Михаил угодник

Имя всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина — он родился 140 лет назад — почти до самого развала Советской империи в особых представлениях не нуждалось. И это при том, что он не смог или не захотел во времена оны предстать крупной фигурой первого ряда. Не был и врагом сильных мира сего. Самоустранился от борьбы партийных группировок. Пережил арест жены в 1938-м. И прослыл как «дедушка», безобидный резонер с узнаваемой бородкой.

До того успел побывать корреспондентом «Искры», участником событий 1905–1907 годов, гласным Петроградской городской Думы, кандидатом в Учредительное собрание. Став «президентом» совсем уже другой страны, несколько раз по радио поздравлял ее граждан с Новым годом. 

За время своего формального правления принял около 8 миллионов человек. Это были рабочие и крестьяне, служащие, интеллигенция, старые большевики и новая советская поросль, простые русские бабы из далекой глуши и непростые ленинградские театралы, ветераны Гражданской войны и бессменные тыловики — каждый возвращался и рассказывал о Калинине что-то свое. 

Из этих-то рассказов и сложился его, как сказали бы сегодня, медийный образ, который до сих пор весьма важен и символичен.

Надо понимать, что и на фоне Ленина со Сталиным, и в сравнении с их главными антагонистами Калинин не делал ничего особенного: вся его официальная биография — по сути, скучное перечисление должностей. Основная работа по построению сначала коммунистического будущего, а затем социалистического настоящего велась усилиями всемогущих вождей, полновластных тиранов и других повелителей времени и пространства. Зато Калинин, хлопотавший то тут, то там, попал в популярнейшие анекдоты и песни. И даже специального переложения всем известных плещеевских строчек удостоился:

«Дедушка Калинин, вот те взад свисток! Лучше нашим папкам скинь маленько срок. И верни живыми мамок дорогих: мы ж без них повымрем! Они ж не враги!..» — «Главное, ребятки, что б жила страна, а там — папки-мамки... (и моя жена)». 

Это ли не высшая степень народного признания. Сотни революционеров канули в Лету тихо, без следа. А «дедушка» навсегда остался с нами, о нем охотно пишут всякое-разное и по сей день.

Судьба всесоюзного старосты и выросшая из этого легенда послужили лучшим подтверждением очень простого внешне и слегка противоречивого внутренне факта: Советский Союз оказался, по существу, государством победившего неоязычества. 

Среди великих божеств (Ленин и Сталин), могучих сакральных сил (Маркс и Энгельс), низвергнутых демонов (Троцкий) и полубогов-героев (Алексей Стаханов и Ко) до поры до времени недоставало разве только «персонажа без амбиций» — милосердного заступника, утешителя, доброго путешественника, простодушного хозяина пастбищ.

В этом-то и нашел свое призвание Михаил Иванович, ходивший в мятом пиджаке, чуравшийся репрессий и тому подобных жестокостей, любивший сыграть на публике простачка. И при всем при этом знавший самые первостепенные людские чаяния — о хлебе насущном, о пользе дисциплины в коллективе, а также о том, чтобы начальство сидело себе в Москве, простой народ не трогало, понапрасну не обижало.

Калинин обозначил собой законченность, внутреннюю логику советского пантеона. Если бы эта вакансия осталась незанятой, то можно было бы констатировать: налицо большущий пробел, картина явно не складывается. Но она сложилась.

Спрятанное под маской «диалектического материализма» атеистическое многобожие (извините за такой оксюморон) требовало идеального лешего или, на худой конец, образцового домового. И он не заставил себя долго ждать. Не под Лениным себя чистил весь партхозактив, и даже не под Сталиным, а именно под ним — всесоюзным-всероссийским старостой. Пример для сотен тысяч председателей колхозов и совхозов вкупе с районными начальниками — вот что такое Калинин. До Ленина высоко, до Сталина далеко, то коммунизм строим, то социализм в отдельно взятой стране, то общественно-экономическую формацию с прицелом на колонизацию Марса... А в любой деревне Тверской области вот уже почитай как двести лет одни и те же проблемы — надои плохие, покос никудышный. 

И в самой Твери (город в 1931-м назвали в честь Михаила Ивановича, но в 1990-м переименовали обратно) все, как всегда: мужики на заработки в Москву уехали, молодежь от рук отбилась, цены растут, чиновники зарвались. И при Александре III было так, и хоть сто раз поменяй политический строй, лучше в этом плане почему-то не становится. Молодые дерзят, старики ворчат, бабы ругаются — пусть Калинин разберется. 

При царизме считалось, что на все воля Божья. Однако большевики взялись решительно покончить с этими пережитками, а вместе с тем полностью обновить и государство, и обчество. 

Получилось плохо, что неудивительно. Целили в Творца — попали в Его творение, человека. Тому стало больно и страшно. Посему он быстро придумал себе новых богов и угодников. А самым добрым из них провозгласил Михаила Ивановича Калинина. Этот не расстреляет. Никуда не сошлет и даже не пошлет. А что маленько покричит — так на здоровье, разве ж кому жалко? 

Леший вон — суровый лесной дух, а все одно не даст в чащобе заблудиться. Если ты человек хороший, то и выведет он тебя из дебрей темных, непролазных на свет, к правде. Домовой тоже строг, однако поможет рачительному хозяину схоронить от всевидящего ока стражников и запас провианта на черный день, и попавшего в опасную передрягу путника. А то и странницу — какого-нибудь совсем уж не пролетарского происхождения. 

Так и жили.

Калинин умер в 1946-м. Он, как принято говорить в подобных случаях, принял страну разобранной, злой и жестокой, с огромными необжитыми пространствами, по которым бродили без смысла и цели многие люди (почти каждый герой Андрея Платонова, к примеру, именно таков), а оставил — теплой, снова своей, с лампами на летней даче и грибами по осени. (Тут, конечно, допущена некоторая фактологическая «вольность»: спустя год после войны ни о каком уюте не могло быть и речи. Но в то же время вера в лучшее, близкое будущее согревала буквально всех.)

Покуда начальство воздвигало разнообразные утопии, люди обживали реальность, все дальше уходя от диамата в старые, безотказно действующие приметы, в быт с давно заведенными порядками, грядками и прочим. На смену «Кубанским казакам», читай советским людям во всем их мифическом великолепии, пришли «Любовь и голуби». Когда СССР рухнул, стало ясно: люди давно жили без него, в своем «дохристианском» мире, где водится бессчетное множество архаично-чудаковатых старост, но совершенно нет тех, кто мог бы поднять упавший красный стяг — знамя борьбы за невыносимо светлое будущее. 

Так и сейчас: своим умом жив человек. Сотни тысяч маленьких калининых в расейских городах и весях парятся в банях, ругают Москву, надевают на службу пиджаки и всегда помнят главное: портреты над рабочим столом по мере необходимости следует менять, перевешивать. А уж остальное как-нибудь приложится.

И оно прикладывается.