Виктор СОКИРКО

18.11.2014

Александр Сладков — личность хорошо известная как в журналистских, так и в армейских кругах. Выпускник Курганского военно-политического авиационного училища, он с 1993 года работает на телеканале «Россия». Руководитель и ведущий «Военной программы». Награжден четырьмя орденами. В августе 2008 года, в Цхинвале, на который наступали тогда грузинские танки, был ранен... Армия менялась на глазах у Сладкова. О том, как это происходило, — в интервью «Культуре».

культура: Вы вроде в Санкт-Петербург собирались. Новый сюжет для программы?
Сладков: Да, сюжет... Врачи настояли, чтобы удалил пулю, уже шесть лет в ноге сидит. А в Питере, в Военно-медицинской академии, у нас лучшие специалисты по этой части. Не исключено, что и материал соберу для фильма — не валяться же неделю на койке. Тем более, что у военных медиков там немало нового оборудования появилось, да и сами хирурги — от Бога, все с боевым опытом, еще с Афгана и Чечни.

культура: А какой боевой опыт получила российская армия уже в современных вооруженных конфликтах? 
Сладков: Первую чеченскую вообще в расчет брать не будем — это достаточно неприглядная страница для нашей армии и ее генералов. Какие-то положительные подвижки начались с августа 1999 года. Напомню, банды Шамиля Басаева и Хаттаба напали на южный Дагестан. К тому моменту наша армия была не в лучшем состоянии — неподготовленная, удрученная исходом первой войны и Хасавюртовскими соглашениями. Моральный дух солдат и офицеров был крайне низок — боялись, что опять раздадутся окрики сверху. И тут в Дагестан приехал Владимир Путин, тогда еще председатель правительства. Тогда я впервые увидел его, как говорится, вживую и запомнил слова, обращенные к военным: «Нужно набраться терпения и сделать эту работу — полностью очистить территорию от террористов. Если эту работу не сделать сегодня, они вернутся, и все понесенные жертвы будут напрасны». И армия стала совершенно другой — наступательное движение вперед было ощутимо. Образно говоря, Путин установил тогда на изломанную армию аппарат Илизарова, который сразу не вылечил, но дал возможность встать на ноги.

культура: А вот Вы лично когда почувствовали, что дух армии изменился?
Сладков: Отчетливо это помню. Мы снимали солдата под Ведено. Он был без маски и открыто говорил в камеру: «Мама, ты за меня не волнуйся, все в порядке. Мы тут немножко еще доработаем, и я обязательно вернусь». У всех военных в глазах тогда читалось: съедим любого. На чеченской войне выросла целая плеяда талантливых российских генералов, которые грамотно и успешно командовали войсками — Владимир Шаманов, Сергей Макаров, Геннадий Трошев, Владимир Молтенской, Владимир Булгаков. На боевой дух армии, несомненно, влияло и отношение к ней Верховного главнокомандующего. Когда в зоне боевых действий появляется первое лицо государства и произносит слова: «Ребята, я на вас надеюсь», — это дорогого стоит.

культура: После завершения активной фазы боевых действий в Чечне какие-то выводы в отношении армии были сделаны?
Сладков: Основной вывод заключался в том, что на армию можно положиться. Но в самой армии, по большому счету, ничего не изменилось. На тот момент это и не представлялось возможным — не хватало денег. И период с 2002 по 2008 год можно охарактеризовать как стагнацию. 

культура: А к августу 2008-го, когда началась операция по принуждению Грузии к миру, так называемая пятидневная война?
Сладков: Уже в начале того года чувствовалась серьезная нацеленность руководства на основательные перемены в армии. Военным подняли зарплату, изменилась система обеспечения жильем, появились первые внятные шаги в перевооружении. Впервые за последние годы на улицах можно было увидеть офицеров в форме, а не прячущих погоны под гражданскими куртками. Но если мы не умеем лепить кувшин, то гончарный круг крутится бесполезно, именно так можно было охарактеризовать ситуацию в армии. Круг вращался, но кувшин не выходил.

