Перерожденный революцией

В 2005 году прах Ивана Ильина был перевезен в Россию и погребен на кладбище Донского монастыря в Москве. Факт знаковый, примечательный. И тем, что выдающийся религиозный философ оказался одним из немногих эмигрантов первой волны, чье горячее желание быть похороненным на Родине соотечественники выполнили. И тем, что надгробие на его могиле установили на личные средства главы государства. И, конечно, тем, что Ильин — с его наследием, особенностями биографии, в чем-то довольно типичными, а в чем-то уникальными чертами духовного и творческого становления — по-настоящему интересен очень многим нашим современникам.

Среди русских философов его справедливо будет определить как наиболее последовательного мыслителя, не злоупотреблявшего бесконечными антиномиями, импульсивно-жаркими или, напротив, размеренно-методичными спорами с самим собой вчерашним.

С кем уместно сравнить Ильина? Пожалуй, с Ницше. А точнее, с таким Ницше, который (представим себе) вдруг, раз и навсегда принял православие, традиционные русские ценности — как свои, «имманентные».

К такому мировоззрению, представляющему собой органичный сплав философии, религии, просвещенного национализма и внятных государственно-правовых императивов, Иван Александрович пришел далеко не сразу. Начальный период философского постижения им основ бытия так или иначе связан с работами Гегеля и Канта, Гуссерля и других европейских мыслителей (преимущественно немцев). С прекраснодушными мечтаниями, всегда присущими нашей западнической интеллигенции. 

Ильин прошел обязательный путь русского интеллектуала начала XX века. Получил блестящее образование, стажируясь у лучших профессоров Германии. Овладел несколькими иностранными языками. Сформировал у себя отменный литературный, художественный вкус. Научился понимать и ценить хорошую музыку, разбираться в новейших течениях искусства и западноевропейской мысли. 

Много позже он резко осудил свое поколение, которое, по его убеждению, погубило Российскую империю: «Русская интеллигенция не справилась со своей задачей и довела дело до революции потому, что она была беспочвенна и лишена государственного смысла и воли». Утратила чувство Родины, «перестала видеть Россию в Божьем луче, Россию, мученически выстрадавшую свою духовную самобытность... Россия перестала быть для нее религиозной проблемою, религиозно-волевым заданием». 

При этом не снимал частичной ответственности и с себя, ибо в ранней юности примыкал к этим людям. Так же, как и они, полагал, что Россия — недоразвитая Европа, но стоит в ней осуществить революцию, и та принесет избавление от вековечных бед, дарует прогресс, всевозможные либеральные ценности — конституцию, свободу печати, собраний, равенство сословий и проч. Родная страна наконец-то преодолеет свою недоразвитость, твердо встав на путь цивилизованных народов. Этот миф в какой-то мере опровергли революционные события 1905 года. 

Тогда многие интеллигенты со смущением созерцали разлив страстей, разгул невиданной преступности — еврейских погромов, грабежей магазинов, поджогов имений, повсеместного, зачастую ничем не оправданного насилия. Видя этот хаос, молодой Ильин написал брошюры «Свобода собраний и народное представительство», «Из русской старины: бунт Стеньки Разина», в которых противопоставил народный бунт и революцию. Согласно сделанным выводам, «правильная» революция в отличие от «неправильной» бунтарской стихии должна привести к установлению справедливых законов и правопорядка. Зрелище анархической вольницы подтолкнуло Ильина к изучению природы анархизма, мотивировало на написание нескольких работ по этой теме. Однако радикальное неприятие революции как таковой, понимание ценности для России православной монархии в тех его трудах отнюдь не обозначены. Как, впрочем, нет там и признаков традиционной религиозности. Философ все еще оставался в плену идеи западноцентристского проекта для России. Она «должна» была отринуть некоторые свои излишние особенности и покориться европейскому укладу. Тот созрел в эпоху Просвещения, а самым существенным ее признаком стала секуляризация.

Религиозное обращение Ивана Ильина было во многом связано с событиями, последовавшими за большевистским переворотом. Люди его класса и близких взглядов оказались вне закона. Свирепствовали голод и холод, большевистский террор. С 1917-го по 1923-й Россия потеряла 15 миллионов граждан. Русская интеллигенция, как к спасительной соломинке, тянулась к национальным истокам и вере в Бога, каялась в прежних заблуждениях, отрыве от основ народной жизни. ГПУ шесть раз подвергало Ильина аресту. Он был даже приговорен к смертной казни. К счастью, ее заменили высылкой из страны — на знаменитом «философском пароходе». Тогда новые хозяева жизни, по сути, обезглавили русский народ, лишив его национальной элиты.

Философ не просто обратился к вере, он воцерковился, избрал для себя сугубо духовный путь самосовершенствования — тот, который сформировался в церкви за много столетий. До своего преображения он принимал как должное религиозность этакого гегелевского свойства — «философскую веру», совмещающую сферу божественного с областью разума. Обращение Ильина было сопряжено с обретением личной веры в Бога, состоянием, при котором в цельном религиозном акте участвуют все силы души — разум, воля, совесть, чувства, в том числе мистическое чувство сакрального. Это было расширение и углубление пространства личности: если раньше философ жил, скорее, рассудком, то через страдания он приобщился к новым измерениям реальности:

«В страданиях мудреет человечество. Невидение ведет его к испытаниям и мукам, в мучениях душа очищается и прозревает, прозревшему взору дается источник мудрости — очевидность».

