Качнется купол в небе

С тех пор как в небе появились первые летательные аппараты, древнегреческая сказка об Икаре стала, по сути, былью. Но воспарить — это одно, а плавно, без ущерба для жизни и здоровья спуститься с небес на землю — совершенно другое. Считается, что первое средство, позволяющее избежать травмоопасного падения с огромной высоты, изобрел в XV веке неутомимый Леонардо да Винчи. Правда, в те годы еще даже простейших аэростатов не существовало. Когда же у людей появились самолеты, некоторое время в ходу были громоздкие, прикреплявшиеся к ним зонтичные парашюты. Тяжелые, ненадежные, они часто выходили из строя, да и в работоспособном состоянии раскрывались с трудом. Неудивительно, что авиаторы их не любили. На выручку покорителям неба пришел в начале XX столетия русский актер, офицер, акцизный чиновник Глеб Котельников.

Изобретательный артист

Он не был инженером, конструктором, не имел соответствующего образования. До сорока лет ничто в его биографии не указывало на то, что этот человек станет автором одного из самых удивительных и полезных открытий ХХ века.

В доме отца, профессора математики, всегда музицировали.

Глеб играл на мандолине, рояле, считался подающим надежды скрипачом, мечтал о консерватории. Но было у него еще одно увлечение — конструирование. Он удивлял родных необычными поделками. В 13 лет собрал настоящую фотокамеру, имея в своем распоряжении лишь подержанный объектив. Все остальное смастерил сам, даже фотопластинки изготовил без посторонней помощи. К восторгу родителей, камера исправно работала.

Детская идиллия закончилась быстро. Цветущий жизнелюб профессор Евгений Котельников скоропостижно умер. Семейное благосостояние пошатнулось, и будущий изобретатель поступил в Киевское военное училище.

Затем тянул служебную лямку в Ивангороде. Особой радости ему это не приносило, душа стремилась к Мельпомене, и он находил отдушину в любительских постановках. В армии Глеб Котельников выдержал неполных три года. Выйдя в отставку, превратился в мелкого чиновника. Вскоре обзавелся семьей и стал многодетным отцом. Служба досталась ему скучноватая — акцизное ведомство. Но она позволяла уделять время старым увлечениям, стать худруком театральной студии, продолжить конструирование диковинных машин: велосипеда с парусом, разливочного аппарата для винокуренного завода...

В 1910 году Глеб Евгеньевич решил круто поменять жизнь, бросил бюрократическое поприще. Вернулся в родной Петербург, чтобы, как в детстве, погрузиться в артистическую среду. Ему было под сорок, у него росли трое детей, не было накоплений и недвижимого имущества. Заручившись поддержкой супруги, он стал профессиональным актером, поступил в труппу Народного дома. Сценическое имя Глебов-Котельников довольно скоро стало известно столичным театралам. 

Тогда, на заре ХХ века, он полюбил авиационные представления, которые разыгрывались для петербуржцев на Комендантском аэродроме.

Осенью 1910-го на Всероссийском празднике воздухоплавания случилась трагедия: разбился летчик Лев Мациевич. Самолет развалился на высоте, на глазах потрясенной публики. В той толпе находился и Котельников. Это была первая русская авиакатастрофа. Позже изобретатель вспоминал: «Гибель молодого летчика в тот памятный день настолько меня потрясла, что я решил во что бы то ни стало построить прибор, предохраняющий жизнь пилота от смертельной опасности».

Его скромная комнатка надолго превратилась в мастерскую. Там создавались каркасы из проволоки и деревянных реек, продумывались способы упростить «систему управления» парашютом. Главным консультантом в вопросах воздухоплавания стал Александр Родных, знаток авиации, писатель-фантаст, единомышленник Циолковского.

Над разработкой спасательных средств для летчиков к тому времени не один год работали ведущие технические умы Америки, Англии, Франции, и похвастать им было нечем. У Котельникова некоторое время тоже мало что получалось.

