Денис БОЧАРОВ

21.07.2016

Любой поклонник Владимира Высоцкого не может пройти мимо двух календарных дат, которые разделяют ровно шесть месяцев: день рождения и день преждевременного ухода. Накануне очередной печальной годовщины «Культура» попросила поделиться воспоминаниями первую жену поэта — Изу Высоцкую, народную артистку России, работающую в Нижнетагильском драматическом театре.   

культура: Вашу книгу «Короткое счастье на всю жизнь» найти на прилавках практически нереально, хотя выпущена она сравнительно недавно. Так быстро раскупили или просто напечатали небольшим тиражом? 
Высоцкая: Не знаю, насколько большим можно считать тираж в пять тысяч экземпляров, но действительно продавалась книжка очень лихо — в частности, через интернет. Я сама не отслеживала, да и ко всем этим сетевым технологиям никакого отношения не имею, однако мне говорили, что расходится неплохо. В любом случае сегодня это не раритет — даже если нет в магазинах, в сети найти несложно. 

культура: Владимиру Семеновичу посвящено огромное количество литературы — кто только не писал. А насколько, на Ваш взгляд, люди, берущие на себя смелость прикасаться к его судьбе, вправе это делать? Ведь наверняка сочинено и немало ерунды. Как разобраться в мутном потоке, отделить зерна от плевел?  
Высоцкая: Специально я этим вопросом не занимаюсь, не собираю книги и газетные вырезки о Володе, но иногда мне их дарят, поэтому более-менее в курсе ситуации. Например, недавно на глаза попалась книжка, которая почему-то вышла в серии «Моя биография». Удивлению не было предела, задумалась: когда это Володя занимался собственной биографией? Но невольно заинтересовалась — дай, думаю, посмотрю, что он о себе пишет. Оказалось, ничего. Затем мне стало любопытно, что этот «высоцковед» настрочил обо мне. Читаю: «Иза говорит...» Однако я его не знаю, равно как и он меня, откуда ему предполагать и вспоминать, что, когда и кому я сказала? 

Но это было бы еще полбеды. По ходу повествования то и дело натыкалась на мелкие пакости. От гадких пассажей на тему того, что я, дескать, отчаянно хотела прописаться в Москве до вовсе бредовых идей: мол, Иза была такая высокая, что Высоцкий ей каблуки на туфлях отрывал. И жила-то я в подвале, и нос у меня длинный, и вообще-то я никому не нужна. Словом, черт-те что. Однажды я увидела данное «произведение» у нас в Нижнем Тагиле, и этого оказалось достаточно, чтобы я в сей книжный дорогу забыла. Удивляться тут, увы, нечему. Сегодня ведь даже биографии Пушкина, Гоголя, Шекспира препарируют совершенно нелепым образом, ссылаясь на оригинальность подхода и на якобы особое художественное видение. Как с этим бороться, не знаю. Конечно, я могу подать в суд, но смысла большого нет. Перспектива нанимать адвокатов и проводить годы в тяжбах, сами понимаете, незавидная. Я все-таки предпочитаю спокойно жить и не в судебных залах заседать, а продолжать выходить на сцену. И вообще копаться в пошлости и несусветной дури ниже человеческого достоинства. 

культура: Сентенции в духе «Мой Высоцкий» давно не новы. У него впрямь было так много друзей или картина все же несколько преувеличена?
Высоцкая: Безусловно, иные выдают желаемое за действительное, но в общении Володя в самом деле недостатка не испытывал. Некоторых я знала — говорю в прошедшем времени, потому что многих из тех, кто входил в тесный круг Высоцкого, к сожалению, уже нет в живых. Вскоре после того как мы повстречались, он привел меня к Володе Акимову, своему другу еще со школьной скамьи. Также познакомилась с Аркашей Свидерским, Игорем Кохановским, которого мы называли Гариком. Прекрасная компания — собирались по шесть — восемь человек, и поначалу я была там единственной девочкой. Чаще всего проводили время у Акимова: он рано остался без родителей, поэтому у него было раздолье — не разнузданное и бесшабашное, а интересное и духовно насыщенное. Да, водка на столе стояла, но одна бутылка, за «догоном» никто не бегал. Велись дивные разговоры, пронизанные неповторимой творческой атмосферой, ведь все — незаурядные личности: один сочинял музыку, другой — стихи, а третий рисовал картины. Мне с этими людьми было очень тепло, я многое у них почерпнула. 

Конечно, не все они считали своим долгом оставить мемуары о Володе, хотя в ряде случаев напрасно. Так, мне немного досадно, что биография Высоцкого в серии «ЖЗЛ» принадлежит перу Владимира Новикова. На мой взгляд, тот же Акимов это сделал бы лучше. О Володе замечательно вспоминал Михаил Шемякин — я бы подписалась под каждым словом. 

А вот к золотухинским запискам у меня непростое отношение. Если ты с человеком дружен, то разве можно кидаться к дневнику и фиксировать, сколько тот сегодня выпил? По-моему, Мариенгоф о Есенине писал примерно в таком же духе. Я подобную дружбу не понимаю.

