Ракету мне, ракету

В списке легенд отечественного ракетостроения его имя упоминается сразу после Сергея Королева. И если последнего именовали «конструктором космической эры», то Валентина Глушко можно с полным основанием наречь ее «главным мотористом». Во многом благодаря ему были созданы двигатели ракет-носителей, доставивших на космическую орбиту первого человека, а к Марсу, Венере и Луне — советские автоматические станции. Велики заслуги Глушко и в том, что свой победный (пусть и единственный) полет некогда совершил челнок «Буран» и что межконтинентальные баллистические ракеты СССР были способны ударить по возможному противнику в любой точке земного шара.

Скрипач, слесарь, мыслитель

Дважды Герой Соцтруда, кавалер орденов Ленина (пяти!), Трудового Красного Знамени и Октябрьской Революции, лауреат Ленинской и Государственных премий сконструировал за свою жизнь десятки двигателей. Они и теперь несут космические и боевые ракеты.

Физик, прекрасно разбиравшийся в химии, талантливый инженер, профессионально освоивший слесарку, одинаково виртуозно владел простыми орудиями труда и... скрипичным смычком. У этого скромного, сдержанного человека в строгом костюме бушевали внутри нешуточные страсти. Обаяние гения в нем сочеталось со светлым умом, железным расчетом и высокой мечтой.

Уже на склоне дней он написал: «Счастлив тот, кто нашел свое призвание, способное поглотить все его помыслы и стремления. Дважды счастлив, кто нашел призвание еще в отроческие годы».

Одиннадцатилетний одессит поступает в 1919-м в реальное училище имени св. Павла (переименованное позже в профтехшколу «Металл» им.Троцкого). Занятия в консерватории приводят его, многообещающего юного скрипача, в Одесскую музыкальную академию. А в училище он руководит Кружком общества любителей мироведения. Шестнадцати (!) лет от роду будущий академик заканчивает книгу «Проблема эксплуатации планет», где с научными фактами в руках доказывает, что цивилизации грозит гибель вследствие исчерпания земных недр. Естественным же выходом из назревающего кризиса автор видел пополнение иссякающих запасов энергии и материи извне, из глубин мирового пространства, с иных тел.

Однажды, увидев в библиотеке статью Константина Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами», юноша шлет знаменитому теоретику в Калугу письмо со своими вопросами и получает подробный ответ. Их переписка будет длиться восемь лет.

В стране, в которой еще далеко не все видели самолет, в газетах и журналах публикуются его научно-популярные статьи «Завоевание Землей Луны», «Станция вне Земли». Подобное начало трудовой деятельности сегодня представить сложно, как и то, что скрипач и космический мыслитель с удовольствием слесарил и токарничал на заводской практике.

Даровитого активного юношу вскоре замечают: по путевке Наркомпроса УССР он направлен на учебу в Ленинградский госуниверситет, на физмат. Учится и работает оптиком, механиком, геодезистом. А по ночам читает в подлинниках труды пионеров ракетной техники Роберта Годдарда, Германа Оберта. «Питаю надежду довести начатое Вами дело до конца», — пишет Глушко Циолковскому.

Футуристическая сага

Его диплом, посвященный межпланетному «гелиоракетоплану», отдавал футуристической сагой. Но в те годы не боялись забегать далеко вперед. Военные заинтересовались этой дипломной работой, особенно частью, касающейся электродвижка. Энтузиаст-ракетчик Николай Тихомиров немедля принял чрезвычайно одаренного выпускника в штат Газодинамической лаборатории, причем сразу на должность начальника отдела по разработке ракетных двигателей — электрических и жидкостных (ЖРД).

Основная проблема, с которой он столкнулся, — выбор топлива, затем дала о себе знать еще более сложная — охлаждение двигателя. Чем жарче в камере сгорания, тем мощнее реактивная струя, толкающая ракету ввысь. Где взять материалы, выдерживающие запредельные температуры, как отвести тепло? Первые пробные пуски заканчивались за доли секунды: камеры двигателей сгорали мгновенно. «Перед нами, — писал Валентин Глушко много лет спустя, — лежали в полном смысле слова чистые листы бумаги и Неизвестное».

