Не для меня...

У некоторых песен очень любопытные, неординарные «биографии». Произведения приобретают куда большую известность, чем их авторы, отрываются от событий, которым были изначально посвящены. 

В XIX веке России пришлось вести долгие и нелегкие Кавказские войны. В них участвовали и морские силы: высаживали десанты на побережье Кавказа, пресекали подвоз к горцам контрабандного оружия, пересылаемого турками и англичанами. Весной 1838-го в плавание к берегам Абхазии отчаливала эскадра во главе с флагманским кораблем Черноморского флота «Силистрия». Один из участников экспедиции пребывал в тревожном настроении. Возможно, его мучили нехорошие предчувствия. А может, ему просто хотелось порисоваться перед любимой девушкой. Он написал стихотворение, в котором есть такие строки: 

Не для меня придет весна,  
Не для меня Буг разольется,  
И сердце радостно забьется  
В порыве чувств не для меня!

Не для меня взойдет заря,  
Где Маша встретит в поле лето.  
Мне не слыхать ее привета,  
Она вздохнет не для меня!..

Не для меня придет весна, 
Я поплыву к брегам абхазским, 
Сражусь с народом закавказским,  
Давно там пуля ждет меня…

О дальнейшей судьбе автора ничего не известно. Мы не знаем даже его полного имени. Стихотворение было впервые опубликовано в весеннем номере журнала «Библиотека для чтения» за 1839 год, под ним стояла подпись: «На корабле «Силистрия». 1838 г. А. Молчанов». Наверное, оно так бы и осталось малоизвестным, затерялось и забылось. Но в начале 1840-х на него обратил внимание выдающийся пианист и композитор Николай Петрович Девитте («Очи черные», «Не слышно шума городского»). Тот положил на музыку стихи Молчанова. Родился романс. Мелодия трогала душу, завораживала и при этом была очень простой и запоминающейся. По сей день она сохранилась почти неизменной. Хотя текст не раз подвергался довольно серьезным переделкам. 

Песня стала жить собственной жизнью, распространялась как «народная». Она оказалась классическим «офицерским романсом». Ее наигрывали и напевали на полковых балах и лихих товарищеских пирушках, у походных костров, в землянках и блиндажах. Романс проник и на светские вечера, в столичные и провинциальные музыкальные салоны. 

Где-то на рубеже XIX–XX веков он был опубликован за новой подписью — «Слова и музыка А. Гадалина». Но на вопросы, кто такой Гадалин и существовал ли он вообще, ответов по сей день нет. 

Особенную популярность романс завоевал в казачьей среде. Вероятно, казаки услышали его от армейских офицеров, переняли, подхватили. При этом слегка подправили, сделали казачьим. Словно тот родился в какой-нибудь станице, среди чубатых молодцов. Река Буг из романса исчезла, сменилась Доном. Выпало имя девушки Маши. Вместо плавания «к брегам абхазским» тоскующего героя переносили в обстановку то одной, то другой войны — кавказской, турецкой, японской, Первой мировой.

В годы Гражданской песня приобрела новый смысл. Печаль, ощущение обреченности — чувства, которые охватывали казаков в то страшное время. По Дону, Тереку, Уралу, Оренбуржью, Астраханскому краю покатился кошмар казачьего геноцида. Казаки не хотели идти на убой бессловесной, покорной скотиной, брались за оружие. Дрались насмерть. Понимали, что живыми в плен лучше не сдаваться.

В подобных условиях песня «Не для меня» была особенно близкой и понятной. Казаки запевали не о каких-либо абстрактных героях, а о самих себе:

…А для меня кусок свинца,

Он в тело белое вопьется

И кровь горячая польется…

Или, в других вариантах текста: «И слезы горькие прольются». Разночтение далеко не единственное. Ведь песня по-прежнему распространялась из уст в уста. Слова корректировались, дополнялись, подстраивались к тем условиям, которые соответствовали обстановке и родным местам. Один из известных вариантов звучал так:

…Но для меня придет борьба, 

Умчусь я в степи Приамурья, 

Сражусь там с бандой 
большевистской, 

Там пуля ждет давно меня…

В таком контексте романс перекочевал за границу, в среду русской эмиграции. Его исполняли и слушали как песню Гражданской войны. 

В России возник еще один букет редакций и версий — тюремный. С большой долей вероятности можно предположить, что казаки и бывшие офицеры принесли романс в лагеря. Блатным и прочим зэкам он тоже пришелся по душе, настрой оказался очень близким: ностальгия по воле, безысходность, ожидающая пуля во время побега…

Песня продолжала жить и в Красной Армии — в облике «военного романса». Особенно приглянулась она там, где советским войскам приходилось туго, где они несли серьезные потери, — на Халхин-Голе, финской войне, на фронтах Великой Отечественной. Правда, романс звучал только в узком кругу, а на большую сцену в советские годы так и не вышел. Остался «народным».

Не для меня придет весна,  
Не для меня Дон разольется  
И сердце девичье забьется  
С восторгом чувств не для меня. 

Не для меня цветут сады, 
В долине роща расцветает 
Там соловей весну встречает, 
Он будет петь не для меня. 

Не для меня куют коня, 
И ветер гривою играет 
Он бьет копытом и не знает — 
Его куют не для меня. 

Не для меня придет Пасха, 
За стол родня вся соберется 
«Христос Воскрес» из уст польется, 
С пасхальни день не для меня. 

А для меня кусок свинца, 
Он в тело белое вопьется 
И слезы горькие польются, 
Такая жизнь, брат, ждет меня.