Виктория ПЕШКОВА

11.12.2019

Худрук Московского Губернского Сергей Безруков возобновил на сцене родного театра легендарную постановку своего учителя Олега Табакова «На всякого мудреца довольно простоты». Комедия, написанная Александром Николаевичем Островским на исходе 60-х годов позапрошлого века, до сих пор занимает «топовые позиции» в списке самой острой и саркастичной театральной классики. Свежая премьера губернцев смотрится как онлайн-трансляция какого-нибудь актуального ютуб-канала.

Практически все «мужские» сюжеты Островского завязаны на борьбу героя за место под солнцем — одни, подобно Савве Василькову из «Бешеных денег» (со спектакля, основу которого составила эта пьеса, и начался Губернский театр), добывают его правдами, другие, как Егор Дмитрич Глумов — предпочитают неправдами. Сохранив в неприкосновенности режиссерскую партитуру Мастера, Сергей Безруков возобновил в своем театре постановку «золотого века» «Табакерки» — «На всякого мудреца довольно простоты».

По сцене важно шествуют сюртуки и порхают кринолины. Но под ними — герои не вчерашних, а вполне себе сегодняшних дней. На татлеровских «балах дебютанток» кружатся такие же, как Маша (Валерия Минина), всегда готовые грешить и каяться, а на модных премьерах строят глазки юным красавцам роскошные Клеопатры Львовны (Анна Снаткина), грезящие о неземной любви или хотя бы о небольшом приключении. Ваяют безумные прожекты «о повышении нравственности в молодом поколении» пустозвоны Крутицкие (Григорий Фирсов), вовсю пользуются мозгами своих «адъютантов» акулы бизнеса вроде ушлого Городулина (Сергей Куницкий), ужом вертятся, пристраивая деточек по блату на теплое место, неугомонные Глумовы-маменьки (Елена Петрова) и безостановочно читают мораль своим шалопаям-подопечным спесивые дядюшки Мамаевы (Сергей Вершинин). Но главный герой, пожалуй, поактуальнее, чем все прочие персонажи вместе взятые. Молодой, амбициозный, без гроша за душой Егор Дмитрич Глумов говорит о себе, что он «умен, зол и завистлив». Секрет успеха ему известен — «льстить грубо и беспардонно». А что делать, если «с отличными способностями теперь некуда деться, все места заняты». Глумов презирает тех, с чьей помощью взбирается на одну карьерную вершину за другой, и его дневник, где он пишет все, что думает, по сути, ничем не отличается от блога, который ведет небезызвестный г-н Дудь.

О вневременности русской классики «Культура» поговорила с Сергеем Безруковым, восстановившим легендарный спектакль Олега Павловича Табакова.

культура: Последний год из своих семнадцати «Мудрец» шел уже на сцене Губернского театра. Вы взяли его в новое плавание как талисман?
Безруков: Скорее можно сказать, что это Олег Павлович, чтобы поддержать меня, своего ученика, перенес свое детище — а постановку очень любил зритель — в театр, делавший свои первые шаги и никому тогда еще не известный. На первом показе — это было в июне 2013 года — Табаков сидел в ложе и внимательно за нами наблюдал. И потом, мы ведь играли здесь «Мудреца» целый сезон, интересовался, как складывается судьба спектакля в новых стенах. Так что желание восстановить его в точности так, как это было при моем Мастере, — декорации, костюмы, мизансцены, трактовку персонажей, — это и дань памяти ему, и моя собственная ностальгия по «Табакерке», которая долгие годы была моим домом.

культура: Денис Нурулин, один из исполнителей роли Глумова, похож на Вас не только внешне, но и голосом.
Безруков: Многие замечают сходство. При этом второй исполнитель — Илья Малаков — не похож абсолютно. Мне было важно обеспечить преемственность поколений: Денис — выпускник последнего курса Мастера в его Театральной школе. У него в крови бродит тот же ген, который заложил в нас Олег Павлович.