Ракетостроение рождалось в дыму и пламени, с опасностями для испытателей, а порой и для окружающих. Газодинамическая лаборатория разместилась в Петропавловской крепости. Когда оттуда на высоту соборного шпиля вдруг взлетала с бешеным ревом струя огня, прохожие на левом берегу Невы останавливались, некоторые в ужасе крестились. Над соплом установили крышку. Однако в одном из испытаний она сорвалась и, как летающая тарелка, понеслась в сторону пляжа. Там было полно народа. Никого не убило лишь по счастливой случайности. Стражи правопорядка велели прекратить фейерверки.

В 1930 году под руководством Глушко разработан и запущен в производство первый советский ЖРД. В состав топлива входят азотная кислота, азотный тетраоксид, перекись водорода. Запатентованы устройство сопла и теплоизоляция камеры сгорания. За первенцем последовали модификации двигателя на азотнокислотно-керосиновом топливе. В 1934-м Валентина Глушко переводят в Москву начальником сектора Реактивного НИИ РККА (РНИИ). За этим учреждением стоит фигура Михаила Тухачевского, сделавшего ставку на ракетное вооружение. В эти годы судьба впервые сталкивает Валентина Петровича с другим будущим создателем отечественной космонавтики. Разработанный Глушко двигатель ОРМ-65 испытывается для ракетоплана и крылатой ракеты, сконструированных Сергеем Королевым.

От «Бутырки» до Кремля

В начале 1938-го сближение этих двух людей происходит уже на несколько иной основе — оба арестованы по делу «контрреволюционной троцкистской организации Лангемака и Клейменова», их непосредственных руководителей.

Георгия Лангемака и Ивана Клейменова приговаривают к расстрелу. Валентин Глушко в подвалах Лубянки через два дня после ареста «признается»: «Я являюсь участником антисоветской организации в оборонной промышленности, по заданию которой проводил вредительскую подрывную работу. Кроме того, я занимался шпионской работой в пользу Германии».

Но уже в сентябре, в «Бутырке», он напрочь отрицает свои прежние показания как «не отвечающие действительности», полученные с помощью «морального и физического принуждения».

Письма с просьбой о пересмотре дела шлет во все инстанции, включая высшую — Сталина.

Очевидно, что эти усилия не проходят даром: его отправляют не в колымскую каторгу, как Королева, а в конструкторскую группу НКВД при Тушинском авиамоторостроительном заводе № 82. «Шарашка» становится для него спасением и возможностью продолжать профессиональную деятельность, пусть и в неволе. Валентин Глушко разрабатывает вспомогательную установку ЖРД на самолетах С-100 и Сталь-7, после чего переводится (в 1940-м) в опытно-конструкторское бюро НКВД в Казани (позже переименуют в ОКБ спецдвигателей и ОКБ-456). Он создает проекты новых эффективных двигателей. Коллеги — будущие ключевые инженеры советского ракетостроения.

В 1942 году по его — уже авторитетному — ходатайству (Глушко — главный конструктор) в Казань из омской «шарашки» переводится в качестве заместителя по летным испытаниям Сергей Королев. Дела идут успешно: жидкостно-реактивный двигатель, установленный на самолет Пе-2, увеличил его скорость на 180 километров в час. Столь же впечатляющими становятся испытания истребителей Як-3, Ла-7, Су-7 (также с ЖРД). Характерно, что «тюремные» глушковские движки будут использоваться до середины 1970-х.

Успехи группы заключенных круто меняют их судьбы. 27 июля 1944-го по решению Президиума Верховного Совета СССР Глушко досрочно освобожден и реабилитирован. Тогда же происходит его первая встреча со Сталиным. Тот задает весьма толковые вопросы по ракетной тематике, а Валентин Петрович передает вождю список из тридцати человек для досрочного освобождения. Большинство из тех людей навсегда свяжут с ним свою судьбу.

Недавний осужденный заведует кафедрой реактивных двигателей в Казанском авиационном институте, а по окончании Великой Отечественной направляется на полтора года в побежденную Германию изучать технологические успехи рейха. Достижения Вернера фон Брауна с ФАУ-2 сильно впечатляют и Глушко, и Королева. А с началом холодной войны ракетно-космическая программа СССР становится — наряду с атомным проектом — гарантией физического выживания страны.

В 1947 году Валентина Петровича вновь вызывают к вождю, где ему предлагают возглавить работы по ракетостроению. (То есть именно он, а не Королев мог бы стать главной фигурой, символом ракетно-космического прорыва!) Но Глушко в первую очередь печется о деле: «Тогда будет некому делать двигатели», — возражает он Сталину, порекомендовав на предложенное место своего друга. Вождь не возражает, лишь приговаривает, усмехнувшись: «Ну что ты сделаешь с этим гордым одесситом?!»

