Господа генералы

В музее Омского кадетского корпуса их портреты — рядом, на одной стене. И с первого взгляда заметно сходство между этими знаменитыми генералами. В глазах, в выражении лиц читается то, что во времена рыцарства называли noble de cor и ценили превыше знатного происхождения, — внутреннее благородство. Безумие Гражданской войны развело удивительно талантливых выпускников главного военного училища Сибири по разные стороны баррикад. 

Лавр Корнилов превращал в боеспособную армию разрозненные отряды воинов, не принявших октябрьский переворот. Дмитрий Карбышев, со дня рождения которого 26 октября исполняется 135 лет, работал на победу красных. Но если всмотреться повнимательнее, общего в их судьбах больше, нежели различий. 

Оба — выходцы из казачьего сословия. Правда, воспитание получили разное. Корнилов появился на свет в 1870 году в степной станице на территории нынешней Семипалатинской области. Существуют три версии его происхождения. Он то ли был сыном казака и крещеной казашки, то ли происходил из обычной казачьей семьи, просто среди предков по линии матери были калмыки. По третьей версии, казачкой была мать, отец — калмык, а фамилию маленький Лавга получил от дяди, его усыновившего. 

Старинная, уважаемая казачья семья Карбышевых, в которой в 1880 году родился младший сын Дмитрий, жила в центре Омска. Они были из кряшен — крещеных татар. Отец, Михаил Карбышев, дослужился до обер-офицерских чинов, участвовал в Крымской войне, потом вышел в отставку и стал чиновником. 

Первые шаги на военной стезе у обоих легкими не назовешь. Но именно в Сибирском кадетском корпусе, в атмосфере военной романтики, трудами офицеров-воспитателей в характеры этих скромных мальчишек закладывалось то, что потом сделает их героями. Здесь формировалась мощная внутренняя дисциплина. 

Корнилов, на момент поступления не знавший французского языка, поначалу был принят в корпус условно и год провел на испытательном сроке. Потом блестяще сдал экзамен, и его уравняли в правах с остальными. Карбышев три года был «приходящим» кадетом — каждый день являлся в корпус из дома с улицы Полковой, учился и уходил. Ведь его старший брат Владимир уже «прославился» участием в студенческом революционном движении, и семья оказалась под надзором полиции. Но на четвертый год все ограничения для кадета Карбышева отменили — за исключительные успехи в учебе. 

Оба будущих генерала с разницей в десять лет блестяще окончили корпус и получили право выбора заведения для дальнейшей учебы. 

Любовь к математике привела Лавра Корнилова в престижное Михайловское артиллерийское училище. Дмитрий Карбышев выбрал Николаевское инженерное. Отдав военной службе несколько лет после завершения учебы (Корнилов предпочел блестящему Петербургу Туркестанский военный округ, Карбышев служил в Маньчжурии, потом во Владивостоке), молодые люди продолжили свое образование. Корнилов, блестяще сдав вступительные экзамены, был зачислен в слушатели Николаевской академии Генерального штаба. Окончил ее с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на мраморную доску», вновь отказался от места в Петербурге и уехал в неспокойный Туркестанский военный округ. Карбышев поступил в Николаевскую военно-инженерную академию, также поразив всех на экзаменах своими познаниями. В 1911 году за лучший дипломный проект «Крепости и форты» ему присудили премию имени героев Порт-Артура генерал-лейтенанта Кондратенко и его сподвижников.

С 1926 года Дмитрий Карбышев преподавал в бывшей Николаевской академии, переименованной теперь в Академию имени Фрунзе. Через восемь лет он стал начальником кафедры военно-инженерного дела. А в 1938-м окончил Академию Генерального штаба. От него, кстати, судя по всему, пошла любимая поговорка саперов: «Один сапер, один топор, один день, один пень». По-карбышевски она звучала так: «Один батальон, один час, один километр, одна тонна, один ряд». То есть батальон за час устанавливает километр однорядного проволочного заграждения, для чего требуется тонна колючей проволоки.

У них были две общие войны — до той, что сделала их противниками. Сначала — Русско-японская, где оба стали героями, явив примеры удивительного мужества. Лавр Корнилов был награжден Георгиевским крестом, Дмитрий Карбышев — пятью орденами и тремя медалями. Получив приказание отвести от Мукдена полки, понесшие большие потери, подполковник Корнилов со своей бригадой несколько часов удерживал наседавшего противника у деревни Вазые, обеспечивая организованное отступление. Когда деревня была окружена японцами, корниловцы штыковой атакой прорвали окружение. Командир вывел свою уже считавшуюся уничтоженной бригаду вместе с ранеными и знаменами, сохранив полный боевой порядок, на соединение с армией. 

Карбышев с самого начала войны находился на переднем крае. В составе Восточно-Сибирского инженерного батальона он под огнем обеспечивал бесперебойную связь штабов соединений между собой и с войсками на передовой. Потери инженерных частей были огромны — состав их к концу войны сократился вдвое. Военный инженер награждался и за отличие в боях: он командовал саперами и в экстренном случае по собственной инициативе поднимал их в атаку. Так случалось не единожды.

