Денис БОЧАРОВ
04.06.2025
В конце июня на сцене Зеленого театра ВДНХ состоится большой концерт народного артиста России Даниила Крамера «Игры в джаз», посвященный 65-летию пианиста. «Культура» побеседовала с юбиляром о джазе, о суетности материального мира и о проблемах, стоящих перед искусством.
—
Даниил Борисович, расскажите о программе юбилейного концерта 27 июня.
— Не так давно известный композитор и аранжировщик Константин Дусенко специально для меня написал программу — сюитный концерт для фортепиано с оркестром, состоящий из джазовых стандартов. Я хорошо знаком с аранжировками Кости, в них меня подкупает умение мыслить как в традиционном направлении, так и в современном.
Эта программа, которую я исполню вместе с Центральным концертным оркестром МВД России под управлением дирижера Феликса Арановского, — даже не концерт для фортепиано с оркестром, а скорее концерт для джазового трио с оркестром, ведь к участию я привлек замечательных музыкантов из своей ритм-секции: ударника Егора Крюковских и контрабасистку Дарью Чернакову.
Помимо этого, на концерте выступит одна из наших топовых джазовых певиц Мари Карне, с которой мы неоднократно сотрудничали. У нее прекрасный голос, ей подвластны любые жанры, от джаза до эстрады — словом, она универсал. Концерт будет разноплановым и эффектным — с серьезными номерами и элементами шоу; надеемся представить джазовое искусство во всем его калейдоскопическом многообразии.
—
Поясните название концерта — «Игры в джаз».
— Речь идет о соединении жанров — именно так я музыкальное искусство, по сути, и воспринимаю. В музыке есть такое понятие — third stream, так называемое «третье направление». Это органичный сплав современной академической музыки и джаза, то есть классические мелодии, звучащие в джазовых обработках. Этот жанр на предстоящем концерте тоже будет ярко представлен.
Я вообще люблю играть джазовую мелодию так, как бы ее исполнил классический композитор. Например, мне очень нравится тема Джерома Керна Yesterdays — так вот порой я подаю ее так, как она прозвучала бы в исполнении Шуберта. Это и есть «третье направление» — некое музыкальное эсперанто, в котором соединены элементы джаза, классики, рока, джаз-рока, блюза, кантри — то есть самых разных стилей. Главное, чтобы в результате получилось гармоничное целостное произведение. И если музыкант является «полиглотом», то есть уютно чувствует себя в рамках всех направлений, подобное эсперанто получится само собой.
—
Вы по образованию академический пианист. А с чего началось ваше увлечение джазом? Был ли поворотный момент?
— К джазу я пришел не сразу, до поры до времени относился к нему довольно прохладно. В Харькове, где я вырос, никакого джаза не было, а то, что я слышал, казалось мне скучным и неинтересным. Но яркий момент, о котором вы говорите, в моей жизни был. Году в 1979-м, если мне не изменяет память, моя тогдашняя девушка повела меня на концерт джазового пианиста Леонида Чижика.
После этого выступления я вышел прямо-таки с отвисшей челюстью, во мне как будто все перевернулось — я понял, что мои представления о джазе были абсолютно неверными. Этот концерт настолько на меня повлиял, что впоследствии Леонид Аркадьевич стал моим наставником в джазовой музыке. Классику я никогда не бросал, просто после вышеописанного события уяснил, что не мыслю жизни ни без классики, ни без джаза.
Я стал усиленно работать на стыке жанров — классики, джаза и уже упоминавшегося third stream. Иногда я выступаю как классический музыкант, играю концерты Моцарта, иногда исполняю чистый джаз, а также отдаю должное «третьему течению», причем в самых разных стилях. Так получилось, что я — скажу без ложной скромности — владею многими жанрами: от рэгтайма до авангарда.
—
Наверное, «кумиры» — не очень хорошее слово, но были ли джазовые исполнители и композиторы, которые оказали на вас особенное влияние?
— Согласен, кумиров быть не должно ни в какой области. Навешивание на себя таблички «Я — второй…» (второй Чик Кориа, Оскар Питерсон, Владимир Горовиц или кто бы там ни было еще) — путь в никуда. Первыми такие подражатели, как правило, не становятся.