Так бывший начальник Королева на долгие годы становится его подчиненным, хоть и не прямым. И это не лучшим образом скажется на их взаимоотношениях.

Ссора с Королевым

Эпоха ракетной гонки двух сверхдержав подробно описана в многочисленных мемуарах и трудах историков. В запусках боевой баллистической ракеты Р-1 и ее дальнейших модификаций, первого спутника и корабля «Восток» с Юрием Гагариным на борту, во многих других подобных свершениях роль двигателей, разработанных в КБ Глушко, столь же важна, как и всего остального, созданного в королевском ОКБ-1.

Мощные маршевые двигатели для ракеты-носителя «Протон» и «Энергия», транспортного корабля «Прогресс», позже — модернизация орбитальных станций «Салют», кораблей «Союз», строительство ОКС «Мир», челнока «Буран» — все это было сделано под руководством и при непосредственном участии академика, доктора технических наук Валентина Глушко. Он был главным редактором нескольких выпусков энциклопедии «Космонавтика», возглавлял научно-методический совет по астрономии и космонавтике Всесоюзного общества «Знание».

В начале 1960-х они вместе с Королевым — их отношения к тому времени уже были натянутыми — инициировали начало секретной программы лунных обитаемых модулей, которые даже начали проектировать в КБ Владимира Бармина. Однако неудача с «лунной» ракетой Н-1 поставила крест на этих планах. И — на дружбе двух отцов отечественной космонавтики.

Глушко не удалось сконструировать мощный однокамерный ЖРД, аналогичный американскому. За неимением такового наши ракетоносители были обвешаны связками менее мощных двигателей. Валентин Петрович предлагал переходить с жидкого кислорода и керосина на гептил и азотный тетраоксид. Сергей Павлович и его заместитель Василий Мишин резко возражали против этих ядовитых составов.

Глушко отказался работать над двигателем для Н-1, и тогда Королев взялся за это непрофильное дело самостоятельно, в своем ОКБ, пригласив конструктора Николая Кузнецова. В результате первый смертельно обиделся на второго.

Для обоих во главе угла всегда стояло Дело. Но несмотря на пуды соли, съеденные совместно, ни тот, ни другой не смогли пожертвовать «приоритетностью» собственного видения. Тут уж вспомнились и другие, ранее купированные, споры, и уязвленное самолюбие взыграло. Дошло до шумных разбирательств с привлечением растерянных генералов и членов ЦК, до личных оскорблений...

Как считают некоторые западные эксперты, ссора двух корифеев привела СССР к проигрышу в лунной гонке и к утрате космического первенства в конце 1960-х. Иностранцам вторит выдающийся конструктор Борис Черток: «Разногласия Королева и Мишина с Глушко имели тяжелые последствия для нашей космонавтики».

Даже провожая Сергея Павловича в последний путь, Валентин Петрович не смог удержаться от язвительного замечания: «Если бы мне устроили такие похороны, я бы мог умереть хоть завтра».

Он, к счастью, прожил еще более двух десятков лет, сумев за это время сделать очень много и для космонавтики, и для ракетного щита Родины. В его последнем детище, в системе «Энергия-Буран» парадоксальным образом примирились глушковские и королевские подходы к использованию топлива. Впрочем, для страны с названием «СССР» такое «примирение» было уже слишком запоздалым. Но, как и великие рукописи, гениальные чертежи не горят. Прорывные виды вооружений, о которых недавно говорил Владимир Путин, изрядно шокировав при этом западных «партнеров», во многом основаны на идеях конструктора Глушко.

В юности, посреди взбаламученной революцией страны, одесский мальчик Валя написал в тетрадке удивительное пророчество: «Пройдут немногие годы, и появится новый Колумб, который, первым прорубив окно во Вселенную, положит начало новой, уже четвертой эпохе в развитии человеческой цивилизации, — эпохе межпланетной».

Сегодня через телескоп можно разглядеть на видимой стороне Луны названный его именем кратер — примерно там, где должна была строиться наша лунная база. И есть надежда, что когда-нибудь она там будет.

Фото на анонсе: А.Романов/Фотохроника ТАСС