культура: В том спектакле все актеры так или иначе были воспитанниками Олега Павловича. Чем Вы руководствовались, подбирая актерский ансамбль для новой постановки?
Безруков: Мы делали спектакль в память о моем Учителе, но я не ставил перед собой задачи, чтобы ансамбль был похож на тот, что играл в спектакле Олега Павловича. Тем не менее каким-то магическим образом аналогии с первыми исполнителями прослеживаются. Сережа Вершинин, играющий дядюшку Мамаева, чем-то напоминает Мишу Хомякова, а в Анне Снаткиной в роли Клеопатры Львовны есть некое неуловимое сходство с Мариной Зудиной. Отчасти фокус еще и в том, что наши артисты выполняют те же задачи, которые ставил Табаков, реализуют им заданный рисунок. Но наш спектакль имеет свое лицо, свои нюансы, и зрители, которые могут сравнивать, видят отличия. Я этому очень рад, ведь мне хотелось, чтобы артисты привнесли в свои роли нечто индивидуальное, присущее только им. Мне важно, чтобы наш «Мудрец» обрел собственное звучание.

культура: Глумов — яркая часть Вашей творческой биографии. Легко ли далась «передача эстафеты»?
Безруков: Это одна из любимейших моих работ в «Табакерке», я начал репетировать, когда был всего на год старше своего персонажа, и сыграл эту роль более двухсот раз. Денис его ровесник. Все, что сумел накопить в этой роли — какие-то ходы, импровизации, даже трюки, — я передал Денису, что называется, из рук в руки. Не жалко! Но играет он ровно по-своему, я бы сказал, жестче, резче. У меня было больше упоения игрой, которую затеял мой герой с окружающим его обществом, я был увлечен стремительностью его перевоплощений из «пай-мальчика» в хитрого интригана и обратно. В Егоре Дмитриче есть что-то моцартовское, недаром в спектакле звучит 40-я симфония. Кстати, мы в то время с Олегом Павловичем играли в пьесе Питера Шеффера «Амадей»: он — Сальери, я — Моцарта, и это было огромное счастье. Одним словом, какая-то внутренняя перекличка между моими персонажами, безусловно, была. Глумов — талантливый человек и мог бы употребить свои дарования иначе, но, к несчастью, рано понял, что дорога наверх для него возможна только при соблюдении законов, написанных людьми, которые много хуже, бездарнее его. Моцарт ведь тоже мастерски пародировал современных ему композиторов, мог подстроиться под кого угодно из «коллег» и превзойти их. У Глумова та же цель — стать выше тех, кого он искренне презирает. За 20 лет, что минули с тех пор, как Табаков взялся за постановку «Мудреца», и мир изменился, и люди стали другими. Неудивительно, что Глумов у Дениса прагматичнее, циничнее того, которого играл я.

культура: Классика обладает свойством вписываться в любую эпоху. Постановка 2019 года для Вас так же не случайна, как и спектакль 1997-го для Табакова?
Безруков: Я не устаю повторять, что Островский для актера — настоящий подарок, вот где он может развернуться и играть ярко, сочно, со вкусом, наотмашь! Замоскворецкий Колумб был великим летописцем! Не конкретного времени, но страстей человеческих, которые смене эпох не подвластны. В 97-м во время репетиции сцены объяснения Глумова с Крутицким, который у Островского обозначен как очень важный господин, Олег Павлович сказал, что это практически Кириенко с Ельциным. Он мне так и сказал: «Играй Кириенко!» Потому и очочки кругленькие у Глумова появились. Со временем акценты внутри спектакля изменились, и в 2014-м он был уже иным по сравнению с премьерой.

культура: А что в сегодняшнем дне заставило Вас обратиться к «Мудрецу»?
Безруков: Текст Островского стопроцентно попадает в наше время: и в либералов, и в консерваторов. Но для меня в нем самое ценное сегодня — возможность поговорить о судьбе молодых людей, энергичных, одаренных, все поставивших на карту ради карьеры. У нас таких полстраны. Рано или поздно они начинают понимать: чтобы выжить, надо играть по намертво прописанным правилам, придуманным задолго до их рождения. Ни таланты, ни энергия сами по себе им не помогут. И в безоглядной погоне за успехом они нередко на всех парах проскакивают мимо «простого» вопроса, а можно ли в этой гонке остаться человеком? В общем, если вы не знаете, о чем пьеса, а таких среди молодых, наверное, будет большинство, не читайте ее до того, как посмотрите наш спектакль...

Фото на анонсе: Галина Фесенко/m-g-t.ru