Лола ЗВОНАРЕВА

04.09.2023

Борис Голдовский рассказывает «Культуре», как возникли в нашей стране кукольные театры, как ему работалось с легендарным Сергеем Образцовым и стоит ли бояться нашествия массовой культуры.

— Борис Павлович, какое место занимают кукольные театры в культуре России?

— Они возникли в нашей стране в 20-е годы XX столетия под руководством педагогов, финансировались Наркомпросом, Министерством просвещения, а в 40-х годах перешли под эгиду Министерства культуры. Театр кукол воспринимается как детский театр, театр воспитания. Но теперь он выпускает всё больше спектаклей для взрослых. Это вид искусства с более чем двухтысячелетним прошлым. В этом году 31 октября закончится Чеховский фестиваль, а с 1 ноября наш Московский театр кукол начинает «Чехонте-фест», будут представлены «Чайка», «Вишневый сад», «Три сестры», рассказы Чехова, «Каштанка», тоже не очень детская. Роль театра кукол возрастает, это видно по репертуарам драмтеатров. Недавно встретил главного художника Московского, единственного в мире, государственного театра теней. Спрашиваю: «Чем ты сейчас занимаешься?» Отвечает: «Для «Современника» делаю кукол и для Театра Моссовета, и всем почему-то нужны большие куклы…» Как видите, сами выразительные средства искусства играющих кукол в театре всё более востребованы.

— Есть ли отличие творческих установок в Театре кукол имени Образцова и Московском театре кукол?

— Театр Образцова создавался как центральная лаборатория для театров кукол Советского Союза, а позже и всей Восточной Европы. Пьесы ставились в Москве, а затем — во всех театрах СССР, в Чехословакии, Венгрии. Сейчас функции изменились. Когда Образцову предложили возглавить режиссерский курс, он отказался: «Не нужен никакой преемник. Умру я, умрет и мой театр. Придет другой режиссер и сделает свой театр». Недавно в Театр имени С.В. Образцова пришел Борис Константинов, человек талантливый, и он делает свой театр. Что же касается Московского театра кукол, художественным руководителем которого я являюсь, здесь другие творческие установки, иной стиль общения со зрителями, иные взаимоотношения внутри творческого коллектива. Наши режиссеры Наташа Пахомова, Амир Ерманов, Валерий Баджи, Ольга Минаичева создают заметные спектакли для подростков и бесконфликтно выращивают актерскую труппу. Их спектакли пользуются зрительским успехом.

— Какое ваше самое сильное впечатление от работы с Сергеем Владимировичем Образцовым?

— Я понял, почему маленький театр, находившийся на площади Маяковского, завоевал весь мир. Я жил недалеко на Садовой-Кудринской: помню очереди вокруг театра, когда начинали продавать билеты. У Образцова было чутье на талантливых людей. Он брал на работу независимо от того, со специальным образованием человек или нет. Как только достигалась критическая масса талантливых людей, театр начинал выдавать потрясающие спектакли. Образцову нужно было лишь направлять пульсирующую творческую энергию. Так возникали великие «образцовские» спектакли с великими «образцовскими» актерами. Как только концентрация уменьшалась, падало качество. Этот урок я извлек от общения с Сергеем Владимировичем, он был гением. Я пытаюсь этот образцовский принцип в своем театре применять.

— В течение двадцати лет с конца прошлого века главным художником Театра Образцова был народный художник России, лауреат Госпремии РФ Сергей Александрович Алимов. Что нового он привнес в театр?

— Он вернул высокую сценическую изобразительную культуру. В театре его называли «академиком». Он придал театру академичность. Когда Сергей Александрович сам расписывал куклу — он любил это делать, — то раскрашивал даже ее подошвы, которые не увидят зрители (это делали в кукольных постановках еще художники Серебряного века). У него был высочайший уровень эрудиции. Он был не только великим художником, но и великим педагогом. На художественных советах мог много рассказать полезного, объяснить, почему плох эскиз. Качество художественного совета театра становилось лучше от одного его присутствия. Сергей Александрович Алимов значил для Театра Образцова очень много. И его потеря — невосполнима.

