К столетию Республики Коми сыктывкарский Театр оперы и балета привез в Москву и Петербург плеяду спектаклей в рамках гастролей, которые продлятся до 6 июня. «Культура» побывала на опере «Сказки Гофмана».

В Первопрестольную привезли четыре спектакля — оперу «Сказки Гофмана» Оффенбаха, оперетту Кальмана «Принцесса цирка», национальный балет Якова Перепелицы «Яг-Морт» («Лесной человек») и синтетическое театральное действо «Видеть музыку, слышать танец». Все они были показаны на днях на сцене «Новой оперы» имени Евгения Колобова. В Северной столице коллектив выступит в Музкомедии на площади Искусств («Сказки Гофмана» — 2 июня; «Принцесса цирка» — 3-го, «Яг-Морт» — 4-го). Вместо «Видеть музыку» в афише значатся два классических балета — «Щелкунчик» (5 июня) и «Жизель» (6 июня).

Продолжительные (27 мая — 6 июня) и столь репрезентативные гастроли театра из северного, не самого благополучного субъекта Федерации — это, можно сказать, серьезный вызов для музыкального коллектива. Насколько готовы артисты ко встрече со взыскательным столичным зрителем и критикой, как выдержат изнурительный марафон?

Открывать гастрольный тур в Москве им пришлось буквально с колес: без передышки после дороги и полноценной репетиции на незнакомой площадке. Как признался «Культуре» директор театра Дмитрий Степанов, несмотря на то, что проект «Большие гастроли» входит в федеральную программу, условия тура довольно спартанские. Тем не менее открытие гастрольных мероприятий — а начали с труднейшей французской оперы — прошло на безусловном подъеме.

Незаконченную оперу, лебединую песнь основателя жанра оперетты Жака Оффенбаха ставят не часто — это крепкий орешек. Партитура похожа на лоскутное одеяло, пьеса — запутанная и многослойная. С одной стороны, это делает ее сложной для постановки, с другой — открывает режиссеру широкое поле для творчества. В Сыктывкаре попытались решить этот ребус, предложив убедительную постановочную концепцию и сумев разложить по голосам местной труппы непростой, весьма населенный персонажами опус. Исполняли оперу на языке оригинала и вполне справились с задачей — аромат французского в спектакле ощущался.

Главный режиссер театра Илья Можайский прочитал партитуру Оффенбаха одновременно и весьма традиционно, не погрешив против идей композитора и либреттиста Жюля Барбье, и пытаясь привнести — небезуспешно — некоторые новшества, усиливающие философские идеи создателей о величии творчества, бренности и сиюминутности славы, истинности любви и всесилии зла. Можайский исследует закоулки бессознательного легендарного немецкого поэта Гофмана, полностью следуя замыслу оперы.

На суперзанавесе в прологе — огромная голова со вскрытой черепной коробкой, где колесики и шестеренки — словно детали часового механизма. Все, что с нами происходит, — плод наших же мыслей, все алгоритмы и модели сидят внутри нас, в нашей голове, — намекает режиссер публике. В открытую черепную коробку бьют извне электрические разряды-молнии — импульсы, которые в не меньшей степени способны влиять на человеческую судьбу. В этом образе не кто иной, как сам сложный и мятущийся, талантливый и противоречивый Гофман, с которым по ходу оперы происходит много необычного и даже пугающего.

Открывается занавес, и мы видим сложную двухуровневую конструкцию в центре сцены: этот многофункциональный «монстр» обернется по ходу действия и таверной в Нюрнберге, где буянит затянутая в шипованную кожу молодежь явно нашего времени, и лабораторией полоумного физика Спаланцани, и унылым домом Креспеля, и романтическими лестницами всегда манящей Венеции (сценограф Юрий Самодуров). Такое решение дает возможность быстрой смены мизансцен, что придает всему действию кинематографическую стремительность.

Общий колорит спектакля весьма темный (художник по свету Нелли Сватова), что соответствует настрою произведения. Несмотря на многочисленные музыкальные красоты и наличие комических, почти опереточных фрагментов в партитуре (та же песня о Кляйнзаке, куплеты Олимпии), все же эта история — о душевном надломе поэта, метаниях, разочарованиях и даже страданиях. Словно яркие звезды в этой темной гамме притягивают взгляд костюмы, придуманные Наталией Кравченко. Особенно впечатляют женские: в них угадываются то образы венецианского карнавала, то фантазии о будущем с роботами и космическими путешествиями, какими они виделись из середины прошлого века.

Отличительная черта режиссуры Можайского — музыкальность. Нет ни одного движения, ни одной ситуации, не вытекающей из музыкальных задач, что по нынешним временам чуть ли не редкость в оперном театре. Кроме того, режиссер заботится и об элементарном удобстве для вокалистов, не вынуждая их петь, например, спиной к зрителю. Но нельзя сказать, что в угоду комфорту вокалистов он жертвует актерскими задачами: возможностей проявить свою индивидуальность у артистов остается достаточно.

Сыктывкарская гофманиана получилась гармоничной не только в своей музыкальной ипостаси, но и в театральной. Маэстро Роман Денисов ведет оркестр уверенно, добивается выразительного и сочного звучания, при этом музыкальное исполнение находится в прекрасном балансе с происходящим на сцене. Вполне справляется со сложными вокально-игровыми задачами и хор театра (хормейстер Ольга Рочева), звуча все решительнее по ходу спектакля.

Вокально наиболее впечатляюще звучали молодые исполнительницы женских партий. Кристально чистый острый звук у Анастасии Морараш (Олимпия), которой также хорошо удается механистическая пластика ее героини. Трепетной лирикой наполняет звучание своей героини Елена Лодыгина (Антония). Объемное, но прозрачное меццо Яны Пикулевой (Никлаус) льется легко, вполне в стиле французской музыки. А вот мастер сыктывкарской сцены Ольга Сосновская (Джульетта / Стелла) больше берет актерской харизмой — ее героини обворожительны в своей царственности.

Мужской состав укрепили столичными вокалистами. Петербургский тенор Роман Арндт (Гофман) поет титульного героя ярко, его звучный голос передает в этой сложной роли-хамелеоне тысячу оттенков настроения. Московский бас Дмитрий Степанович то величественен, то саркастичен, то пугающ в четырехглавой роли главного злодея оперы (в каждой картине героя зовут по-разному —Линдорф, Коппелиус, Миракль, Дапертутто, — но понятно, что все они воплощают мировое зло, вредящее поэту).

Впечатляющая заявка Коми-оперы и радует, и удивляет. В республике, в городе, да и в самом коллективе немало объективных проблем. Свой 63-й сезон театр завершает в старом, плохо приспособленном для амбициозных целей высокого академического искусства здании 60-х годов прошлого века, строившемся явно не на века и в расчете на театр иного уровня (Музкомедии). Стабильно убывающее (по социально-экономическим и природно-климатическим причинам) население республиканской столицы (как и всей Республики Коми) сегодня насчитывает уже менее четверти миллиона. Армию меломанов в этих условиях воспитывать непросто. Тем не менее театр ставит перед собой впечатляющие цели и достигает их — регулярно готовятся премьеры, ежегодно проводится музыкальный фестиваль оперного и балетного искусства «Сыктывкарская весна», помимо популярной классики коллектив нередко обращается к неизбитому репертуару.

Фотографии предоставлены пресс-службой Театра оперы и балета Республики Коми