22.04.2016

«От врагов Христовых не желаю иметь интересной прибыли», — приговаривает, распорядившись не допускать в царство известный народ, императрица Елизавета Петровна в фильме Леонида Парфенова «Русские евреи», вышедшем в прокат на прошлой неделе. 

Несомненно, мы присутствуем при рождении новой технологии визуализации — картины и портреты докинематографической эпохи однажды оживут, начнут естественно двигаться и разговаривать. Но это завтра, а пока по немногим кинотеатрам, решившимся ленту показать, бродят неприкаянными восставшие Елизавета и Екатерина II, Александр I и Николай II, Витте, Столыпин, Василий Розанов, Исаак Левитан, Ленин и Троцкий. Реплики живых мертвецов, ни один из которых почему-то не употребил интернет-мема «Карл», добавляют жути всему творящемуся на экране, и без того имеющему признаки хоррора. На наших глазах происходит кишиневский погром, еврейские или связанные с евреями террористы отстреливают царских министров Боголепова, Плеве, Столыпина, бездушные убийцы выпускают кровь из Андрюши Ющинского, жестокий прокурор требует наказания для Менделя Бейлиса. 

И, наконец, самое страшное. Безупречно интеллигентный отец Лейзера Вайсбейна, более известного нам как Леонид Утесов, приходит договариваться к жутковатому бородатому русскому мяснику, восседающему среди отрубленных свиных голов, о совместном поступлении их сыновей в Одесское коммерческое училище. На 50 процентов евреев в училище должно приходиться ровно столько же представителей титульной нации, и каждый еврей обязан привести с собой «своего русского». Сцена эта однажды войдет в перечень шедевров кинематографического саспенса, и я не буду спойлить для читателя — разделает мясник просителя на части или просто отрежет ему голову — пусть интрига сохраняется... У Леонида Осиповича, впрочем, как вы знаете, все сложилось более чем удачно.

Вкратце содержание фильма Парфенова можно пересказать так: пока евреи в России играли на скрипке, пели, танцевали, писали истинно русские пейзажи, лохматые и бородатые русские в картузах резали мясо и скрипачей. Евреи долго терпели, да и не вытерпели: устроили русским революцию. 

Тезис о том, что в русскую культуру внесли вклад дети разных народов не вызывает возражений, однако Парфенов заостряет тему, утверждая, что Левитан передает русский пейзаж лучше, нежели коренной русак Шишкин. Противопоставление совершенно нелепое — художники относились к разным поколениям и художественным школам. Там, где Шишкин дает гиперреалистический глянец, у Левитана небрежные импрессионистские мазки. Там, где Шишкин пишет пейзаж, Левитан с помощью этого жанра передает философскую идею. И, конечно, две вершины творчества художников — «Рожь» и «Над вечным покоем» — это два равновеликих полюса отечественного пейзажа, выражающих основные категории русской цивилизации как ржаной и речной.

С революцией интереснее. Парфенов не только не отрицает вклада обитателей местечек в пальбу по Святой Руси, но и смакует его. Прошли времена, когда Александра Солженицына травили за подобное обсуждение в исследовании «Двести лет вместе». Еще недавно Николай Сванидзе устроил охоту на профессора-историка Александра Вдовина — ибо тот в своем учебнике затронул участие евреев в большевистском перевороте. Но что не позволено «патриотам», то Леониду Парфенову, участнику всевозможных уникальных творческих коллективов, идет даже в плюс.

Правда, и его концепция не блещет новизной — мол, в революцию евреи ринулись от тяжелых бытовых условий и в ответ на «pogrom». Сам Столыпин якобы говорил, что сделал бы то же самое на их месте. Впрочем, хронология не сходится. До 1881 года, когда бомбой, изготовленной на квартире Геси Гельфман, был убит император Александр II, погромы в России устраивали только греческие купцы. Вопреки утверждениям, что в революцию шли от безысходности жизни за чертой оседлости, убийца пытавшегося отменить данное ограничение Столыпина Дмитрий Богров был представителем успешной семьи, ассимилировавшейся много поколений назад.

Фактически единственной сильной картой в руках Парфенова является бессмысленный и беспощадный кишиневский погром 1903 года, смакуемый им во всех подробностях. Бандитизм черни заставил общество ужаснуться, и созданная двумя годами позднее черносотенная организация «Союз русского народа» занималась в том числе работой по профилактике погромов.

Односторонне освещено дело Бейлиса. Получается, кровавый навет на евреев хотели возвести патриоты, а защищала Бейлиса русская либеральная и левая общественность. Ни словом не упомянуто о том, что решающий перелом в настроении общества произвел лидер русских националистов Шульгин. Он выступил против откровенной фальсификации дела и решительно поддержал невиновность Бейлиса. А слово русских националистов в тогдашнем Киеве значило очень много.

Главной жертвой фильма Парфенова вообще оказались не евреи и не русские, а незалежная. Парфенов перемещается в Сатанов, оттуда в окрестности Львова, затем в еврейский Петербург — Одессу, снова посещает Киев, сидит у жовто-блакитных заборчиков, заходит в административные здания с трезубами. Но выясняется, что никакой Украины и никаких украинцев в пространстве–времени просто нет. Евреи Сатанова входят в состав России. Евреи из львовских Брод — русские сахарозаводчики. Русским же является и нобелевский лауреат — поэт, откровенно издевавшийся над украинской самостийностью. Одесские евреи учатся в русских гимназиях и изучают русский язык. «В Одессе даже можно подняться в русскую власть», — сказанные в 2015 году на Потемкинской лестнице, эти слова звучат издевательством, причем отнюдь не над русскими или евреями. Украина оказывается в этой истории пространством, где взаимодействуют два народа. Третий там явно лишний.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции