Сила воли

Двести лет назад, 29 апреля 1818 года, в семье великого князя Николая Павловича родился сын, будущий император Александр II. Царствование самодержца, даровавшего свободу русским крестьянам, выдалось чрезвычайно драматичным от первого до последнего дня. Он принял Россию на грани военной катастрофы, а оставил — в воронке революционного террора. Между этими рубежами — 26 лет. За данный срок государю не раз удавалось провести державный корабль между рифами и мелями.

Ученик Жуковского

Рождение Александра «первый русский романтик» приветствовал восторженными стихами:

Да встретит он обильный честью век!
Да славного участник славный будет!
Да на чреде высокой не забудет
Святейшего из званий: человек.

Жить для веков в величии народном,
Для блага всех — свое позабывать,
Лишь в голосе отечества свободном
С смирением дела свои читать...

Василий Жуковский стал воспитателем Александра, когда тот уже пребывал в статусе престолонаследника. Поэт добросовестно взялся за дело: «Моя настоящая должность берет все мое время. В голове одна мысль, в душе одно желание... Какая забота и ответственность! Занятие, питательное для души! Цель для целой отдельной жизни!.. Прощай навсегда поэзия с рифмами! Поэзия другого рода со мною. Ей должна быть посвящена остальная жизнь».

Штудировали литературную классику, рассуждали о справедливости и человеколюбии, изучали философские представления об идеальном государстве. Когда Николай I приучал юного преемника к верховой езде, присутствию на армейских учениях, Василий Андреевич сопротивлялся: «Он привыкнет видеть в народе только полк, в Отечестве — казарму». Заявление чересчур смелое, даже дерзкое — с учетом образа жизни Николая Павловича, который всегда оставался по духу военным человеком. Уроки Жуковского не могли не сказаться в годы Великих реформ: Александр II находил крепостное право постыдным анахронизмом и, по сути, уравнял в правах всех подданных.

«Мне нужны умные советники»

В ту пору известный нам принцип «Кадры решают все!» действовал исправно. Первый признак государственного ума — умение выдвигать наиболее способных управленцев. C этим обстоятельством связан мудрый и вполне достоверный исторический анекдот. Вдовствующая императрица Александра Федоровна после отставки барона Петра Клейнмихеля с поста главноуправляющего путями сообщения упрекнула сына: «Его избрал твой отец, а кто лучше него умел угадать и выбрать верного человека?» Император ответил в своем стиле: «Батюшка был гений, и ему нужны были усердные исполнители его предначертаний. А я не гений, мне нужны умные советники».

Отбросив самонадеянность, он сделал ставку на профессионалов и кадровых ошибок практически не допускал. Доверился князю Александру Барятинскому, и тот победно завершил долгую Кавказскую войну, пленил предводителя горцев. Имам, которого считали величайшим полководцем Востока и самым непримиримым врагом России, выступил с посланием, потрясшим весь Кавказ: «Старый Шамиль на склоне лет жалеет о том, что не может родиться еще раз, дабы посвятить свою жизнь служению Белому Царю, благодеяниями которого он теперь пользуется».

В 1856 году министерство иностранных дел возглавил уже немолодой дипломат Александр Горчаков. И в нем государь не ошибся. После Крымской войны требовалось вывести Россию из международной изоляции, добиться отмены унизительных статей Парижского мирного договора. Шаг за шагом Горчаков и его венценосный шеф решали поставленные задачи. Не менее эффективно действовали и на восточном направлении. В 1858-м Россия заключила с Поднебесной Айгунский, а в 1860-м — Пекинский договор, без единого выстрела получила обширные территории Приамурья и Уссурийского края.

Царь приблизил Дмитрия Милютина, ставшего не только военным министром, но и просветителем армии. Солдатские школы перекрывали все успехи министерства просвещения в деле ликвидации безграмотности.

А разве можно не упомянуть в этом контексте Михаила Скобелева? Неистового честолюбца сторонились многие вельможи. Если бы монарх не разглядел в нем «своего Суворова», то вряд ли Белый генерал сумел бы столь ярко проявить себя на полях брани от Хивы до Адрианополя.

В последние годы царствования Александра II его ближайшим советником стал Михаил Лорис-Меликов. Сперва он показал себя как расторопный офицер, потом — как талантливый полководец. На его счету, к примеру, штурм неприступной турецкой крепости Карс в ноябре 1877 года. В начале 1880-го Михаил Тариелович получил широкие полномочия, принялся за разработку новой реформы, призванной стать для России лекарством от революции. Современник писал про него: «Умеренный постепеновец, защитник органического прогресса». Схожую характеристику можно дать воззрениям и самого царя, намеревавшегося сделать шаг в сторону конституционной монархии. Разумеется, речь шла не о слепом подражании британским образцам. Традиции самодержавия надлежало учитывать. Во многом реформаторы возвращались к устоям Московской Руси с ее самоуправлением, Земским собором, игравшим порой ключевую роль в национальной истории.

А в Туркестане надежной опорой государства надолго стал Константин фон Кауфман.

Опытный военный инженер генерал Кауфман оказался блистательным управленцем. Он участвовал в Кавказской войне, воевал с польскими повстанцами, в 1867-м возглавил Туркестанский округ. Не случайно одна из самых высоких гор на земле — ее открыл на Памире путешественник Алексей Федченко — с 1871 года называлась пиком Кауфмана (в советское время — пик Ленина). Константин Петрович целое десятилетие мотался между Петербургом и Средней Азией, каждый важный шаг обсуждая с императором. Последний вовсе не стремился прослыть завоевателем, не допускал авантюризма в политике, искал компромиссы. Неуемную энергию генерала приходилось сдерживать. И тем не менее за десять лет Россия провела в том регионе пять относительно крупных военных кампаний. В результате в состав империи вошли Кокандское ханство, Бухарский эмират и Хива. Русские не разрушали традиционный уклад тех монархий, но с пережитками варварства Царь-освободитель боролся везде, где мог.

На Востоке у нас были (и остаются) три великих соседа — Иран, Индия и Китай. В середине XIX века туда устремилась Британская империя. Англичане давно хозяйничали на приморских территориях Индии. Управлять далекими колониями — дело непростое, поэтому хозяева Лондона задумывались не только о военной, но и о дипломатической экспансии. Задействовали и разведку.

Александр II понимал, что британцы — руками кочевников — рано или поздно ударят в подбрюшье России. Наша армия все глубже продвигалась в Среднюю Азию, дабы обезопасить «от англичанки» собственные рубежи. В каждом ханстве или эмирате русские первым делом запрещали рабовладение и работорговлю. За всеми вооруженными выступлениями туркменов либо киргизов стояли английские денежные мешки. Незадолго до своей гибели самодержец подписал указ о повышении в чине Скобелева, разгромившего самое воинственное из среднеазиатских племен — текинцев. Россия никогда не бросала туда несметных армий, действовала небольшими отрядами. «Туркестанские генералы» завоевывали победы малой кровью, берегли солдат. Не зря их воспевал Николай Гумилев:

Они забыли дни тоски,
Ночные возгласы: «к оружью»,
Унылые солончаки
И поступь мерную верблюжью;

Поля неведомой земли,
И гибель роты несчастливой,
И Уч-Кудук, и Киндерли,
И русский флаг над белой Хивой...

— «Что с вами?» — «Так, нога болит».
— «Подагра?» — «Нет, сквозная рана». —
И сразу сердце защемит,
Тоска по солнцу Туркестана.

Охота на царя

Почему же именно в эпоху Александра II Россия заразилась вирусом революционного радикализма? Тут все совпало: и либеральные послабления, и экономические неурядицы, и упадок самодержавной идеологии, и многое другое. Прежний император неизменно разгуливал по городам и весям без телохранителей. «Его стража — весь народ русский», — так объяснял этот факт писатель Михаил Загоскин. К концу 1860-х о минувшем благолепии больно было вспоминать. Весной 1862 года Петр Заичневский, сидя в камере Тверской полицейской части, составил прокламацию «Молодая Россия», в которой террор открыто признавался «достойным» средством борьбы за светлое будущее.

