Первый после Смуты

Западную демократию принято противопоставлять (в определенных кругах) «извечному русскому рабству», что является грубейшей исторической подтасовкой. Еще Иван Грозный в ходе реформ создал уникальную государственную систему — земскую монархию. Опиралась она не на аристократию и торгово-промышленную олигархию, как в большинстве европейских стран, а на «всю землю», на весь народ.

Жесткая вертикаль власти сочеталась с широким самоуправлением по «горизонталям». Села, волости, слободы, улицы выбирали старост, чиновников-целовальников. В городах и уездах делами руководили земские старосты, получившие огромные полномочия. Для решения особо важных вопросов царь созывал представителей от населенных пунктов, отдельных земель и различных сословий — Земский собор. Иван IV делал это многократно, в частности, в 1550-м, 1566-м и 1580-м. После его смерти в 1584 году то же предпринял Федор Иоаннович — дабы посоветоваться о новом царствовании, узнать нужды и пожелания русских людей. В 1598-м, когда правящая династия прервалась, соборяне избирали на престол Бориса Годунова.

Любители порассуждать о традициях западных свобод и их отсутствии в России могут сопоставить: за всю историю Франции высший представительный орган (Генеральные штаты) созывался лишь несколько раз.

Почему же «вся земля» в конце концов вручила скипетр и державу Михаилу Романову? Чтобы понять это, следует пристально взглянуть на причины Смуты. Силы, организовавшие глобальную диверсию против Руси, сейчас хорошо известны: Ватикан, орден иезуитов, последовательный проводник этих идей польский король Сигизмунд III. Психологический расчет был безупречен: с одной стороны, чрезвычайная популярность среди простых людей усопшего Ивана Грозного, с другой — страшные злоупотребления после его кончины, усиление социального и экономического гнета. Хитроумное внедрение самозваного «сына царя Иоанна» всколыхнуло в наших городах и весях определенные надежды: он вернется к политике отца, восстановит правду, защитит подданных от хищничества. И грянул социальный взрыв, расколовший народ, бросивший его в пожар гражданской войны.

Кстати, разжиганию последней способствовало и пренебрежение соборным началом. В 1605 году после смерти Бориса Годунова его родственники побоялись обращаться ко «всей земле», но разослали грамоту, будто сын умершего правителя Федор избран на царство Собором. Однако люди знали: делегаты в Москву не ездили. Аналогичный обман попытался использовать Василий Шуйский, свергнувший Лжедмитрия и взошедший на трон. Стремясь порушить едва укоренившуюся традицию, выстроить не земскую, а аристократическую монархию. По всей Руси пошел слух: бояре убили доброго царя (имелся в виду самозванец), чтобы властвовать самим.

Цель диверсии оказалась достигнута. Пока Россия представала единой и монолитной, с ней не мог справиться никакой внешний враг. И даже могущественные коалиции не способны были ее одолеть — так было при Иване III и Иване Грозном. В условиях Смуты наши города и области принялись захватывать поляки, шведы, грабили крымцы и ногайцы. В 1610-м возмущенные москвичи при поддержке военных низложили Шуйского, и снова был созван Земский собор, хотя бояре, имевшие виды на престол, и соперничали между собой.

Выработали компромиссное решение, позволявшее вроде бы удовлетворить всех и в то же время замириться с поляками. Постановили пригласить на трон сына Сигизмунда III Владислава, но с обязательными условиями: принять православие, править по русским законам, дабы он стал не чужеземным ставленником, а нашим царем.

К Сигизмунду выехало посольство от Собора — 293 делегата от 40 городов во главе с митрополитом Филаретом Романовым и боярином Василием Голицыным. Паны, однако, лишь посмеялись над такими претензиями. Они уже считали себя победителями, настаивали на полной капитуляции. Невзирая на угрозы, послы твердо отказались, тогда знатных делегатов объявили пленниками, а «черную» часть посольства просто-напросто перебили. Это на Руси они были полномочными народными представителями, а в «цивилизованной» Европе с простолюдинами никто не считался, их жизни ничего не стоили.

