«Угол рая неподалеку от Москвы»

К этому месту Александр Блок был привязан всем сердцем и посвятил ему немало проникновенных строк. Нынешний год для Шахматова юбилейный вдвойне: в августе здесь в пятидесятый раз прошел День поэзии, а в сентябре отметил 35-летие историко-литературный и природный музей-заповедник А.А. Блока и Д.И. Менделеева. 

Впрочем, имя великого химика появилось в его названии много позже, когда в состав заповедника вошло и недалекое Боблово, где некогда располагалось имение Дмитрия Ивановича. А тогда, в 1984-м, музей начинался с небольшой экспозиции в здании бывшей земской школы соседнего села Тараканове, в старинной церкви которого Блок венчался с Любовью Дмитриевной Менделеевой. Место же, где располагалось имение деда поэта, в те поры было отмечено только мемориальным камнем-валуном. Нынче же Шахматово не только, подобно сказочной птице феникс, восстало из пепла, но живет ярко и творчески, как в былые времена. 

До основанья, а затем...

Лето 1916 года стало последним, когда Александр Блок наведывался в Шахматово — он приехал проститься с горячо любимыми матушкой и тетушкой перед отправкой на фронт. Следующий сезон близкие еще смогли провести под кровом родного дома, но больше сюда уже не возвращались, напуганные бесчинствами окрестного сброда. А в 1921 году уютную, любовно обустроенную усадьбу постигла участь десятков тысяч таких же «дворянских гнезд»: она сгорела дотла, вероятно, не без помощи воспрянувших к новой жизни «сеятелей и хранителей», желавших скрыть следы разора, ими учиненного. Для Александра Александровича гибель места, которое он считал своей поэтической колыбелью, стало сокрушительным ударом, ускорившим его уход из жизни. От цветущего имения не осталось камня на камне в самом буквальном смысле слова. О нем писали историки и поэты, художники и литературоведы, приезжавшие взглянуть на небеса и травы, вдохновлявшие Блока, но оно оставалось скорее легендой, чем точкой на карте.

Однако и в этой своей зыбкой ипостаси Шахматово продолжало обладать, говоря словами Диккенса, которого мастерски переводила на русский язык бабушка поэта Елизавета Григорьевна Бекетова, «силой держать и влечь». В 1922 году Блоковская ассоциация, созданная при Государственной академии художественных наук, направила сюда известного литературоведа Петра Алексеевича Журова. Он несколько раз приезжал в эти места — собирал материалы по истории усадьбы, разыскивал книги из библиотеки, хранившейся здесь. Впоследствии по его следам двинулись другие исследователи. Собранные ими сведения постепенно складывались во все более яркую и четкую картину, но над холмом, где некогда возвышался серый дом под зеленой крышей, продолжали шелестеть ветра небытия. Возвращение Шахматове к жизни растянулось на десятилетия.

В сентябре 1965 года Петр Ефимович Резник, директор солнечногорской средней школы №1 (позднее ей было присвоено имя поэта), вместе со своими учениками отправился в поисковую экспедицию, чтобы отыскать место, где стоял шахматовский дом. Семен Степанович Гейченко, ангел-хранитель пушкинского заповедника в Михайловском, подал идею установить у подножия холма памятный камень. Гранитный валун занял свое место на поляне осенью 1969 года, а следующим августом, в очередную годовщину смерти поэта, эта глыба стала эпицентром поэтического праздника. С тех пор он проводится каждый год, его гостями в разное время были Евгений Евтушенко, Константин Симонов, Павел Антакольский, Маргарита Алигер, Римма Казакова, Ираклий Андроников — если перечислять всех, выйдет оглавление энциклопедии советской литературы.

