По Щукину велению

В Фонде Луи Вюиттона с феноменальным успехом проходит выставка «Сергей Щукин. Шедевры современного искусства». Здесь экспонируются 130 работ Моне, Дега, Писсаро, Ван Гога, Гогена, Сезанна, Матисса и других выдающихся мастеров. Великие произведения доставлены из Эрмитажа и Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. «СВОЙ» побеседовал с внуком известнейшего русского купца и мецената Андре-Марком Делок-Фурко — он стоял у истоков нынешней экспозиции.

Делок-Фурко: Мы, разумеется, надеялись на успех, но не ожидали подобного триумфа. Чтобы как-то справиться с потоком гостей, с середины декабря Фонд открыт семь дней в неделю, с 9.00 до 21.00. Французская публика потрясена, причем не столько набором имен, сколько редкой красотой полотен. На выставке сплошь шедевры, входившие в лучшее в мире частное собрание. Жаль только, что некоторые, особо хрупкие произведения (например, матиссовская «Музыка») больше не смогут путешествовать. Так или иначе, идем на рекорд, установленный выставкой Клода Моне в Париже, закрывшейся в январе 2011-го. Ее посмотрели более 900 тысяч человек. Куратор проекта — Анн Балдассари, бывший директор парижского Музея Пикассо. Если число посетителей «Шедевров» достигнет миллиона, то, думаю, Фонд Луи Вюиттона покроет расходы, связанные со страховкой, транспортировкой и реставрацией работ. В день закрытия экспозиции 20 февраля 2017 года весь мир будет поделен на две части: тех, кто ее видел, и тех, кто не имел такой возможности. 

СВОЙ: Как бы там ни было, главный герой выставки не Моне, Дега или Пикассо, а русский промышленник... 
Делок-Фурко: Собственно говоря, в этом и заключалась наша основная идея. Важен не только эстетический размах собрания Сергея Ивановича, но и взгляд просвещенного купца на искусство, примечательна его роль в развитии живописи. Он словно выступил соавтором творений. Отмечу и связь времен: коллекцию одного промышленника выставляет другой, кстати, тоже коллекционер и меценат, — глава компании LVMH Бернар Арно. Именно ему принадлежит Фонд Луи Вюиттона.

СВОЙ: В конце ноября его принимал в Кремле Владимир Путин. Самый богатый французский магнат особо отметил: Вы преодолели множество препятствий, чтобы реализовать свою мечту — показать в Париже коллекцию деда. Довольны результатом? 
Делок-Фурко: Этот проект удался еще и потому, что был взят под внешнеполитический «зонтик». Вопрос о проведении выставки значился в повестке дня на встрече Владимира Путина и Франсуа Олланда в сентябре прошлого года на Генассамблее ООН в Нью-Йорке. Это помогло решить многие проблемы. Так что наш триумф стал возможен благодаря России. 

СВОЙ: Реально ли повторить такой показ в Москве, Петербурге, Лондоне или Нью-Йорке?
Делок-Фурко: Наверное, при желании руководителей музеев и готовности властей. Заманчива идея показать собрание Щукина, основателя первого музея современного западного искусства, в доме Трубецких — в Большом Знаменском, где она когда-то находилась. Сегодня здание принадлежит Министерству обороны, но, как мне кажется, было бы правильнее передать его в ведение Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина. В особняке неплохо бы возродить щукинский дух, проводить встречи, устраивать концерты. Нужно установить на нем и мемориальную доску. 

СВОЙ: Каким Щукин был коллекционером? 
Делок-Фурко: Азартным, увлекающимся, готовым идти на риск. Он начал этим заниматься в 40 с небольшим лет, когда четверо его братьев уже имели собственные собрания, а один из них создал музей, существующий и поныне. У Сергея Ивановича было не только потрясающее чутье, но и наметанный глаз — предприниматель работал с текстилем и красками. К нему в дом приходила вся Москва, поэтому особняк требовалось украсить картинами. Тем более что Первопрестольную охватила страсть коллекционирования. Дед пережил страшные трагедии — смерть первой жены Лидии, гибель двух сыновей. Но не опустил руки, а создал музей современного искусства и завещал картины Третьяковской галерее. Жена умерла в начале января 1907 года, а уже через несколько дней он начал составлять план нового музея. Чтобы сделать посещение удобным для публики, задумал даже перестроить дом.