Казалось, Россия и впрямь погибла. В Москве уже расположился польский гарнизон. Не осталось ни царя, ни правительства, ни армии. Однако система земской монархии Ивана Грозного проявила удивительную жизнеспособность. Вся вертикаль власти оказалась разрушенной, но горизонтальные структуры самоуправления сохранились. Они начали действовать самостоятельно, чтобы освободить Родину и самим, снизу, восстановить государственное управление.

Воззвания патриарха Гермогена Троице-Сергиева монастыря с призывами к борьбе зачитывали по городам в земских избах. Размножали эти документы и рассылали дальше штатные земские писари. Кузьма Минин и другие старосты (тоже земские) звали земляков на сходы, где, обсудив тяжелое положение, сообща решили: собирать деньги, формировать ополчения.

Земский собор для избрания нового царя Дмитрий Пожарский с Мининым изначально намечали провести еще летом 1612 года, в Ярославле. Планировали сперва утвердить государя, сплотить вокруг него Русь, а уж потом идти освобождать Москву. Но это оказалось совсем не просто. Новгород, оккупированный шведами, направил к Пожарскому послов, требуя признать царем свейского принца Карла Филиппа. Вновь начала играть в самостийность Казань. В Первом ополчении, стоявшем под Москвой, мутил воду атаман Заруцкий, который желал посадить на престол «воренка» — сына Марины Мнишек. Накануне решающих боев вместо сплочения мог получиться новый раскол.

Собор сочли за лучшее отложить. В битве на окраинах столицы первым делом разгромили войско Ходкевича. После осады ворвались с Казанской иконой Божией Матери на стены города, заставив сдаться остатки польского гарнизона. Как выяснилось — очень вовремя: к Москве уже шел с армией король Сигизмунд. Только теперь он вспомнил об условиях, которые ему предлагались прежде, и соизволил объявить, что пришел дать русским на царствование Владислава. Переговоры с поляками наши соотечественники отвергли. В конце ноября в боях под Волоколамском короля заставили убраться восвояси. Лишь после этого стало возможно скликать делегатов на Собор.

Земское правительство, действовавшее в ополчении, разослало предписания: направлять выборных от всех городов и сословий — бояр, дворян, духовенства, посадских (горожан), стрельцов, казаков, свободных крестьян (черносошных и дворцовых). Для каждого уезда были выработаны разнарядки. К примеру, двиняне обязывались прислать 20 человек от посадских и крестьян, пять — от служилых и пять — от духовенства. Прибывать надлежало с наказами сограждан, чтобы говорить о царском избрании «вольно и бесстрашно». Всего съехалось свыше 800 представителей от 58 городов («город» в данном случае означал и уезд, центром которого являлся).

Наши предки были мудрыми людьми. На Соборе встретились те, кто сражался среди повстанцев Болотникова и под знаменами Лжедмитриев, а также их противники. Еще вчера они шли брат на брата, захватывали, жгли, разоряли друг у друга города и деревни. Но сейчас отказались от сведения счетов, выяснений, кто прав, кто виноват. Признали, что неправы были все, а кто больше, кто меньше — только Богу известно. И совместно покаялись. Собор открылся 16 января 1613 года — после общего трехдневного строгого поста и молебнов, чтобы Господь простил грехи Русской земли и вразумил делегатов сделать правильный выбор.

Имя 16-летнего Михаила Романова зазвучало сразу же, причем со стороны «черной» части Собора и вовсе не по причине знатности претендента. Самыми родовитыми боярами в это время были Мстиславские, в их жилах текла кровь и Рюриковичей, и польско-литовских королей Гедиминовичей. От Рюрика вели свое происхождение и все потомки удельных князей, но только не Романовы. Решающий критерий был другой — близость к прежней династии. Михаил приходился двоюродным внуком Ивану Грозному по линии его первой жены Анастасии и двоюродным племянником Федору Иоанновичу. Именно это стало притягательным для простых людей.

