Вот так нагородили!

Добродушные животные и роскошные цветы. Нарядные барышни и элегантные кавалеры пьют чай, гуляют, пляшут, играют на гармошках… Городецкая роспись — праздник, который, по идее, должен быть в каждом доме. Но россияне только начинают вспоминать свои бесценные народные промыслы. Мода на них возвращается медленно и трудно. «Свой» обязуется по мере сил помогать мастерам, хранящим традиции русской красоты. Итак, наш первый маршрут — Нижегородская область. 

Берегите умывальники

Уникальная роспись — не единственное, чем славится городок на Волге. Золотная вышивка, резьба по дереву, жбанниковская свистулька, печатные пряники — Городец известен разными промыслами. Древнейший город Нижегородской области, почти ровесник Москвы, по преданию, основан Юрием Долгоруким в 1152 году. Изначально был крепостью, защищавшей Владимиро-Суздальское княжество от волжских булгар. Земляной вал, окружавший город, до сих пор хорошо виден — остатки былого величия тянутся на полтора километра, в высоту доходят до семи метров.

В Городце, опять-таки по преданию, умер Александр Невский, незадолго до этого принявший постриг в Феодоровском монастыре. Бронзовый потомок Владимира Мономаха стоит теперь на крутом берегу Волги — это один из немногих в России памятников победителю ливонских рыцарей. В местном краеведческом музее вам обязательно покажут найденную в городецкой земле печать великого полководца, впоследствии причисленного к лику святых. И похвастаются уникальным шлемом — княжеским. Правда, какому именно правителю он принадлежал, неизвестно — надпись стерта, дешифровке не поддается. Да и сам артефакт дошел до нас в таком состоянии, что откопавший его городчанин принял находку за ржавый умывальник… Археологи признали в «умывальнике» головной убор и датировали XIII–XIV веками. Оказалось, в России всего два таких шлема: один — принадлежавший Ярославу Всеволодовичу и хранящийся в Оружейной палате, второй — в Городецком краеведческом музее.

Пустой Городец

В монастыре хранилась главная святыня Городца — знаменитая Феодоровская икона Божией Матери, авторство которой приписывается евангелисту Луке. В 1238 году при нашествии Батыя город сгорел дотла, монастырь не стал исключением. Правда, чудотворный образ не погиб — через год его обнаружили висящим на дереве близ реки Запрудни и перенесли в Кострому. В 1613 году им благословили на царствование Михаила Федоровича. С тех пор икона стала главной святыней Романовых. В ее честь с конца XVIII века становились Федоровнами переходившие в православие супруги цесаревичей.

Что до Городца, то после Батыя он быстро восстановился, превратившись в центр ремесел и торговли. Прибалтийский янтарь, византийские ткани, среднеазиатская керамика — чего только здесь не находили археологи и копатели огородов.

В 1408 году город был снова разграблен и сожжен — на этот раз ханом Едигеем. С тех пор, если и упоминали летописи бывший центр торговли, то под названием Пустой Городец...

Так он и пустовал пару столетий, пока на его месте не образовалось небольшое село. После церковного раскола Городец стал прибежищем старообрядцев, хлынувших в нижегородские леса. Постепенно село превратилось в центр деревянного судостроения — отсюда даже Петр I увозил плотников для военного флота.

Стала возрождаться и торговля — теперь уже благодаря купцам-староверам. В Городце даже памятник есть «Купечеству России», правда, на улице с не совсем коммерческим названием — Кирова. А бывшая Купеческая упорно носит имя Ленина.

Фараон с хвостом

Земля здесь не плодородная — возможно, по этой причине местное население активно занималось промыслами. Плели лапти, гнули дуги, резали посуду... А чтобы товар лучше продавался, украшали его во всю мощь фантазии.

Вообще, у городчан всегда было обостренное чувство прекрасного. Даже самые обыденные предметы — например, рубели и вальки для выколачивания и глажки белья — украшали тончайшей резьбой, в то время как в соседних районах нерабочая поверхность оставалась девственно гладкой.

А уж для наличников и фризов не жалели ни сил, ни времени. Причудливые орнаменты, птицы-сирины, смешливые пышногрудые русалки, иногда дергающие за хвост добродушных львов — у тех тоже улыбка до ушей. Полудев, полурыб в Городце и его окрестностях до сих пор называют берегинями или фараонками. Причем последние бывают и мужского пола: фараонами — бородатыми джентльменами с хвостами.

Всех этих существ неземной красоты изображали с помощью глухой резьбы — это когда дерево не пропиливают, а выдалбливают. Процесс намного более трудоемкий. А прялки украшали инкрустацией: вставляли фрагменты темного мореного дуба — техника тоже не из легких. Зато с разукрашенными донцами на рынках они разлетались вмиг.

Новые времена

От прялок и пошла городецкая роспись. Сначала стали подкрашивать инкрустированную поверхность — так наряднее. А в середине XIX века и вовсе заменили сложную технологию простым рисунком. Нововведение прижилось — теперь нехитрыми сюжетами украшали не только прялки, но и все, что под руку попадется. В одной из близлежащих деревень даже была обнаружена русская печка, покрытая городецкой росписью — красоты много не бывает. Но основным «клиентом» оставалось женское орудие труда.