— В чем особое обаяние спектаклей с участием Сергея Александровича как художника-постановщика?

— В его личности. Обаяние Алимова как человека — чертовщинка в глазах, легкое письмо, легкая рука, художественный стиль. Когда занавес на спектаклях только открывается, зрительный зал взрывается аплодисментами. Спектакль не начался, а уже восторг. Театральное потрясение! Сергей Александрович — академик, серьезный педагог, профессор, но помню его детский восторг на репетициях «Путешествия Гулливера» от придуманных им огромных ног, заполняющих в высоту всю сцену. Он радостно закричал: «А ноги-то пошли!» Человеком был легким, ярким, обаятельным. Любил рассказывать о художниках прошлого; когда он ко мне приходил, в кабинет Сергея Владимировича, мы вместе с режиссером Екатериной Образцовой часто смеялись, беседовали. Он был как открытая бутылка холодного шампанского.

— Как шла работа над спектаклем о Гулливере?

— Когда мы размышляли с Екатериной Образцовой о будущих постановках, мне показался перспективным «Гулливер»: я был увлечен гиперреализмом — в театре кукол это можно сделать выразительно. Екатерина Михайловна предложила тему Алимову. Если делать спектакль о Гулливере для взрослых, то Свифт как автор достаточно жесток. А Сергей Александрович по характеру другой, это счастливый Дон Кихот, если бы у того жизнь сложилась иначе. Когда Сергей Александрович принес первые эскизы, был всеобщий хулиганский восторг: на сцене только две огромные ноги, между ними — струйка писающего Гулливера. Тогда я понял, это будет другой Свифт, но все равно тот самый английский классик, который говорил: «Чтобы показать человеческую жизнь со всеми ее странностями, был изобретен кукольный спектакль».

— Когда вы с Екатериной Образцовой делали инсценировки по классике, каким образом удавалось учитывать кукольную специфику?

— Мы понимали, что может кукла, а что ей сделать сложно. Брались события метафорические, трюковые, с которыми кукла справляется лучше. Мы шли по пути метафор.

— Среди постановок для взрослых, о которых вы говорили, особенно популярен у зрителей спектакль, посвященный столетию Сергея Владимировича. В чем его своеобразие?

— Я написал «рыбу» по его книге «По ступенькам памяти». В 2001 году Образцову исполнилось сто лет, и был повод показать в куклах XX век с потрясающими людьми, с которыми он встречался. Мы делали этот спектакль с Алимовым. После юбилея мы его переделали, но большая часть алимовской сценографии сохранилась — куклы, обыгрывание ступенек.

— Какой ваш самый любимый спектакль из тех, что делали с Алимовым?

— Любимых два: «Ночь перед Рождеством»: он получился актерски изобразительно. Идет до сих пор. И «Пиковая дама». Лучшее, что было в нем, режиссерский замысел, сценография и куклы Алимова, и Андрей Битов. Он выходил на сцену и читал черновики Пушкина. Еще джазовое трио. Все это на сцене замысловато переплеталось как прекрасное и глубокое «авторское кино». Сейчас спектакля в репертуаре театра уже нет.

— Опасность массовой культуры грозит кукольному театру?

— Я с уважением отношусь к руководителям Театра Образцова и их общим решениям творческих вопросов. Разговоры «хорошо бы снять тот или иной спектакль» в любом театре существуют. Что же касается массовой культуры, то, конечно, такая опасность всегда существует, но все зависит от руководителя театра. Если он на своем месте — тогда театр защищен. Если нет — беда. С оголтелыми проявлениями массовой культуры бороться, конечно, на мой взгляд, нужно, но без пены у рта.

Борис Голдовский — доктор искусствоведения, художественный руководитель Московского театра кукол, основатель Мемориального музея-квартиры С.В. Образцова, Международного фестиваля театров кукол «Образцовфест», журнала российских кукольников «Театр чудес», художественный руководитель Московского международного фестиваля театров кукол. В течение двадцати лет проработал в Театре имени С.В. Образцова: с самим основателем до его ухода и десять лет — с главным художником, академиком РАХ Сергеем Алимовым.

Фотографии: Сергей Киселев / АГН Москва.