А вот бояре выступили резко против Михаила. Его не хотел видеть на троне даже дядя, Иван Романов-Каша. Аристократия тем не менее не смогла выставить альтернативную фигуру из собственной среды. Кто-то из возможных претендентов погиб, кто-то находился в плену или дискредитировал себя связями с интервентами. Знать ухватилась за кандидатуру шведского Карла Филиппа. Тут уж возмутились служилые, казаки: одних чужеземцев еле выгнали и что теперь, звать других? Страсти накалились. Пользуясь ситуацией, объявились сторонники новых кандидатов — Трубецкого, Черкасского, Воротынского, «воренка».

Возникшие шатания и разброд Собор преодолел беспрецедентным образом — большинством голосов отправил всех бояр... «на богомолье». Без них было принято первое общее постановление: не искать на царство чужеземцев и самозванцев. В результате для Романовых открылась прямая дорога к престолу. Роль их предвыборного штаба играло подворье Троице-Сергиева монастыря. Здесь собирались «многие дворяне и дети боярские и гости многих разных городов и атаманы и казаки». Сюда же потянулась и часть аристократов — Черкасские, Лобановы, Троекуровы, Вешняковы, Шереметевы.

После раздоров Смуты Михаил Романов устраивал всех еще и потому, что не принадлежал ни к одному лагерю, ни с кем не имел личных счетов. Его отец Филарет снискал огромный авторитет у патриотов своей мужественной позицией в посольстве к Сигизмунду, отказом принять капитуляцию. В феврале на заседании Собора первую «выпись» с предложением Михаила на царство подал от Дона атаман Филат Межаков. За ним с аналогичными инициативами выступили служилые города Галича, келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын, калужский купец Судовщиков. Это была предварительная фаза избрания. Делегатов распустили на две недели — проведать, поддержит ли их выбор «вся земля».

Следующее заседание открылось 3 марта. Бояре вновь стали противиться, пробовали вернуться к кандидатурам иностранных принцев, требовали отложить решение, привезти и представить пред их очами Михаила лично. Но «черная» часть делегатов забушевала, заявила: хватит тянуть и интриговать. Окончательное обсуждение вынесли на Красную площадь, где собрались толпы народа, казаки, дворяне, они единодушно одобрили избрание Романова. И здесь боярам пришлось помалкивать — из соображений собственной безопасности.

Когда известия о случившемся дошли до Речи Посполитой, канцлер Сапега озлобленно бросил пленному Филарету: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки донцы!» Это было неправдой. Для возведения Михаила Федоровича на трон объединили свои усилия воинское сословие, ремесленники, крестьяне, купцы, Церковь — те, кто как раз и составлял «всю землю». А первым пожертвовал жизнью за нового царя простой крестьянин Иван Сусанин. Он завел в лесную глухомань отряд поляков, услышавших об избрании и замышлявших выкрасть или убить нового государя.

405 лет назад, 24 марта 1613 года, в костромской Ипатьевский монастырь, где находился Михаил Романов, прибыла делегация Земского собора во главе с рязанским архиепископом Феодоритом — звать на царство. Кстати, право избирать монархов даже и не снилось ни членам французских Генеральных штатов, ни представителям британского парламента. В России, как видим, Соборы пользовались этой привилегией неоднократно. Про Михаила говорили, что он избран Богом и людьми: Господь связал оборвавшуюся династию с новой, а народ сумел воспринять и исполнить Его волю.

Семья Романовых продолжила линию предшественников на престоле. По-прежнему опираясь на «всю землю», быстро сумела вывести страну из разрухи. Энергично укрепляла, благоустраивала. Создала великую Российскую империю, раскинувшуюся от Балтики до Тихого океана. Добилась высочайшего процветания и могущества. По мере возможности обеспечивала подданным мир, спокойствие и надежную защиту, сокрушая любых врагов. Оборвать эту череду успехов, как и саму династию, смогли только в годины следующей смуты.