Все полно тайн и тишины и вдохновений сладострастных

Ханские чертоги в Бахчисарае — единственный из дошедших до наших дней памятник средневековой крымско-татарской дворцовой архитектуры. За четыре столетия ансамбль не раз перестраивался и ремонтировался, чтобы соответствовать вкусам очередного властителя. 

Но в течение трех последних десятилетий обреченный небрежением властей дворец на пределе сил сопротивлялся разрушительному натиску времени. Только после возвращения Крыма в состав России на территории дворцового комплекса были начаты масштабные реставрационные работы.

Что движет гордою душою?..

Крымское ханство, один из многих осколков некогда могущественной Золотой Орды, дольше остальных просуществовало в качестве самостоятельного государства. Его основатель и первый правитель Хаджи-Гирей I вел свой род от старшего сына Чингисхана — Джучи, чьи потомки передавали друг другу власть над Крымским улусом. После развала «метрополии» яростно отстаивавшему независимость наследственной вотчины хану было недосуг строить укрепленную столицу на пустом месте. Он избрал в качестве резиденции древнюю крепость Кырк-Ер, возведенную в VI веке византийцами над глубоким ущельем.

После смерти хана власть досталась его шестому по счету и первому по амбициозности сыну — Менгли-Гирею I. Новому властителю потребовался и новый дворец, и столица под стать. Благо под рукой оказались мастера, способные исполнить задуманное: он целый год удерживал итальянских архитекторов, в числе которых был Алевиз Новый, направлявшихся в Москву по приглашению государя Ивана III. Так возник Девлет-Сарай.

О роскоши этого сооружения сегодня можно судить только по величественному порталу Демир-Капы («Железной двери»), украшающему один из парадных входов Бахчисарайского дворца. Его перенесли туда по повелению следующего правителя — Сахиб-Гирея, по всей видимости, унаследовавшего от отца страсть к строительству пышных чертогов. К тому же узкое ущелье Салачик утратило свое оборонительное значение: в отличие от отца, Сахиб-Гирею уже не приходилось опасаться вражеских набегов — Золотая Орда, так до конца и не смирившаяся с потерей стратегически выгодного улуса, уже обессилела, а Московское государство в силу еще не вошло. На протяжении всего XVI столетия Крымское ханство оставалось одной из самых серьезных внешнеполитических угроз для России.

Место для новой резиденции было выбрано в садах у реки Чурук-Су (в те времена ее называли Ашлама). Согласно легенде, Сахиб-Гирей, прогуливаясь по берегу, увидел двух схватившихся насмерть змей. Победительница уползла восвояси, а ее мертвую соперницу хан столкнул носком сапога в воду. И — о чудо — змея ожила и, сверкнув в волнах, исчезла из вида. Поблизости от целебных вод, среди зарослей жасмина и дикой розы соорудили несколько ажурных беседок и павильонов, в которых правитель и его приближенные отдыхали от государственных дел. А вскоре решено было начать и строительство дворцового комплекса. Название и придумывать было не нужно — дворец-сад, Бахчи-сарай. Изначальный замысел был столь удачен, что все последующие владельцы стремились лишь к тому, чтобы сделать дворец еще прекраснее.

Рукотворный райский сад на земле занимал приблизительно 18 гектаров — дворцы, корпуса для свиты и почетных гостей, гарем, хозяйственные постройки. Самые старые здания — Большая мечеть и бани Сары-Гюзель («Желтая красавица») датируются началом 1530-х годов. Древнее их только Демир-Капы, «младший брат» резных порталов Архангельского собора Московского Кремля. Из многочисленных сооружений ансамбля до наших дней уцелело далеко не все, и не всегда в первозданном виде. После вхождения Крыма в состав Российской империи ханская резиденция поступила в ведение министерства императорского двора. В Бахчисарай наведывались практически все представители династии Романовых, начиная с Екатерины Великой, к приезду монарших особ пригодные помещения нередко перестраивались, а ветшавшие разбирались.