Так промысел и процветал, пока в эпоху индустриализации не пришел конец прялкам. В гроб сходя, они стали тащить за собой и веселые картинки. Роспись погибла бы, не набери в 1957 году Аристарх Коновалов — один из немногих носителей традиции — группу учениц. Коновалов добился того, чтобы при профтехшколе в городе Семенове разрешили открыть отделение городецкой росписи. Кстати, раньше ею занимались исключительно мужчины: сидели бородатые мастера — многие из них были староверами — и расписывали прялки. Теперь и русским женщинам пришлось этим заняться. В 1960-е небольшую артель художников преобразовали в фабрику «Городецкая роспись» — ту, что жива и поныне.

Такое же, но без цветов

Жива, правда, не благодаря, а вопреки. Некогда процветающему предприятию, обеспечивавшему расписной мебелью детские сады чуть ли не всего СССР, в постсоветскую эпоху пришлось туго. Настолько, что едва не закрылись. 13 лет назад погибающее производство купила нижегородская «Славянская мебельная компания». «Иначе нас давно уже не было бы», — констатирует Вячеслав Грушин, заместитель директора фабрики «Городецкая роспись».

«Что такое наш промысел? — продолжает Грушин. — По сути — национальное достояние. Оно должно быть под защитой государства, а мы в частных руках. Нам повезло, что владелец компании все понимает —  нормальный человек. Вот уже больше десяти лет сохраняет это достояние. Большую часть затрат фактически берет на себя. Об электроэнергии не думаем, зарплату вовремя выплачиваем. Но если у него самого плохо пойдут дела, и он скажет: «Ребята, закрываемся», — значит, разойдемся по домам».

В былые годы на предприятии работало до тысячи человек. Сейчас — сорок. «Вместе с уборщицей», — мрачно уточняет начальник иконописной мастерской Николай Карасев. Его отдел, открытый при фабрике почти двадцать лет назад, теперь входит в состав Патриарших мастерских. Иконы, кстати, продаются куда лучше изделий с росписью. На некоторых из них — например, на образе Божией Матери «Неувядаемый цвет»  — здешние мастера даже городецкие цветы изображают. Всем нравится, Церкви — тоже.

— Вот в советские времена из Москвы шли дотации, — ностальгирует художница иконописной мастерской Наталья Носкова, раньше занимавшаяся городецкой росписью. — Я в 76-м пришла на фабрику. Все было централизованно. Нашу продукцию отправляли во все концы — в Сыктывкар, Сочи. Вагонами отгружали...

— Тогда тоже не совсем правильно было, — скептически отзывается Карасев. — Такую мебель делали — нормальный человек вряд ли купил бы. Многие говорили: «Мне б такую стенку, но только без цветов». А мы без них не имели права выпускать — потому что предприятие народных художественных промыслов.

Заходишь в краеведческий музей и понимаешь, о чем речь. Стоят, например, стулья 1970-х из ДСП, а на сиденьях — розы... «Такие тяжелые, прямо свинцовые», — жалуется сотрудница.

Какой у вас Палех

Теперь «Городецкая роспись» мебель не выпускает вовсе — ни с цветами, ни без. На рынке (особенно детской продукции) такая конкуренция — никакая флора не поможет. В ходу разделочные доски, солонки, сахарницы, хлебницы, панно да шкатулки.

Да что там мебель, на предприятии даже резчиков не осталось — все по своим углам сидят. «Думали, фабрика их обделяет, — объясняет Карасев. — Сейчас работают на себя, но коттедж никто еще не построил. Иногда говорю кому-нибудь: «Возвращайся», а он: «Да ты знаешь, у вас к восьми надо приходить, а я уже привык в девять вставать...» Токарные изделия приходится частникам заказывать — на фабрике только расписывают. 

— С надомниками столько хлопот, — вздыхает Грушин. — Мы как-то делали для московского банка большой заказ. Уже сроки поджимают, как нас один такой «свободный художник» подставил — загулял. Приезжаем за 400 километров, а он никакой. Слава богу, другого нашли. Но нервов было...

Когда нет заказов, приходится переходить на трехдневную рабочую неделю. «Хорошо еще у всех огороды. Если б жили в условиях города — тогда катастрофа», — размышляет начальник иконописной мастерской. «Я-то что, продержусь, — смеется замдиректора фабрики. — Картошку посажу. Русский народ непобедим!»

Средняя зарплата на фабрике — 7–8 тысяч. Цены в местном «Перекрестке» или «Пятерочке» — московские... Хорошо хоть летом, с появлением туристов, можно немного перевести дух. И посмеяться заодно. «Приходят, рассматривают и говорят: «Надо же, какой у вас красивый Палех!» — изумляется невежеству Карасев. «А у меня спрашивают: «Где вы в Москве находитесь? Мы на мастер-классы придем!» — рассказывает Наталья Приваловская, главный художник «Городецкой росписи». И весело хохочет. Все-таки русский народ и вправду непобедим.