Елена ФЕДОРЕНКО

11.11.2021

Театр имени Евгения Вахтангова встречает свой 100-летний юбилей эпическим спектаклем «Война и мир» по роману Льва Толстого. На сцене торжествует удивительный тандем яркой вахтанговской театральности и минимализма философской режиссуры Римаса Туминаса.

Римас Туминас впервые сказал о своем желании поставить «Войну и мир» еще на сборе труппы, предваряющем сезон 2017/2018. Погружение в густонаселенный многослойный роман Льва Толстого потребовало сил и времени, от замысла до премьеры прошло около пяти лет. А сама идея возникла у режиссера наверняка еще раньше. Для Туминаса, лукавого литовца, «праздник жизни» и «праздник игры» — синонимы. Одно из любимых мест проведения этих праздников — мир русской классики, который режиссер обживает давно, еще со студенческих лет в ГИТИСе. В Вахтанговском театре, который дерзкий варяг Туминас возглавил в 2007-м, появились его «Дядя Ваня» Чехова, «Маскарад» Лермонтова, «Евгений Онегин» Пушкина, полные сценических находок и удивительных психологических превращений.

Туминас вглядывается в бесконечность, просит актеров «обращаться к небесам», трактует вечные, а не сиюминутные темы. К прошлому юбилею — 95-летию Театра Вахтангова — он создал произведение ясное, точное, исповедальное по содержанию и грандиозное по форме. Зрители увидели московскую премьеру античной трагедии «Царь Эдип» — простые истины и незыблемые ценности древних эллинов в изложении Софокла оказались созвучными жителям XXI столетия. Спектакль «Война и мир» — тоже о вечном, о глобальных вопросах: война, мир, семья. Война как горе — согласно Толстому, «несправедливое и дурное дело» (о ней говорят, она — рядом), мир — не только время без сражений, но и символ единения (сам режиссер недаром вспоминает устоявшиеся выражения: «молиться всем миром», «иди с миром», «живи с миром», «у-мир-отворение») и семья — домашнее хрупкое чудо, которое так сложно уберечь от разрушения.

Сценическая хроника сведена к истории трех семейств — Ростовых, Болконских, Курагиных, пунктирно намечены Безуховы и Друбецкие. Режиссер пристально вглядывается в лица героев, в их судьбы, которые сплетаются в единое целое. Пространство, рожденное фантазией сценографа Адомаса Яцовскиса, давнего соавтора Туминаса, поражает строгостью и лаконизмом. Огромная серая стена вдоль зеркала сцены передвигается, но остается незыблемой — и в петербургском салоне Анны Павловны Шерер, и в доме Ростовых в Первопрестольной, и в Лысых Горах у Болконских. Иногда появляются скамейки, стул, пианино. Бутафория практически отсутствует, если не учитывать смешную плюшевую собачку на поводке. Лаконизм «работает» на элегантность и стильность спектакля. Личные истории на фоне стены — истории окаменевшей. Человек на фоне вечности.

Режиссер выводит многих героев, но, конечно, не всех — в романе их около пяти сотен. И для каждого находит ключевые события и пророческие метафоры. Действие организовано нехитрым, отлично сработавшим в данном случае режиссерским ходом — играются не фабульные повороты, а отклики на них, не события, а их предвкушение и послевкусие. Тончайше проработанные детали передают надежды героев на счастье; предчувствие потерь, радость, горе, искупление. Пять часов с двумя антрактами пролетают незаметно. Герои, появляющиеся на сцене, Наташа и Андрей, Соня и Марья, Пьер и Анатоль — словно приятели из нашей давней жизни, оказываются близки даже тем, кто со школьных времен не перечитывал многотомный роман.

Какая легкая и шаловливая, остроумная и серьезная игра! Вдоль стены — несколько скамеек, на них завсегдатаи салона Шерер и сама Анна Павловна в исполнении Юлии Рутберг — то ли революционерка, то ли декадентка. С важным видом многозначительно рассуждают о политике и Наполеоне. А вот ликующее счастье дома Ростовых — акварельная чистота и сбивчивое щебетанье, хохот и беготня, озорная кутерьма, перепрыгивание через скамейки с зависанием в воздухе. Все пластические сцены, а их немало, детально проработаны замечательным хореографом Анжеликой Холиной. В вихре белого вальса загорается любовь Наташи и Болконского, в финале — черный одинокий вальс Наташи около тела умершего Андрея — полон вдовьего горя, безвозвратной потери, расставания навеки, навсегда. А вот неспешной походкой появляется «страшный дракон», торжественная и величественная Марья Дмитриевна Ахросимова, которую знает вся Москва и весь Петербург, «даже царская семья» — отличная роль прекрасной актрисы Ольги Тумайкиной. Жуткая метафора смерти — рваная пластика юного Николеньки Ростова — Юрия Цокурова. Он мечется в пылу сражения, поднимает с земли полые шинели — души отлетели, и его душа словно поседела — в нем не узнать уже трепетного юного романтика.