Большая часть построек, видимо, была снесена еще в начале XIX века во время ремонта, затеянного к приезду Александра I. Дворец, который мы видим сегодня, по всей вероятности, служил летней резиденцией. Зимняя располагалась выше, за «висячими» садами и виноградниками, на месте которых сегодня находится Братское кладбище воинов, погибших в Великую Отечественную. Исчезли и три из обязательных четырех (по числу жен) гаремных корпусов. В середине 50-х была снесена Зеленая мечеть, соседствовавшая некогда с Зимним дворцом. На сегодняшний день площадь ансамбля чуть превышает четыре гектара.

С Хан-сараем, как, наверное, с любым дворцом в мире, связано немало легенд. Одна из самых живучих — о сокровищах последнего крымского властителя Шахин-Гирея, якобы спрятанных где-то в окрестностях. Когда хан отрекся от престола, Екатерина II предложила ему выбрать местом жительства любой уголок империи... кроме Крыма. Вместе с чадами, домочадцами и остатками свиты он отбыл в Воронеж, а затем проживал в Калуге. Имущество и казну, естественно, он увез с собой. Однако особо увлеченные кладоискатели уверены, что хан оставил наследникам средства, на случай, если те вознамерятся вернуть Крымскому ханству былое величие. Клад до сих пор не найден, легенда живет, однако бессмертие Ханскому дворцу обеспечила не она.

Но о Марии ты молчал...

Все, что осталось от этой женщины, — белокаменный мавзолей-дюрбе на дальнем краю террасы некогда пышного дворцового сада, и имя — Диляра-бикеч, окутанное легендами, одна романтичнее другой. Самая красивая и фантастичная из них и создала Бахчисараю славу, которую без большого преувеличения можно назвать мировой.

Предания о суровом правителе, влюбившемся без памяти в юную пленницу, существуют и на Западе, и на Востоке. Традиция требует непременного трагичного финала. По всем законам жанра, таинственная Диляра, о которой не сохранилось никаких достоверных сведений, прекрасно подходила на роль героини такой истории.

Работорговля была одной из самых выгодных «отраслей» экономики Крымского ханства, при том, что оно не являлось рабовладельческим государством в точном значении этого термина. Большая часть населения вела кочевой образ жизни, так что, в отличие от земледельцев, рабский труд в больших количествах использовать было негде и не для чего. Пленников через порт Кафы везли на продажу в Стамбул. Ради добычи крымчаки забирались достаточно далеко. Так что Диляра, если предположить, что она была полонянкой, могла оказаться москвитянкой, гречанкой, черкешенкой, ну, или полькой, как это представилось Пушкину.

Участь ханской наложницы была печальной, но не беспросветной: те, к кому владыка охладевал, занимались обычной домашней работой — шили, ткали, вышивали, воспитывали детей. Если среди слуг находился подходящий жених, хан мог бывшую возлюбленную даже замуж выдать. А вот документально подтвержденных случаев, когда правитель Крымского ханства сам брал в жены наложницу, историкам пока обнаружить не удалось, что делает маловероятной возможность сооружения мавзолея для простой наложницы, пусть даже невероятно красивой и горячо любимой. Тем более что дюрбе — это не просто памятник усопшему, а культовое сооружение, где специальные служители читали молитвы. С таким почетом погребали только людей очень благочестивых и праведных.

Еще один факт не в пользу легенды — звание «бикеч» после имени Диляры: так называли управительниц, облеченных особым доверием хана. Вряд ли надзор за обширным хозяйством доверили бы молодой женщине, тем более иноверке, не имевшей ни малейшего представления о традициях и правилах, которым подчинялась жизнь во дворце верховного правителя государства. Так что Диляре пришлось бы не только принять иную веру, но и прожить немало лет, чтобы удостоиться этой достаточно высокой должности в придворной иерархии. За минувшие столетия ореол таинственности вокруг этой женщины стал только плотнее. Неудивительно, что беломраморный фонтан ничего не смог сказать поэту о Марии Потоцкой. Равно как и о Диноре Хионис или других претендентках на лестное звание великой любви могучего хана.

