп четырех адмиралов, собрали среди мусора обломки костей, которые торжественно перезахоронили. 

Как говорят в подобных случаях русские люди: вечная память.

Иллюстрация на анонсе: И. Айвазовский. «Синопский бой». 1853