культура: То есть и к августу 2008-го армия находилась еще в полуразобранном состоянии?
Сладков: Именно. В целом она оказалась готовой к выполнению боевых задач, но в недостаточной степени. Да, мы победили, но опять же за счет героизма простых солдат и офицеров. После пятидневной войны был определенный шок, особенно на самом верху. Пришло понимание, что нужны совершенно новые методы в оздоровлении всего армейского механизма. Но во главе армии находился человек гражданский, который ее не понимал...

культура: Два года назад министром обороны стал Сергей Шойгу, который много лет успешно руководил МЧС и привык действовать в экстремальных ситуациях. Армия ждала именно такого отца-командира?

Сладков: Лично я почувствовал, что в армии что-то коренным образом меняется, когда Сергей Кужугетович вышел для представления армии в военной форме. В погонах генерала армии. То, что у руля Вооруженных сил встал человек, близкий им по духу, почувствовалось сразу. Еще одним положительным штрихом к портрету министра стал организованный им офицерский бал в Культурном центре Вооруженных сил перед Новым годом. Офицеры и генералы в парадной форме при орденах, с женами, почувствовали себя на этом собрании братьями по оружию, членами одной семьи. 

Буквально за два года под началом Шойгу мы получили совершенно другую армию. Мобильную, боеспособную, готовую выполнять любые задачи. Процесс непростой, что говорить, и шоковая терапия здесь тоже присутствовала. Помню, как в Анапе, во время второй внезапной проверки частей и соединений, Сергей Кужугетович сказал мне: «Да, я вижу, что пьют наши генералы валерьяночку. Но результат уже гораздо более отчетливый».

Впервые за многие годы учения перестали быть фикцией, максимально приблизились к реальным условиям. Ведь как раньше было — к учениям готовились месяцами, технику заранее передислоцировали. А тут — приехал человек в штатском, на такси, без всякого предупредительного звонка и — конверт в руки командиру. Все внезапно, реально. И головы многие полетели — стало понятно, что отношение к боевой подготовке у руководства Минобороны более чем серьезное. 

Или когда в прошлом году проводились учения на Дальнем Востоке, где армия «воевала» не с абстрактным противником в виде фанерных мишеней, а была разделена на «красных» и «синих». И каждый из военачальников соперничал с таким же, как он, командиром в умении оперативно мыслить, перемещать войска на тысячи километров и планировать наступательные и оборонительные действия. Это был масштаб. Это было серьезно, по-взрослому. 

Сергей Шойгу провел также и реальную блестящую операцию в Крыму. Нет, не по захвату полуострова. А когда «вежливые люди» проводили из Крыма украинскую армию — это же не один десяток частей и подразделений. Вся процедура заняла несколько дней и обошлась без выстрелов и уж тем более потерь с обеих сторон. Мне кажется, что эта операция еще займет как минимум несколько страниц в учебниках истории Генерального штаба.

культура: Чем сейчас может похвастаться российская армия? 
Сладков: Буквально недавно мне довелось побывать в Национальном центре управления обороной страны. Это уникальный комплекс из 22 зданий и не скажу скольких подземных этажей, который как-то незаметно появился в самом центре Москвы на Фрунзенской набережной практически за год. О нем мало кто знает в подробностях. Центр заработает 1 декабря, а сейчас функционирует в тестовом режиме. «Начинка» представляет собой вычислительно-измерительный комплекс. На дежурстве находятся 52 представителя всех министерств и ведомств, хоть как-то связанных с Минобороны, вплоть до Росгидромета и РЖД. Причем не рядовые исполнители, а ведущие специалисты с высоким профессиональным опытом. Связь в режиме онлайн осуществляется с каждым боевым кораблем, подводной лодкой, самолетом, с каждой воинской частью на уровне бригада — полк. Связь двусторонняя — из Центра видят в реальном времени, что происходит в войсках и на требуемых для оперативного реагирования предприятиях других ведомств, а «снизу» в любой момент могут запросить необходимую информацию или варианты принятия решений. Наглядная картинка: дежурный офицер 27-й мотострелковой бригады, дислоцированной на юго-западе Москвы, видит на мониторе через оптику беспилотника, что происходит на полигоне в Алабино, где проходят боевые стрельбы.

Можно было бы подумать, что это сказка, если бы я не видел это собственными глазами. Это технологии XXII века! Их сейчас даже осмыслить до конца невозможно. За два года был совершен мощнейший прорыв в технологиях. И заодно — в головах генералов.