Однажды в театре, в полумраке, он приметил, как некая увлеченная спектаклем дама ловко достала из маленькой изящной сумочки огромную шелковую шаль. Для него этот момент сыграл ту же роль, что яблоко для Ньютона. Прежде Глеб Евгеньевич проводил эксперименты с тяжелым льном, а тут обнаружил чудодейственные свойства китайского шелка. Но главное открытие состояло в другом. Именно Котельников первым уложил изобретенное им средство «против падения» (так переводится на русский слово «парашют») в небольшой, заплечный, крепившийся к телу ранец. На дне была специальная полка, а под ней — сильные пружины: при выдергивании стопорного кольца парашют моментально выбрасывался наружу. Маневренно, компактно и удобно.

Изучив многочисленные чертежи предшественников, наш талантливый самоучка понял: «Для применения на самолете необходим легкий и прочный парашют. Он должен быть совсем небольшим в сложенном состоянии... Главное, чтобы парашют всегда находился при человеке. В таком случае летчик сможет спрыгнуть с любого борта или крыла самолета».

Сначала Котельников планировал поместить свою конструкцию в летчицкий шлем — шелк для этого подходил идеально. Специальная спиральная пружинка должна была в случае необходимости выталкивать спасательное устройство из головного убора. Позже изобретатель понял: закреплять парашют следует как минимум в двух точках, распределив его по телу пилота, иначе порыв зонта в момент его раскрытия окажется слишком резким. Глеб Евгеньевич разделил стропы надвое, прикрепив их к подвесным лямкам. Тогда-то и пришла идея ранца, в котором компактно помещался шелковый купол. В первой модели использовалась металлическая сумка — брезент и другие материалы появятся позже. Чтобы раскрыть парашют, авиатор должен был дернуть за шнур. Имелся также механизм для аварийного раскрытия ранца — на случай, если летчик потеряет сознание.

У Котельникова не было денег для организации масштабных испытаний. Подвешивая к опытным образцам грузы, он сбрасывал их с колоколен, использовал воздушных змеев.

В поисках поддержки написал летом 1911-го обстоятельную записку военному министру Владимиру Сухомлинову: «Длинный и скорбный синодик жертв в авиации сподвигли меня на изобретение довольно простого и полезного устройства для предотвращения гибели авиаторов при аварии в воздухе». Просил субсидию на постройку опытного образца ранцевого парашюта и сообщал: «В Новгороде кукла сбрасывалась с высоты 200 метров, из 20 раз ни одной осечки. Формула моего изобретения следующая: спасательный прибор для авиаторов с автоматически выбрасываемым парашютом... Готов испытать изобретение в Красном Селе».

Ответа не последовало: в портфель министра записка не попала, ее отправили в корзину. Столоначальников можно понять, ведь к ним обращался не инженер, а «всего лишь» актер в чине коллежского асессора. У чиновников изобретатель доверия не вызвал. А знакомств в высших кругах у Котельникова не было.

Дерни за веревочку, парашют и откроется

«Парашют в авиации — вещь вредная, так как летчики при малейшей опасности будут спасаться, предоставляя самолеты гибели. Мы ввозим самолеты из-за границы, и их следует беречь. А людей найдем, не тех, так других!» — это высказывание одного из представителей властей предержащих не выглядело проявлением особой бесчеловечности. К примеру, на флоте некоторое время существовала традиция: моряк не обязан уметь плавать, погибать или спасаться он должен вместе с кораблем.

Военные чиновники в то время привычно полагались на технический ум Запада, а значит, все было как всегда — «нет пророка в своем отечестве». Котельников тем не менее не сдавался.

В конце концов министр назначил комиссию для рассмотрения его ноу-хау. Председательствовал в строгом жюри куратор воздухоплавательной службы генерал Александр Кованько. Он был убежден, что парашют следует раскрывать еще в самолете, а затею Котельникова находил авантюрой: какой там ранец, летчик просто погибнет от рывка спасательного аппарата. Переубедить маститого эксперта было невозможно, устройство забраковали.

В начале 1912 года наконец повезло: руку помощи протянул купец Вильгельм Ломач. Первые испытания парашюта удалось провести в июне 1912-го с помощью автомобиля. Машину разогнали, Котельников дернул за спусковой ремень, и привязанный к багажнику парашют безукоризненно раскрылся. Так возникло новое изобретение — воздушный тормоз, который впоследствии станут использовать при посадке самолетов и гоночных автомобилей.