Первое покушение на жизнь Александра Николаевича в 1866 году потрясло Россию. Недоучившийся студент дворянского происхождения, член тайного революционного общества Дмитрий Каракозов навел на императора дуло пистолета в Летнем саду. К счастью, во время выстрела террориста ударили по руке, и он промахнулся. Спас государя случайный прохожий, шапочных дел мастер Осип Комиссаров. В воззвании Каракозова говорилось: «Я решил уничтожить царя-злодея и самому умереть за свой любезный народ. Удастся мне мой замысел — я умру с мыслью, что смертью своею принес пользу дорогому моему другу — русскому мужику. А не удастся, так все же я верую, что найдутся люди, которые пойдут по моему пути. Мне не удалось — им удастся». Самый радикальный критик самодержавия Александр Герцен осудил терроризм. Но джинн уже выбрался из бутылки.

Три попытки устроить крушение царского поезда предпринимались осенью 1879-го. В конце зимы 1880-го Степан Халтурин произвел взрыв в Зимнем дворце — император не пострадал. Восьмое покушение оказалось роковым: в районе Екатерининского канала столицы 13 марта 1881 года царь был смертельно ранен. Россия оплакивала государя, ставшего за время своего правления ее символом. Террористы не добились поставленной цели: поколебать трон не удалось, равно как и превратить аграрную страну во взбаламученное море. В крестьянской среде ходил слух: Царя-освободителя убили дворяне ради восстановления крепостного права. Интеллигенция же надолго раскололась — на консерваторов, либералов и социалистов, с тенденцией к усилению радикальной линии.

За 26 лет царствования Александра II границы империи расширились весьма существенно. Население увеличилось более чем на треть. В те годы Россия обретала себя. Родная речь звучала не только во флигелях для дворни. В гимназиях изучали Пушкина и Гоголя. Новейшими властителями дум становились отечественные, а не чужестранные мыслители. Немцы у нас стремительно обрусели, да и французский язык потерял «право первородства». В этом смысле Александр Николаевич продолжал политику отца. И действовал довольно успешно.

Великие реформы прошли проверку на прочность. Нововведения эпохи — принцип всеобщей воинской повинности, суд присяжных, адвокатура — не устарели и сегодня. Болгария избавилась от османского владычества, а русская литература пережила период наивысшего расцвета. Ни Лев Толстой, ни Федор Достоевский, ни Иван Тургенев не являлись апологетами этого самодержца, однако лучшие свои книги написали в период его царствования. Главный реформатор, увы, не успел ощутить экономический эффект от своих преобразований — для страны тогда были далеко не самые благополучные времена: Америка теснила Россию на мировом аграрном рынке, многие губернии по нескольку раз пережили неурожаи и голод. Заметный промышленный рост начался только в последние годы его правления.

Подводя некую черту, нелишне учесть и следующее обстоятельство: без Александра II не было бы Александра III — эта простая истина очень многое говорит тем, кто любит и чтит нашу великую историю.

Ни одному русскому правителю не было установлено столько памятников, сколько Царю-освободителю. Почти все они оказались разрушены после революций 1917 года. А лучший монумент — построенный на месте его убийства в Петербурге девятиглавый храм Спаса на Крови, напоминающий величественные соборы Московской Руси. Государь, родившийся в Москве, по природному нраву, наклонностям, темпераменту был истинно русским человеком. Архитектору Альфреду Парланду и архимандриту Игнатию (Малышеву) удалось подчеркнуть эти черты монарха.

Каждый день тысячи людей любуются гармонией красивейшего храма и набережной канала. На этом перекрестке даже если и не вспомнишь убиенного самодержца, то все равно в душе что-то шевельнется, как-то аукнется.