С фонтаном, кстати, тоже не все просто и ясно. В Фонтанный дворик его перенесли в ходе ремонта, устроенного по случаю приезда Екатерины Великой: вроде бы он украшал дюрбе Диляры, но питавший его источник иссяк. Однако путешественники, побывавшие в Бахчисарае до Пушкина, упоминают о мавзолее, украшенном искусной резьбой, а вот о фонтане, обладающем не меньшими художественными достоинствами, почему-то умалчивают. Это, правда, не означает, что его там не было. По традиции фонтаны, установленные в усыпальницах и на кладбищах, символизировали священный источник Сельсебиль в райском саду, из которого пьют праведники. Но вот что странно: стихи придворного поэта Шейхия, помещенные на фронтоне, восхваляют Кырым-Гирея за то, что «неусыпными стараниями он напоил водой окрестности», а вовсе не воспевают его безмерную скорбь. Пушкиноведы свидетельствуют, что поэту было известно содержание этой надписи. Но какое дело Музе до того, что горе безутешного хана, заставившее плакать камень, оказалось всего лишь легендой?

Иногда приходится слышать, что фонтан-де и не уникален, и не так уж красив, и раз пушкинская поэма не более, чем вымысел, восхищаться тут особенно нечем. Между тем бахчисарайский сельсебиль воплощает древнюю суфийскую мудрость: дни человека, подобно каплям воды, следуют один за другим, наполняя опытом чашу жизни. Они растекаются утратами и расставаниями и сливаются снова, суля обретения и встречи, в свой черед давая начало новой жизни. И по милости Всевышнего да не иссякнет этот поток во веки веков.

Некоторые историки полагают, что и дворец, и историческое имя города уцелели только потому, что были увековечены пушкинской поэмой. 

Спасенный чудом уголок

Сегодня ханский дворец, вместе с историческим кварталом первой столицы ханства — Салачика и руинами крепости Кырк-Ер, больше известной как Чуфут-Кале, входят в состав Бахчисарайского историко-культурного и археологического музея-заповедника. После того, как дворец покинул последний владыка Крымского ханства, его взяли под охрану как летнюю резиденцию царской фамилии. Попасть сюда можно было только с письменного разрешения генерал-губернатора, но это спасало только от грабежа, к архитектурному наследию министерство двора подходило исключительно с утилитарными мерками. Всерьез о превращении ханского дворца в музей заговорили только в 1916 году, когда Петроградское общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины открыло Бахчисарайский отдел. Возглавил его Усеин Боданинский — замечательный художник, историк и этнограф. Он блестяще окончил Строгановское училище, перед ним открывалась карьера в Петербурге, но зов малой родины оказался сильнее. Первый директор сумел сразу поставить музейную работу на научные рельсы. В 1917 году в фондах насчитывалось чуть более 180 разрозненных предметов, сегодня — более 140 000.

В прошлом году дворец был включен в федеральную целевую программу реставрации объектов культурного наследия Крыма. Общая стоимость проекта составляет 1,6 миллиарда рублей.

— К делу мы подошли со всей тщательностью и серьезностью, — рассказывает директор Музея истории и культуры крымских татар Мерьем Сейтумерова. — Трудятся археологи и сейсмологи, специалисты берут пробы растворов, штукатурок, красок. Зондируем все — от фундаментов до последней балки на крышах. Первую реставрацию дворца проводили в начале 60-х. Ремонтировали крыши, делали пробные расчистки в каждом помещении — при ханах все стены были сплошь покрыты росписями. Но к полномасштабным работам так и не приступили. Поэтому в конце 80-х все помещения второго этажа дворца — Посольский зал, Золотой кабинет, личные покои хана — пришлось законсервировать из-за аварийного состояния. Теперь все 16 сооружений комплекса отремонтируют и, насколько это возможно, восстановят в первозданном виде. Первый этап — ремонт крыш и перекрытий. Защитный навес, который сейчас сооружается над дворцом, даст возможность вести работы при любой погоде. Затем будет проведено укрепление фундаментов и несущих конструкций. Самым длительным и трудоемким будет восстановление росписей. По самым приблизительным подсчетам, реставрация займет лет семь, а возможно, и больше. Но пока будет возможность, дворец будет открыт для посетителей, ведь в чертогах некогда могущественных властителей, как встарь

Играют воды, рдеют розы,
И вьются виноградны лозы,
И злато блещет на стенах... 

Фото на анонсе: Сергей Мальгавко/РИА Новости