Но есть музыканты, которых надо слушать и у которых необходимо учиться. Чтобы обрести собственное творческое «я», неплохо бы ставить цель даже и превзойти своих учителей. Таким мне представляется путь любого большого артиста.
Но некоторых любимых музыкантов я назвать, конечно, могу: помимо уже упоминавшихся Кориа, Питерсона и Горовица, это Билл Эванс, Святослав Рихтер, Маккой Тайнер, Херби Хэнкок, Диззи Гиллеспи, Эрик Александер, Брэд Мелдау... При этом по натуре своей я моцартианец и бахианец, прекрасно знаю творчество этих гениев и очень люблю исполнять их произведения. А когда я еду в машине, стою в пробке и мне нехорошо, включаю Бранденбургские концерты Баха — эта музыка обладает удивительным успокаивающим действием...
В музыке для меня не столь важен жанр — куда ценнее образ, который она создает. Музыка — это язык, и если вы им владеете, то понимаете, о чем идет речь. Зачем проводить грань между Чайковским и Дебюсси, если просто прекрасна созданная ими музыка?
Искусство удивительно тем, что многолико, и, на мой взгляд, люди, замыкающиеся в рамках какого-то одного стиля, себя обкрадывают. В конечном счете, мы любим не столько сам жанр, сколько личность, которая этот жанр представляет. Если пианист скверно исполняет Моцарта, то такой Моцарт нам не нужен. Я люблю музыку Моцарта потому, что она исполнена выдающимися музыкантами.
—
Любой концерт подразумевает диалог с аудиторией. Всегда ли легко найти контакт со зрителем?
— Вы знаете, я не воспринимаю искусство как спасительный канат, который необходимо протянуть запыхавшемуся, забегавшемуся человеку. Если кто-то не в состоянии остановиться и подумать, дать себе передышку — это проблема не искусства, а отдельно взятого индивидуума.
Мы, к сожалению, сами создали мир, состоящий из сплошной динамики. Мы живем в социуме, где все подчинено монетизации, средства массовой информации все делают для того, чтобы соответствовать ими же и придуманному понятию «рейтинг». А рейтинг — смертельная ловушка для искусства. Истинное искусство не идет за спросом — оно его создает. В отличие от ширпотреба, который как раз должен спросу отвечать.
Искусство идет на риск, создавая нечто, не обязательно «обреченное» на успех; не факт, что искусство вообще сумеет заработать. Разумеется, не все готовы разделить участь композиторов, которые создавали бессмертные произведения, но не были богаты, а кто-то и вовсе умер в нищете.
Но в конечном итоге это личный выбор каждого человека — прожить в суете и беготне или понять, что в мире есть нечто куда более важное, чем финансовое благополучие. Не случайно люди истинного искусства скептически относятся к дорогущим дворцам, люксовым автомобилям и прочим атрибутам сладкой жизни. Настоящим творцам не важно, есть у них золотые слитки или нет — им куда важнее наличие хорошего музыкального инструмента. Жизнь не обязательно должна быть роскошной — главное, чтобы она была достойной.
—
Какие проблемы стоят перед современным искусством, в чем заключается его, скажем так, основная головная боль?
— Михаил Задорнов (эстрадный артист. —
«Культура») — а для меня он просто Миша — однажды выразился примерно так: мы перестали жить в мире чести и начали жить в мире торгашей. С этим не поспоришь. Повсеместная монетизация, как я уже говорил, превращает искусство в квазиискусство. Она губительно отражается на душевных качествах человека, ведь равнодушное зарабатывание денег при помощи нот — это прямой путь к бездуховности.
Разумеется, профессиональный уровень таких исполнителей может быть высок, но мастерство никогда не заменит искренности. Лицемерная ситуация, когда человек делает вид, что переживает, а в душе у него пусто, — для искусства губительна. Конечно, с проблемой вранья в искусстве бороться сложно, но все же можно. Я оптимист по натуре.
Фотографии: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»