Композитор Гиедрюс Пускунигис сложил партитуру спектакля не только из произведений Шопена и Чайковского, он включил в нее и написанные к спектаклю «Вишневый сад» мелодии недавно умершего Фаустаса Латенаса, постоянного соавтора Римаса Туминаса. Художник по костюмам Мария Данилова придумала черно-серые костюмы с точными и выразительными деталями. Рядом с мундирами военных и темными платьями дам появление нежных голубых и белых нарядов девушек кажутся невероятно яркими.

Спектакль — тончайшее притяжение судеб и горечь разлук — соткан из нюансов и полон выдающихся актерских работ. Марья Игнатьевна Перонская — эпизодическая героиня у Толстого, благодаря мощному дару Людмилы Максаковой вырастает до образа-символа, и горящая спичка в ее руке становится страшной приметой пылающей Москвы. Евгений Князев — старый князь Болконский, играет объемно и щедро. То карикатурный старикан, то вздорный родитель, скрывающий свои чувства к детям, то барон Мюнгхаузен с всклокоченными волосами, то грустный клоун. Его тихая дочь княжна Марья — отличная работа Полины Чернышовой — наполнена пленительным внутренним сиянием. У Ростовых — своя расстановка сил. Граф Ростов Сергея Маковецкого сумел сохранить детское восприятие мира, он — мягкий, спокойный, нежный — полностью во власти своей сильной и твердой жены. Его графинюшка в исполнении неподражаемой Ирины Купченко — хранитель семьи, ради благополучия которой она готова пожертвовать счастьем своей воспитанницы Сони, представленной Ириной Смирновой существом преданным и лучезарным.

В роли Наташи Ростовой дебютантка Ксения Трейстер и — «какая она милая, эта Наташа» с кудрявыми хвостиками, сверкающими глазками, вечной беготней и речью взахлеб. Ее путь — от непосредственной жизнелюбивой девочки, влюбленной в Бориса Друбецкого (Николай Романовский), к отчаянной и сосредоточенной женщине, познавшей горе. Андрей Болконский Юрия Поляка — красив, самолюбив, прямолинеен. Он успешно подавил в себе все сантименты и убегает на поле сражений от светской суеты и щебечущей жены (Мария Риваль). Его вечный оппонент Пьер Безухов — один из центральных и самый сложный герой спектакля. Крупный, круглолицый удивленный пилигрим Дениса Самойлова произносит много важных монологов, пытаясь понять, «какая сила движет народами» и что происходит с людьми.

О точных актерских работах этого спектакля можно говорить долго, не забыв о прекрасном и убедительном Владимире Логвинове (Анатоль Курагин), сдержанном Владимире Симонове (Василий Курагин), Анне Антоновой в роли надменной и томной Элен, Асе Домской (непоказная и одинокая Вера Ростова), Анастасии Ждановой (кокетливая мадемуазель Бурьен).

Спектакль всего несколько раз встретился с публикой, и справедливости ради стоит отметить, что третье действие еще не задышало в полную силу, в нем больше намерений, в которые мы с радостью верим, чем воплощений. Обаянию игры и волшебству актерства приходится потесниться, уступая место излишней пафосности и чуждым декларациям. Словно весь запас нежности, легкости, мечтательности уже израсходован. Думается, он «оживет» совсем скоро, обретет подвижность и студийный дух первых частей.

В вахтанговском спектакле есть еще два персонажа, которые раскрывают характер режиссера Туминаса — поэта метафорического театра, верующего в простые и странные сближения. Ушелец («тот, кто уходит») Артема Пархоменко — некая темная сила, заглянувшая из мрака подсознания. Он бессловесно и услужливо помогает князю Андрею сжечь отцовский архив, он же протягивает табуретку Пьеру в тот момент, когда герой полон решимости расправиться с ненавистной женой. А вдоль сцены несколько раз тихо проходит автор гениального романа Лев Толстой (актер в портретном гриме писателя в программке не указан) в подпоясанной широкой рубахе, которая получила название «толстовка». Тот же пластический путь на поклонах проделает Римас Туминас — автор этого спектакля, врачующего душу и успокаивающего сердце.

Впереди 13 ноября — день рождения театра. Столетие назад в этот осенний вечер состоялась премьера «Чуда святого Антония» Метерлинка в постановке Евгения Вахтангова. В день юбилея, выпавшего на субботу, в Театре объявляется «День тишины». Вахтанговская сцена будет открыта для всех желающих. Поклонники уже мечтают о визите. В зрительном зале и в фойе всех этажей можно будет посидеть, послушать голоса великих мастеров, которых уже нет с нами, встретиться с актерами дня сегодняшнего, заглянуть в мемориальный кабинет Рубена и Евгения Симоновых, Михаила Ульянова, Бориса Щукина, вспомнить богатую вековую историю театра на подготовленных выставках. Запланированы и сюрпризы — о них «Культура» еще расскажет своим читателям.

                                                                                         Фотографии: Кирилл Зыков / АГН «Москва».