СВОЙ: Его любимыми художниками оставались Гоген и Матисс. Как думаете, почему именно они? 
Делок-Фурко: После всех бед и утрат дед искал утешения в живописи мастеров, коих считал проповедниками рая. Таким ему представлялся прежде всего Гоген — приобретено 16 полотен. Потом в парижском «Салоне независимых» увидел «Радость жизни» Матисса (сегодня она находится в американской частной коллекции Барнса. — «Свой»). Эта картина его поразила, заставила поверить, что счастье еще возможно. Тогда он сам пошел к художнику — раньше общался с авторами через маршанов. Тот визит стал началом дружеских отношений, продлившихся семь лет. Матиссу повезло, дед заказал ему несколько работ, в том числе всемирно известные «Музыку» и «Танец». Надо обладать смелостью, чтобы писать такие картины, признавался художник. Но не меньшая смелость нужна, чтобы их покупать. 

СВОЙ: Однако больше всего в щукинском собрании творений Пикассо, который, по словам Сергея Ивановича, овладел им «словно гипноз или магия». Как состоялось их знакомство? 
Делок-Фурко: В 1908-м дед побывал у него в парижской мастерской Бато-Лавуар, но ничего не взял. На следующий год приобрел у маршанов Амбруаза Воллара и Даниэля-Анри Канвейлера серию работ Пикассо. Первую, «Даму с веером», вначале повесил в коридоре, долго рассматривал. В конце концов так увлекся творчеством мастера, что купил 50 его полотен.

СВОЙ: Говорят, Щукин давал любые деньги за понравившуюся вещь.
Делок-Фурко: Он вел себя как настоящий купец. Если была возможность, добивался уступок. Однако нутром чувствовал ценность произведения и, когда было нужно, предлагал больше. У известного коллекционера Гюстава Файе висели потрясающие картины Гогена. Среди них — знаменитая «Жена короля», хранящаяся сегодня в Пушкинском музее. Щукин захотел приобрести именно ее. «Я вас отлично понимаю, — ответил Файе, — она и моя самая любимая». — «Сколько вы хотите?» — «Она не продается». — «15 000 франков». — «Нет. Ну, если вы предложите огромные деньги...» — «Что значит огромные?» — «Немыслимые, месье Щукин... Скажем, 30 000». — «Вот они». Тогда француз не только уступил «Жену короля», но и продал за 17 000 гогеновский «Сбор плодов». Через несколько дней друзья Файе, увидев на стенах пустоты, недоумевали: «Неужели вы согласились с ними расстаться?!» — «Пришел этот русский и предложил мне сумму, которую стоила вся моя коллекция. Я не мог отказаться». 

СВОЙ: Известно, что Сергей Иванович охотно показывал свои сокровища, лично водил экскурсии по особняку, выступал в роли глашатая нового искусства. Его собрание дало толчок русскому авангарду. «Революция в искусстве, — отмечала Анн Балдассари, — происходила не в Париже, а в Москве». Согласны с такой оценкой? 
Делок-Фурко: Плеяда русских художников, также представленных в Фонде Луи Вюиттона, — Гончарова, Ларионов, Малевич, Родченко и другие — по сути, последователи его начинания. Они получили возможность пройти такую школу, какой нигде больше не было. 

СВОЙ: После Октябрьской революции Щукин сначала жил в Ницце, а потом перебрался в Париж...
Делок-Фурко: И обосновался на улице Вилем, в районе Отей, считавшемся «русской деревней». У деда были апартаменты в 200 кв. метров — с кухаркой, горничными и прочей прислугой. В этой квартире он и умер в январе 1936-го. В ней после его смерти все оставалось по-прежнему. Мы жили там с моей бабушкой Надеждой Афанасьевной (второй женой Сергея Ивановича. — «Свой»), она скончалась в 1954 году. У меня было русское детство. Именно там в 14 лет прочитал «Войну и мир», еще с ятями, а в 15 — «Преступление и наказание». Когда денег стало недоставать, маме пришлось продать квартиру. 