В 1976-м при встрече спросила Володю (он тогда пригласил меня на «Гамлета» и «Вишневый сад»): что тебя больше всего огорчает в жизни? Он ответил вполне однозначно: когда предают друзья. Причем фамилий ни разу не называл. Не помню, чтобы хоть когда-нибудь о ком-то плохо отозвался. 

культура: Несмотря на то, что после Вас Высоцкий женился еще дважды, Вы сохранили к нему трепетное отношение. С ним было легко?
Высоцкая: У нас случилась настоящая любовь — такая, которая остается навсегда. Никуда она не уходит. Мне вообще кажется, что, когда друг друга любят, разойтись проще, как бы парадоксально это ни звучало. Потому что если я люблю человека, зачем же буду насильно его подле себя удерживать? Умные умеют прощать. 

А любви ему выпало много, что, разумеется, неудивительно. Помимо того, что обладал бесконечно богатым внутренним миром, он еще был необычайно добр и внимателен. Постоянно жил на отдачу, не раздумывал, кому помочь, а кому нет: срывался с места и летел. Казалось, только тем всю жизнь и занимался, что помогал людям. 

Меня никогда не интересовало, сколько у него было женщин, кого он любил мгновение, а кого десятилетиями. Конечно, тяжелее всего пришлось Марине, потому что она застала тот момент, когда человек серьезно болел. Я ее очень уважаю, хотя мы лично не знакомы. С Люсей Абрамовой, напротив, неоднократно виделись, но никаких отношений не поддерживаем — наверное, внутреннего тяготения для более плотного общения не возникает. 

А с близкими Володи я была практически до самого конца, не теряла из виду эту семью — Нину Максимовну, Семена Владимировича и других родственников.   

культура: Ваше расставание с Высоцким вышло болезненным?
Высоцкая: Знаете, несмотря ни на что, у меня стойкое ощущение, что внутренне мы не расставались. Даже после развода встречались, зачастую неожиданно, случайно. И всегда это проходило очень трепетно, по-доброму. Володя принимал участие в моей жизни, расспрашивал о здоровье родных, причем делал это не для проформы, а предельно искренне. Часто бывает: не видишь человека на протяжении нескольких лет и невольно отвыкаешь от него. Но поговорка «с глаз долой — из сердца вон» нашей истории не касается. Володя никуда от меня не делся, он и сейчас со мной.   

культура: Ваш брак пришелся на первую половину 60-х, когда Высоцкий еще не создал тех вещей, которые сделали ему имя и превратили непритязательного барда в большого поэта. Начинал же, как известно, с приблатненной лирики. Как она вошла в его жизнь, насколько серьезно он относился к песням, сочиненным в данном жанре?
Высоцкая: У его мамы был племянник с непростой судьбой. Замечательный милый человек, но вернулся из заключения, к тому же болел туберкулезом. За что именно сидел, я не знаю, он никогда не рассказывал. Одно время жил с нами, у Нины Максимовны. И частенько, бренькая на гитаре, пел даже не блатные песни, а реально созданные заключенными. Володю эта романтика заинтересовала. Причем подавал их племянник Нины Максимовны очень интеллигентно, никаким пьянством исполнение не сопровождалось. Так постепенно Высоцкий и сам начал придумывать произведения, выдержанные в традициях, как он сам говорил, городского романса.

культура: Есть точка зрения, что Высоцкому не очень везет с памятниками. Какой-то он в монументальном воплощении выходит подчеркнуто надрывный, как, например, в случае со знаменитой скульптурой на Ваганьковском кладбище. Многих это коробит...
Высоцкая: А меня, знаете ли, нет. Может быть, я просто к нему привыкла. К тому же, несмотря на кажущуюся пафосность, Володя там действительно похож на себя молодого. Также я нормально принимаю памятник, который в Новосибирске поставил Анатолий Олейников. Когда на Страстном бульваре проходило открытие монумента Высоцкому, я при этом присутствовала. И вот в данном случае, по-моему, авторы действительно немного переборщили: я видела маленькую настольную статуэтку этой скульптуры, и в таком масштабе она смотрелась хорошо. Большая, на мой взгляд, ей проигрывает.

культура: Возможно ли в нашей повседневности появление творческих фигур, сопоставимых с Высоцким по уровню таланта? Или нынче время не то? 
Высоцкая: Есть такие поэты, как Пушкин и Есенин. Можно по-разному относиться к их наследию, но одного не отнять: они какие-то очень родные, свои. Мне кажется, Володя был наделен таким же качеством — очаровывать людей, нравиться им. Человек необычайного обаяния, которое он не добирал за счет внешней мишуры, визуальных эффектов и эпатажа. У него не было кричащих рыжих париков, он не изображал женщин — просто выходил один на сцену с гитарой. И в зале воцарялась атмосфера какой-то удивительной радости. Это редчайший дар — ты еще ничего не сделал, а зрителям от одного твоего присутствия светло. Он мог уже позволить себе дорогие вещи, но всегда одевался скромно. И так же себя вел. Даже аплодисменты в свой адрес не особо приветствовал. «Не надо оваций,  — говорил. — Это ворует время. Лучше я вам больше спою». Такие свойства характера не могут не подкупать окружающих.