К первому Дню поэзии в бывшей земской школе соседнего села Тараканова открыли фотовыставку, впоследствии ее сменила экспозиция, подготовленная Государственным литературным музеем. А в «блоковском уголке» той самой школы №1 появилось несколько предметов мебели из усадьбы. Эти тоненькие «ручейки» и стали истоком полноводной реки, какой сегодня является музей. В 1976-м — к столетию со дня рождения поэта — в Шахматове были начаты исследовательские работы. Предполагалось в течение четырех лет восстановить главный дом и флигель, часть парка, пруд и колодец, но тогда этим планам не суждено было осуществиться. Так что в 1984 году созданный музей-заповедник, по сути, мог предложить посетителям только скромную, но с большой любовью созданную экспозицию в Тараканове и несколько экскурсионных маршрутов по окрестностям. Однако шахматовцы верили — рано или поздно блоковские лары и пенаты вернутся на свои места.

Ждать пришлось больше десяти лет — восстановительные работы начались только в 1997 году. Воспроизводилось все максимально близко к «первоисточникам»: сохранился рисунок главного дома, выполненный рукой самого Александра Александровича, фотографии, сделанные Владимиром Николаевичем Бекетовым, двоюродным братом его матери, обширная фамильная переписка, но главное — бесценные воспоминания главного «историографа» семейства — тетушки поэта Марии Андреевны Бекетовой. Речь в первую очередь идет о книге «Шахматово. Семейная хроника», увидевшей свет в 1930 году, где собрано все до мелочей — от описания обстановки до застольных традиций. Она попыталась сберечь свет того, казалось бы, навсегда утраченного мира, начав рассказ «с той поры, когда Шахматово стало достоянием семьи Бекетовых, за пять лет до появления на свет будущего поэта». Так Мария Андреевна, сама того не ведая, помогла вернуть усадьбу к жизни.

В 2000 году открылся флигель, где прошло детство Блока. На следующий год распахнул свои двери и главный дом. Сегодня музей-заповедник включает в себя возрожденное Шахматово, Тараканово и присоединенное к ним в 2011 году менделеевское Боблово. Сейчас в самом молодом филиале ведутся реставрационно-восстановительные работы, но часть экспонатов можно увидеть на выставке в таракановской школе.

«Старый дом с мезонином...»

Народная молва ведет происхождение названия усадьбы от легенды, согласно которой один из владельцев имения выиграл его у своего предшественника в шахматы. Подтверждения ей не найдено, на то она и легенда. Версия более реалистичная связывает его с неким Шахом-Ахмадом или Шиахмадом, посланником хана Тохтамыша. Но и на сей счет достоверных данных не имеется. А вот местные краеведы апеллируют к слову «шахма», которое, согласно словарю Даля, означает «след» или «колея». 

Усадьбу Шахматово в 1874 году приобрел известный ученый-ботаник (вскоре он был избран ректором Санкт-Петербургского университета) Андрей Николаевич Бекетов. Он последовал примеру своего близкого друга — Дмитрия Ивановича Менделеева, обосновавшегося в здешних краях несколькими годами ранее: до его Боблово было рукой подать. Дед Александра Блока был во всех отношениях личностью выдающейся. Учившийся у Бекетова Тимирязев называл его отцом русских ботаников: Андрей Николаевич составил первый учебник по этой дисциплине на русском языке, до того студентам приходилось пользоваться лишь трудами иностранных авторов. Неутомимый ректор много сил отдавал не только университету. Высшие женские курсы в Петербурге, известные под названием Бестужевских, «по всей справедливости нужно было бы назвать Бекетовскими». Член-корреспондент многих научных обществ, один из редакторов знаменитого словаря Брокгауза и Ефрона, автор популярных брошюр о растениях и животных, рассчитанных на неискушенного читателя. Научная и просветительская деятельность отнимала у Андрея Николаевича немало сил, восстанавливать их он отправлялся в Шахматово.

Здесь всем руководила его жена — Елизавета Григорьевна, женщина тоже в высшей степени незаурядная. В ней «поражало необычайное богатство натуры и какая-то общая даровитость, которая выражалась во всем, что она делала». В только что купленное имение она приехала первой и тут же принялась его обустраивать, даже обивкой диванов и кресел занималась собственноручно. «Варенье она варила со страстью и редким прилежанием, делала это артистически и тратила на это целые дни». Елизавета Григорьевна священнодействовала над установленной в саду жаровней с тазом, в котором с утра до вечера что-то ароматно побулькивало, причем следила она за процессом, не выпуская из рук английского или французского романа. Плодами ее трудов потом весь год лакомились друзья и знакомые семейства Бекетовых.