В Первую мировую Карбышев и Корнилов воевали в Карпатах в составе 8-й армии генерала Брусилова. 48-ю пехотную дивизию, которой командовал Лавр Георгиевич, скоро стали называть «Стальной». Она отличилась во многих операциях. На счету Корнилова немало удачных дерзких вылазок и взятых высот. «Не человек, стихия»,— говорил о нем взятый корниловцами в плен австрийский генерал Рафт.

Дмитрий Михайлович был инженером 69-й и 78-й пехотных дивизий, а позднее — начальником инженерной службы 22-го Финляндского стрелкового корпуса. И вновь он демонстрировал отвагу: в штыковых атаках, в сражении за Перемышль, участвуя в знаменитом Брусиловском прорыве. 

Оба были людьми не только изумительно смелыми, но и поразительно одаренными. 

Когда Дмитрий Карбышев в 1911-м строил форты будущей легендарной Брестской крепости, его технические проекты посылались в Петербург и Варшаву как образцовые. Он стал автором многих изобретений. Одно из них получило его имя: «тенета Карбышева» — проволочное заграждение, которое можно установить перед окопом за несколько минут. 

Перед войной под его руководством на границах Советского Союза были построены оборонительные сооружения, впоследствии названные линиями Сталина и Молотова. Карбышев словно смотрел в будущее — проектировал настоящие подземные крепости из металла и бетона. При строительстве батарей, прикрывавших морские рубежи, инженер требовал, чтобы орудия могли вести обстрел на 180 градусов, охватывая и море, и сушу. Великая Отечественная подтвердила, насколько он был прав.

За свою жизнь Дмитрий Михайлович опубликовал более ста научных трудов по военно-инженерному искусству. Он шутил: «Почему я так хорошо крепости строю, укрепления? Потому что моя фамилия с тюркского переводится как «черный мыш», или суслик». 

Лавр Корнилов укреплял рубежи родины по-иному. Совершил множество исследовательских и разведывательных экспедиций в Восточном Туркестане, Афганистане, Персии. Порой проникал во вражеские крепости под видом дервиша или купца и, рискуя жизнью, добывал ценнейшие сведения. Русские разведчики, которыми он командовал, стали первыми европейцами, прошедшими через «Степь отчаяния» еще в 1901 году — на картах Ирана та обозначалась тогда белым пятном с отметкой «неисследованные земли». Все путешественники, пытавшиеся прежде изучить этот опасный район, погибали от нестерпимой жары, голода и жажды. В Индии Лавр Георгиевич занимался анализом состояния британских колониальных войск, в Китае служил военным агентом. 

Он знал немецкий, французский, английский, персидский, казахский, монгольский, калмыцкий и урду. Увиденное в загадочных восточных землях подробно описывал в книгах и очерках. 

Оба сражались до конца, не падая духом в самых безнадежных ситуациях. У одного последняя битва длилась три с половиной года — в фашистских лагерях смерти. У другого — год с небольшим, в стране, повергнутой в хаос.

Накануне Великой Отечественной генерал Карбышев работал на западной границе. Война застала его в Гродно. Ценному специалисту тут же было предложено отбыть в Москву, но он категорически отказался. В эти страшные дни делал все, чтобы помочь остановить наступление врага. Бои становились все более ожесточенными. Десятая армия, в штаб которой перешел Карбышев, отходила на восток. В августе наши части попытались вырваться из окружения. При форсировании Днепра генерал был контужен и захвачен в плен. 

Гитлеровцы рассчитывали использовать его на службе Третьему рейху. Но получили ответ: «Мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я солдат и остаюсь верен своему долгу». Его переводили из лагеря в лагерь, условия становились все более жесткими, но повсюду пожилой генерал оказывался лидером духовного сопротивления. К слову, авторству Карбышева приписывают «Правила поведения советских командиров и бойцов в немецком плену», которые помогали людям выжить в нечеловеческих условиях. 

В ночь 18 февраля 1945 года в концлагере Маутхаузен он принял мученическую смерть под струями ледяной воды, так и не встав на колени перед врагом. Его тело нацисты сожгли в крематории. 

Лавр Корнилов после Февральской революции сначала пытался спасти страну и армию от разрушения, потом — уберечь хоть что-то в творившемся хаосе. Стал первым командующим Добровольческой армией. Его имя сделалось знаменем Белого движения. Антон Деникин писал: «В нем, как фокусе, сосредотачивалось все: идеи борьбы, вера в победу, надежда на спасение». Потом был «Ледяной поход» — по дорогам и бездорожью Кубани, под дождем, сменившимся снегом, в обледенелых шинелях, на грани человеческих возможностей. При штурме Екатеринодара Корнилов появлялся на линии огня в самые опасные минуты... Вражеский снаряд настиг его 13 апреля 1918 года в доме, где находился штаб. Гроб с телом Корнилова был тайно захоронен при отступлении через немецкую колонию Гначбау. Большевики, занявшие эту местность, разрыли могилу и отвезли тело генерала в Екатеринодар. Там оно было сожжено...

Им не суждено было найти смерть в бою. Ни у того, ни у другого нет могилы. Имя несломленного генерала Дмитрия Карбышева для всех советских людей стало синонимом мужества. Имя доблестного Лавра Корнилова служило и служит символом самозабвенной любви к Родине. Оба одинаково достойны того, чтобы о них, истинных патриотах и офицерах, совершавших порой невозможное, Россия помнила всегда.