Оказавшись в эмиграции, Ильин предпринял попытку отражения квинтэссенции пережитого опыта, его воплощения в политическую программу действий. Так появилась книга «О сопротивлении злу силою», которая пестрит цитатами из Евангелия и откровений святых отцов. Мыслитель писал это сочинение, оппонируя Льву Толстому с его непротивленческой доктриной, и в лице гения обличал тех, кто, не столкнувшись с реальным злом, не понимая его природы, наивно рассчитывает задобрить это зло, договориться с ним.

По мнению Ивана Ильина, именно XX век явил начала добра и зла в их предельно обнаженном виде, что ставит всякого индивидуума перед решающим выбором. Битву со злом необходимо начать с самого себя, ибо в каждом человеке коренится темное начало. 

Вслед за постановкой вопроса о внутреннем преодолении зла Иван Александрович переходит к одной из главных тем христианства — аскетическому преодолению всего недоброго, пагубного, что изначально заложено в людях, и последующему преображению. Этому в основном посвящены «Аксиомы религиозного опыта». Здесь Ильин подчеркивает, что идея очищения души «есть идея древняя, верная и глубокая. Она возникала везде, где человек начинал чувствовать, что религия есть дело не инстинкта, а духа, не суеверия, а достоверности, не выдумки, а созерцающего опыта, не страха, а радости и любви».

Аскетизм в его понимании должен затронуть в первую очередь духовную сущность человека, выразиться в отрезвлении, внимании к своим мыслям и чувствам, отвержении всего мелкого, пошлого, исполненного тщеславия, обретении мистической чуткости и глубины. Наконец — предстоянии перед Личностью Бога. Большую роль в этом процессе играет честность, правдивость перед самим собой — понятие, которое провозглашается важнейшим для правильной духовной жизни. Приятие Родины, Бога, правды может полноценно состояться только лишь в «последней глубине сердца». Надо «вовлечь в это приятие силу сознания, воли и разума и придать этому опыту судьбоносную силу и значение в личной жизни».

Именно высокое духовное качество, по мнению философа, должно обусловить подлинную любовь к России, понимание ее особенного пути. Для него она — огромное, органическое целое, состоящее из различных народов, спаянных единой исторической судьбой, «оплот европейско-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия». Иван Ильин боролся за страну без большевиков и коммунизма, однако предвидел, что с их падением, низложением западные державы, зараженные «нелепым страхом перед единой Россией, застарелой враждой к русской монархии и к Восточному Православию», поспешат воспользоваться хаосом, расчленить Россию на мелкие, управляемые извне государства.

Западные народы «не разумеют и не терпят русского своеобразия», воспринимают нашу страну лишь как плацдарм для своих коммерческих нужд да завоевательных устремлений. Для реализации этих целей, предвидел мыслитель, недруги России воспользуются словами-приманками о свободе и равенстве, демократии, федерализме и прочих подобных вещах. И тогда Россия «будет охвачена анархией и выдаст себя с головой своим национальным, военным, политическим и вероисповедным врагам».

Бороться с этим можно только установлением в Отечестве сильной власти, а если потребуется, то и диктатуры. Русский народ, по Ильину, всегда тяготеет к сильной власти и готов простить ей даже жестокость и поборы, ежели уверен, что народные, национальные интересы верхам не чужды.

Вопрос власти и национальной элиты в политической философии Ивана Ильина является центральным. Религиозный философ верил в грядущую обновленную Россию, способную достойно отстаивать свой суверенитет, соответствовать историческому призванию. Его убеждения и патриотические «проповеди» в наши дни чрезвычайно актуальны, не правда ли?

Секрет популярности Ильина объясняется не только его способностью предвидеть, но и такими замечательными качествами, как беззаветная, рыцарская преданность однажды избранному идеалу, бескорыстие и, еще раз подчеркнем, вера в Россию и русский народ. 

Он вовсе не идеализировал русских, указывал на их слабые стороны. В то же время справедливо и аргументированно заявлял: исторические перспективы, особенности будущности страны обусловлены ее правом на самостоятельное бытие, героически завоеванным в периоды страшных, огненных испытаний.

Рассуждая о живучести нашего инстинкта национального самосохранения, Ильин призывал строить Россию на началах справедливости и труда, ответственности и веры, чести и правды.

Его философское и религиозное наследие, богатство политической мысли — крайне важная часть золотого фонда русской культуры.  Особенно в последние годы — после того, как геополитические прогнозы философа чуть было полностью не осуществились, а российское государство с трудом удержалось на краю обрыва. И в том, что в гибельную пропасть оно не рухнуло, надо полагать, есть заслуга и Ивана Александровича Ильина.