Первой моей реакцией, наверное, как у большинства, было: совсем у АБП крышу снесло. Мало того, что вышла замуж за мальчишку, который ей в сыновья годится (но к этому мы привыкли) так еще и детей с ним надумала делать. Очередные пиар-ходы попсы с единственной целью привлечь внимание.

Но спустя несколько дней я полностью переменил свое отношение к этому делу. После того, как посмотрел на Первом канале интервью женщины, которая уже не поет, а занимается сменой подгузников. Ну, или делает вид.

Сначала в новостях для затравки показали кусочек репортажа из галкинского замка, где и проживают супруги. Сюжет имел довольно пошленькое название «АБалдеть» и лид «Не делайте мне больно, господа». Раззадорив всю женскую аудиторию и частично — мужскую, на следующий день вывалили его полностью.

Камера скользит по апартаментам звездной четы, натыкается на мягкие игрушки, воздушные шарики, манежик... Вся эта красота прет с экрана под «Дай мне, Боже, чуть побольше счастья и любви...»

Алла, уютно расположившись в шикарном кожаном кресле, откровенно рассказывает, как когда-то сделала аборт, а потом замаливала грех. И Бог простил, и дал сразу двух.

«Многие говорят: надо делать детей по старинке. Надо! Если это у кого-то хорошо получается, почему нет? Только за. Ну а когда уж не получается, а детей надо, потому что это продолжение, хорошее, честное, чистое продолжение хороших людей?» — рассуждает певица. А еще с теплотой говорит о суррогатной матери, которая выносила девочку и мальчика.

Разговор шел вокруг того, о чем любят поговорить все мамы — независимо от возраста. О колясках, кормлении, пеленках... И о том, что обязательно покрестит Елизавету и Гарри, которому дадут православное имя Игорь...

Да не тут-то было. Могут и не дать, и не покрестить. Нельзя «суррогатных детей» крестить, полагает священник Дмитрий Смирнов. Лично он, например, откажет однозначно. Пусть дети вырастут, считает он, а потом приходят в церковь сами. Странная логика, по-моему. Ведь на все воля Божья. В том числе и на то, что эти дети появились на Его (Божий) свет. Ну, и хотелось бы поинтересоваться у священника: указание не крестить суррогатных малышей ему прямо с неба поступило? Почему Лиза и Гарри должны быть изгоями среди таких же малышей? Одни крещеные, другие нет... Говорят, не положено. Кто «положил», когда? Как-то не по-христиански выходит. И чем эти двое отличаются от прочих? Ручки, ножки, писаются, какаются, улыбаются, пуская слюни, кричат по ночам. Они такие же! У них нет рожек и хвостиков. А то, что маме много лет... Зато папа молодой. И совсем не важно, как и где свершилось таинство оплодотворения: в стерильной операционной или под скрип пружин старенького дивана. Законы природы никакая церковь не может отменить и, через девять месяцев обязательно появится он или она. А может, сразу двое, как Лиза и Гарри.

Бог здесь больше не живет?

Валерий КОРОВИН, зам. руководителя Центра консервативных исследований соцфака МГУ

Существует три основных подхода к теме суррогатного материнства, проистекающих напрямую из трех основных парадигм существования человеческого общества — премодерн, модерн и постмодерн.

Премодерн ставит в основу традицию и сакральность. В традиционном обществе, которое строится на религиозных нормах, главной категорией существования является народ, или же этнос. В основе и того и другого лежит традиционная семья, а главной целью человеческого существования является душевное спасение, в православии — обретение Царства Божьего. Здесь относительно суррогатного материнства все строго: если Бог не дал семье детей или дал, но не в том количестве, на которое рассчитывали родители, — значит на то у Бога есть веские основания. В этой ситуации обращение к искусственным средствам «производства» детей означает не что иное, как вызов не только обществу и традиции, но и самому Богу, что для человека традиции недопустимо. Поэтому такой человек воспринимает невозможность иметь детей смиренно, а для исправления ситуации усердно молится, что в случае подлинной веры зачастую дает положительный результат.

Но вот приходит модерн. Человек «убил Бога», по меткому определению Фридриха Ницше, отменил сакральность и веру, а себя поставил в центр всего. Наука заменила Бога. Тогда-то и возникли первые эксперименты с «детопроизводством». Комфорт и благосостояние, а не постижение Царствия Небесного стали целью существования, а раз так, то именно эти две категории начали определять, когда иметь детей, в каком количестве и иметь ли вообще. Права индивидуума, а не права народа вышли на первый план. С точки зрения модерна, суррогатное материнство — в нужное время и в нужном количестве — весьма удобно. Единственный сдерживающий фактор — нарушение прав суррогатной матери. А значит, суррогатное материнство все еще за гранью допустимого и порицается общественным мнением. Именно отголоски подходов модерна мы слышим до сих пор, когда речь заходит о суррогатном материнстве.

Настал постмодерн, в котором мы сегодня живем, а это уже не религия и не наука, но игра. Развлечения заменили комфорт и благосостояние на месте главных смыслов жизни. Незыблемые в модерне права индивидуума были попраны правами меньшинств, что и сняло последнюю преграду на пути к суррогатному материнству. Иметь ребенка стало прикольно. Ну надо же чем-то развлекаться. И вот еще глупости — рожать, на это есть суррогатная мать. И потом кормить — какие предрассудки, это портит фигуру и мешает тусить по ночам. И наконец, это свобода от проблем, от семьи и… от Бога, что в данном случае — решающий аргумент.