Бабушка Саши Блока, помимо хозяйственных дарований, обладала еще и переводческим талантом. Она открывала соотечественникам Дюма, Брет Гарта и Жорж Санд, Теккерея и Бальзака, Голдсмита, Гюго и Вальтера Скотта, а зарубежным читателям — наших классиков. Она была знакома с Гоголем и Достоевским, Тургеневым и Салтыковым-Щедриным. Антон Павлович Чехов благодарил ее за мастерский перевод его рассказов на французский и английский языки. Елизавета Григорьевна была такой же самоотверженной труженицей, как и Андрей Николаевич, — гонорары, получаемые ею, были существенным подспорьем для семьи. Талант и трудолюбие унаследовали от родителей и четыре их дочери — Екатерина, Софья, Александра и Мария, избравшие, как и мать, литературное поприще. 

В Шахматове никогда не проводили зиму, но оно не воспринималось как дача — само это слово у Бекетовых считалось пошлым. Это была исконная старорусская дворянская усадьба со своим стилем жизни, с традициями, передававшимися от старших младшим.

«И солнце золотило кудри...»

Сашуру, как называли его близкие, привезли в Шахматово в полугодовалом возрасте:

Ключом старинным дом открыли
(Ребенка внес туда старик),
И тишины не возмутили
Собачий лай и детский крик.

На протяжении 36 лет из прожитых 40 он возвращался к этим синим далям. По мнению тетушки, первые стихи — о сером зайчике и припасенной для него на огороде капустке — были сочинены маленьким Сашей «несомненно под впечатлением Шахматова». Если верить Марии Андреевне, Блок стал тем, кем стал, во многом благодаря этому месту: «Мать, дедушка, бабушка, тетки, вся бекетовская семья с ее литературностью, идеализмом, наивным отношением к жизни, замкнутостью тогда еще крепкого семейного начала, с налетом романтизма — все это влияло на Блока с раннего детства, все это он воспринял полностью в детские, отроческие и юношеские годы. Летом собиралась в Шахматове вся семья, составляя некую сгущенную атмосферу, особенно сильно влиявшую на Блока». Ее правоту подтверждает и сам племянник:

В туманах, над сверканьем рос,
Безжалостный, святой и мудрый,
Я в старом парке дедов рос,
И солнце золотило кудри.

В 1909-м после смерти отца Александр Александрович получил наследство, большую часть которого он потратил на Шахматово: выкупил у Софьи Андреевны ее долю в имении и полностью предоставил его в распоряжение матери и ее младшей сестры Марии, а затем затеял ремонт дома и достроил второй этаж. В этой «башенке» на первом этаже располагалась комната его жены Любови Дмитриевны, на втором — рабочий кабинет Блока. Здесь им создано более трехсот стихотворений. Трудясь, он все окна открывал настежь, и пейзаж заполнял комнату целиком, так что стены почти не ощущались.

Комнату в мезонине, ту самую, где «...Венецианское окно, / Свет стекол — красный, желтый, синий, / Как будто так и быть должно...», Александр занимал в гимназические годы. Обустроив себе кабинет, он превратил эту комнату в библиотеку. После революции книги из нее распределили по окрестным учебным заведениям, но часть из них удалось отыскать, и теперь они хранятся в фондах музея. А на блоковских стеллажах стоят аутентики. Эта «благоуханная глушь» была бесконечно дорога сердцу поэта. До последних дней, пока болезнь не сломила его окончательно, он, по воспоминаниям Марии Андреевны, «работал над поэмой, воспроизводя картины Шахматова». В одной из статей Блок, уже зная о гибели любимого дома, писал: «Сейчас от этих родных мест, где я провел лучшие времена жизни, ничего не осталось; может быть, только старые липы шумят...»  С тех пор минуло почти столетие. Благодаря таланту многих и многих людей сегодня Шахматово снова наполнено светом, поэзией и вдохновением.

Фото на анонсе: Александр Курганов