Котельников самостоятельно изготовил фигуру «испытателя»: огромная кукла весила 80 килограммов, а назвали ее Иваном Ивановичем. Внешне — пышными седыми усами, внушительными бакенбардами и насупленным выражением тряпичного лица — она напоминала Кованько. Кстати, традиция называть испытательные манекены Иванами Ивановичами жива до сих пор. Это славное имя носили, к примеру, наши первые «космонавты», деревянные предшественники Юрия Гагарина.

Генеральная проверка состоялась спустя несколько дней в районе деревни Салюзи, под Петербургом. «Ветра не было, и манекен встал на траву ногами, постоял так несколько секунд и затем только упал», — вспоминал участник эксперимента. Грянуло «Ура!». Собравшиеся поняли, что присутствуют при рождении чуда. Повторные опыты подтвердили правоту конструктора: страна получила уникальное спасательное средство для летчиков — РК-1 (русский, Котельникова, первая модель).

Следующей зимой фирма «Ломач и К°» представила его на конкурсе в Париже. Сам изобретатель в те дни приехать во Францию не мог: театральные дела задержали его на берегах Невы. Французы любят эффектные шоу. Наш спортсмен, отчаянный смельчак Владимир Оссовский прыгнул с парашютом с высокого моста через Сену. Это был триумф. Но первой премии Котельникову не дали. Поступили хитро: переняли задумки русского умельца и постарались внедрить их в производство.

Наше отечественное ноу-хау прогремело на весь мир. К нему проявляли интерес и англичане, но Глеб Евгеньевич мечтал воплотить свою мечту на родине. Снова и снова обивал пороги начальственных кабинетов, спорил, отстаивал свою идею.

Друг советских авиаторов

В начале Первой мировой он служил в автомобильных частях. Вскоре, однако, востребованным оказался его конструкторский талант. Энергичным пропагандистом изобретений Котельникова стал знаменитый летчик, испытатель самолетов «Русский витязь» и «Илья Муромец» Глеб Алехнович. Именно тот убедил командование в необходимости снабжения экипажей многомоторных самолетов ранцами РК-1. Котельников даже получил поручение от командования разработать парашют, который мог бы спускать с борта «Ильи Муромца» тяжелую пушку.

В годы войны Алехнович совершит более 100 вылетов на «Муромце». В большинстве полетов в его кабине находился ранец с шелковым куполом. Отечественные парашюты в нашей армии оставались в те годы редкостью. Россия закупала французские приспособления, сделанные по образцу котельниковского.

После революции ни Котельников, ни Алехнович не помышляли об эмиграции, сумели адаптироваться к новым условиям, продолжили работу, несмотря ни на что.

В 1924-м изобретатель запатентовал спасательное устройство РК-4 — огромную корзину с куполом диаметром в 12 метров. На таком парашюте можно было сбрасывать грузы весом до 300 кг. А два года спустя Глеб Евгеньевич решил отойти от дел, передал все свои изобретения государству. Помогал авиаклубам, которых становилось все больше, выступал с лекциями о парашютном деле. Его называли «другом советских авиаторов». Вместе с Александром Родных он работал над капитальным исследованием «История парашюта и развитие парашютизма». В 1930-е парашютный спорт, наряду с авиацией, был неслыханно популярен в СССР. В парках культуры по всей стране строились вышки, с которых можно было совершать прыжки. Газеты писали о рекордах советских парашютистов, а Осоавиахим учредил почетное звание «Мастер парашютного спорта СССР».

Аппараты Котельникова позволили авиаторам совершать свободное парение в воздухе и плавно приземляться. Таких феноменов, как воздушный десант и парашютный спорт, возможно, не возникло бы еще десятилетия, если бы не котельниковское изобретение.

Великая Отечественная застала его в родном Ленинграде. После первой блокадной зимы изможденного, больного изобретателя эвакуировали в Москву. Он продолжал работать. Написанные им книги оказались особенно актуальными. Глеб Котельников подготовил к изданию свою новую монографию «Парашют».

22 ноября 1944 года Глеба Евгеньевича не стало. А его изобретение — великое ноу-хау — существует и поныне. Современные парашюты практически повторяют конструкцию РК-1. В окрестностях Петербурга, на месте первого в мире испытания ранцевого парашюта, установлен гранитный монумент. О подобных свершениях забывать нельзя. Иначе «случай, бог изобретатель» обделит нас новыми открытиями.

Фото на анонсе: Марина Круглякова/ТАСС