СВОЙ: Обосновавшись во Франции, Щукин практически прекратил покупать дорогие картины?
Делок-Фурко: С Матиссом они словно перестали понимать друг друга. К тому же цены на его произведения благодаря деду оказались заоблачными. Говорят, художник очень хотел показать Сергею Ивановичу свои последние вещи, но тот отказывался: ему было бы очень печально на эти работы смотреть, понимая, что не сможет их приобрести. Когда он поселился в Ницце, как-то раз увидел на улице Матисса (об этом рассказывал сам мэтр) и перешел на другую сторону, чтобы избежать встречи.

СВОЙ: Как складывались отношения с Пикассо?
Делок-Фурко: Они и прежде мало общались, а после лишь однажды провели вместе день на юге Франции. По одной из легенд, Пикассо написал портрет щукинской свояченицы Веры Афанасьевны.

СВОЙ: В Париже Сергей Иванович переключился на менее раскрученных художников?
Делок-Фурко: Рауля Дюфи, Анри Ле Фоконье, а также Педро Пруна, ныне забытого ученика Пикассо. Дюфи ему немного напоминал Матисса — теми же «райскими» мотивами. В любом случае предыдущая страница жизни оказалась перевернута. Главным шедевром отныне стала Ирина, его дочь и моя мама, которая появилась на свет в Москве в 1915-м, когда Щукину минул 61 год. После революции он видел перед собой единственную цель —  спасение дочери. Ирину вывезли из Советской России в мае 1918-го, а Сергей Иванович уехал в августе того же года.

СВОЙ: Он общался чаще всего с эмигрантами?
Делок-Фурко: Круг общения в основном был русским. Все ходили в соседнюю православную церковь, в лавку купцов Сухановых. Наведывался в гости Сергей Дягилев, до революции друживший с братом Сергея Ивановича. Мама танцевала в балете Монте-Карло, ее близкой подругой была знаменитая танцовщица Таня Рябушинская, тоже из купеческой династии. Они вместе учились у Матильды Кшесинской. 

СВОЙ: Неподалеку от дома Щукиных в Париже жили Бунин, Куприн, Евреинов, Набоков, Замятин...
Делок-Фурко: Набоков однажды пришел к деду, надеясь на существенную материальную помощь, и получил отказ. В России Щукин очень много потерял, хотя и сумел до революции перевести часть капитала в Швецию. Однако надо было содержать большую семью, включая детей от первого брака (для них он купил дом в средиземноморском городке Ле Лаванду). Времена были непростые. К тому же дед любил жить на широкую ногу. Надежда Афанасьевна, учительница музыки, слыла замечательной хозяйкой, устраивала приемы. К примеру, на Пасху в доме собиралась масса народу, приглашали пианиста, молодежь танцевала допоздна. Не прийти в такой день к Щукиным считалось невежливым. 

СВОЙ: Не собираетесь издать роман о Вашем великом деде?
Делок-Фурко: К началу этой выставки вышла биография Щукина, написанная Наталией Семеновой при моем непосредственном участии. С одним известным режиссером хотим снять телесериал. Но как человек суеверный не буду пока об этом говорить.

СВОЙ: После кончины Сергея Ивановича Александр Бенуа, отмечая «удивительный патриотизм именитого московского купечества», писал, что Щукин собирал не только для себя, но и для того, чтобы одарить родную страну, родной город поистине царскими подарками...
Делок-Фурко: Дед был патриотом, верил в Россию и, где бы ни находился, всегда переживал за ее судьбу. 

СВОЙ: А как складывалась Ваша жизнь?
Делок-Фурко: Окончил Высшую нормальную школу (кузница французской управленческой элиты. — «Свой»). Но не стремился стать ни префектом, ни министром, ни президентом. Долгие годы работал в министерстве культуры, возглавлял французскую Синематеку и Национальный центр литературы... Мне советовали попросить российский паспорт. Хватило бы нескольких звонков, но сам этого делать не буду. Подожду, когда предложат. Кстати, у меня есть квартира в Петербурге на Малой Московской, рядом с Владимирской площадью.