Впечатление от триллера «Человек-невидимка» Ли Уоннелла, расширяющего представление о пределах бессознательного.

Сюжет одноименного романа Герберта Уэллса вызвал немало нареканий ученых. В частности, советский физик Яков Перельман утверждал, что незримый человек Гриффин был бы слеп, ведь «если показатель преломления тела становится равным аналогичному показателю воздуха, хрусталик теряет возможность преломлять лучи света». Но Уэллс описывал, скорее, феномен расчеловечивания героя, лишившегося физических свойств и сделавшегося в результате слепым орудием тотального разрушения.

Австралийский режиссер Ли Уоннелл отодвинул Гриффина с авансцены и сконцентрировался на эмоциях его жертвы, по совместительству лучшей половины. Казалось бы, рокировка должна была заключить историю в рамку молодежного хоррора о «девушке в беде», но сценарист первых «Пил» и «Мертвой тишины» Джеймса Вана предпочел рассмотреть «проблему в девушке».

Под покровом ночи Сесилия (Элизабет Мосс) убегает из гигантского особняка на берегу океана. Переночевав в доме друзей, героиня узнает, что покинутый тиран-супруг покончил с собой, оставив ей в наследство пять миллионов. С оговоркой: вдова может распоряжаться ими лишь до тех пор, пока находится в душевном здравии и не имеет проблем с законом. Соблюсти правила оказывается непросто. Сесилию терзают мучительные сомнения в смерти благоверного, и эти страхи обретают почву: ночью некто незримый стягивает с нее одеяло, утром на чердаке обнаруживается мобильный мужа и снимки спящей «вдовы»...

Сомнений в том, что шалит именно «покойник», не возникает по двум причинам. Уоннелл подчеркивает бесконфликтность приютивших беглянку хозяев — чернокожего полицейского и его дочери-подростка, посапывавшей рядом с гостьей. Вторая причина очевиднее и нагляднее: на крупных планах актриса проживает состояния крайнего нервного истощения, депрессии и страха. Гнет тирании мужа отпечатался в застывших глазах, в дрябло-серо-одутловатом лице. Не возникает ни малейших сомнений — реальный или воображаемый Гриффин (домашний тиран, манипулятор, гениальный изобретатель) был для нее исчадием ада и в определенном смысле совершенно неважно, жив супруг или мертв, ведь «он» целиком занимает воображение жертвы. Девушка оказывается не способна насладиться вожделенной свободой, поскольку ее угнетатель — не конкретный авторитарный тип, а воплощение всех его мыслимых качеств: ее Гриффин оказывается невидим, всеведущ, вездесущ, предположительно бессмертен и крайне ревнив.

Будучи не в силах победить это давящее, угнетающее «Оно» в себе, беглянка ищет защиту от развивающейся деменции в окружающих, оцениваемых ею в параметрах свой-чужой. Первые обязаны безоговорочно доверять ее «прозрениям», а скептиков истребляет материализующийся из воздуха «человек-невидимка». При этом все акты насилия совершаются на глазах «главной жертвы», искренне недоумевающей: зачем она сдалась супостату? Нужный ответ прилетает как бы из ниоткуда — брат беспокойника «проговаривается», что героиня была «единственной вещью, которой убийца не смог до конца овладеть». Хотя вот именно этот тезис вызывает сомнения. В мире Сесилии ничего более реального, чем деструктивный «невидимка», не наблюдается.

Режиссер Уоннелл предпринял жестокий психологический эксперимент — подключил зрителей к страдающей, беззащитной, непривлекательной героине, вынуждая воспринимать ее единственным убежищем от происков незримого злодея. Будучи заперты в помраченном сознании героини, мы ищем освобождения от морока, и тем самым санкционируем воображаемые акты насилия «взбесившегося тирана». В этом смысле Ли Уоннелл зашел дальше Тодда Филлипса, поместившего публику в голову кататонического шизофреника «Джокера», фантазмы которого были объективированы, а психические проблемы очевидны. Здесь бунтарем-психопатом стал «непрозрачный», внешне невинный, но абсолютно деморализованный объект чрезмерно пристального внимания.

«Это отличная метафора, которая полностью соответствует нашему времени, а также моему ощущению себя как женщины в современном обществе», — подчеркнула актриса Элизабет Мосс. Но, хотя внешне действительно выглядит так, что гендер тут играет первую скрипку, симфонию дирижер посвятил другому. Уоннелл, скорее, демонстрирует нам умоисступление, связанное с прогрессом визуальных технологий, ставящих человечество в проблемные отношения с реальностью и провоцирующих глобальный антропологический невроз.

Сегодня нетрудно вообразить существование усеянного камерами и проекторами «трико Гриффина», позволяющего присутствовать где угодно и творить что вздумается. Однако суть дела отнюдь не в злых умыслах Большого брата, а в том, что жертвы тотального наблюдения по умолчанию оказываются вне закона, как подлежащие надзору подозрительные элементы, частная жизнь которых подлежит публичной — добровольной или насильственной — визуальной капитализации. Ее брокерами выступают формирующие мировоззренческие стандарты бьюти-блогеры и QR-коды, алгоритмы поисковиков и шоу косплейеров, а также входящие в моду виар-шлемы. Последние позволяют нырнуть в виртуалку с головой и ощутить себя манипулируемым объектом. Прошедшие искус, испытывают эйфорию от возвращения в знакомый и как бы обновленный мир, а также чувство легкого стыда за то, что некто невидимый воспользовался их глазами заодно с головой. Увы, реал уже не будет прежним — он все определеннее смахивает на муравейник, оккупированный незримыми господами и пресмыкающимися рабами видимостей.

«Человек-невидимка»
Австралия, США, Великобритания, Канада, 2020
Режиссер Ли Уоннелл
В ролях: Элизабет Мосс, Оливер Джексон-Коэн, Майкл Дорман, Элдис Ходж
18+