— Присмотритесь: этот дом напоминает огромный многопалубный лайнер: совсем как дом Наркомфина, который недавно отреставрировали, и, как я слышал, удачно. А по ночам наш дом красиво светится. Я называю его автономной космической станцией на планете Земля.

Мы с Олегом Викторовичем, историком архитектуры, стоим около «Дома под часами» — так новосибирцы называют конструктивистское здание на Красном проспекте, 11, с длинной застекленной галереей и большими механическими часами в башне. За этими часами, особенно в постсоветское время, горожане следили с замиранием сердца — стрелки регулярно останавливались, и порой надолго. В 2018 году Олег Викторович, живший в доме-памятнике уже два десятка лет, предложил отреставрировать часы: его идея была поддержана на конкурсе к 125-летию города, присоединились активисты и депутаты, и механизм аккуратно — деталь за деталью — привели в порядок.

Чтобы увидеть часовой механизм, нужно забраться по неуклюжей деревянной лестнице, ведущей из подъезда на чердак. Эта грубая конструкция совсем не вписывается в строгий облик «Дома под часами», где каждая линия ювелирно выверена. По словам Олега Викторовича, секрет прост — сам дом был построен в 1932–1934 годах выдающимися архитекторами Борисом Гордеевым и Сергеем Тургеневым и инженером Николаем Никитиным, будущим автором Останкинской телебашни. Часы на доме появились позже, только в 1937-м, когда Гордеев уже занимался другими проектами.

Отреставрированные часы иногда останавливаются, но все-таки реже. С 2018 года за ними следит часовой мастер Евгений Конотопцев. Раз в неделю он поднимается в холодную башню, где с мерным стуком крутятся шестеренки, и заводит механизм. Плавный ход стрелок нарушается, например, когда весной происходят подвижки при оттаивании грунта.

— Этим часам еще повезло, — рассказал «Культуре» Конотопцев. — На чердак забирались вандалы: маятник, например, сломали в 2018 году, через месяц после реставрации. Пришлось поставить железную дверь. Но в итоге все оригинальные детали удалось сохранить. Даже в 90-е, когда здесь был почти проходной двор, часы не разобрали на металлолом. А ведь они так грамотно сделаны, что могут прослужить почти вечность.

Зато сам легендарный «Дом под часами» переживает не лучшие времена. Когда-то, как и положено конструктивистскому зданию, он гордо возвышался над невысокой кирпичной и деревянной застройкой и казался символом будущей прекрасной жизни. Правда, как рассказал Олег Викторович, в 2016-м в подвалах обнаружили кирпичные своды и купеческий клепаный котел. Дело в том, что начале XX века весь квартал принадлежал купцу и меценату Федору Маштакову, и на этом месте находился лабаз с кирпичным цоколем. При строительстве дома, а его возводили на железобетонном каркасе с несущими стенами, цоколь лабаза «похоронили» под зданием, интегрировав его вместе со старинным котлом в общую котельную.

Вообще «Дом под часами», построенный по заказу Крайснабсбыта, целиком отвечал постулату Ле Корбюзье «Дом — машина для жилья», и сравнение с автономной космической станцией здесь выглядит более чем уместным. В соответствии с философией того времени, быт получился обобществленным: в здании находился комбинат бытового обслуживания с общей столовой — человеку будущего не требовалась собственная кухня; детский садик, а также гастроном №1.

— В башне, с третьего по седьмой этаж, жило руководство, — рассказал Олег Викторович. — Там находятся самые большие квартиры: около 100 квадратных метров. В них даже были предусмотрены ванны.

В длинной светлой галерее располагались квартиры попроще — всего лишь с душем. Старожилы, по словам Олега Викторовича, вспоминали, что в первый год галерею не успели застеклить, и за ночь ее порой заметало снегом. Здесь и сейчас холодно, немногим теплее, чем на улице. Центральное отопление появилось в доме только после ремонта 1969 года — до этого топили дровами, но на лестничных клетках батареи так и не поставили. Зато, чтобы проветрить квартиру, достаточно открыть окно, выходящее на галерею. Сюда же выглядывают и маленькие окошки, сделанные в душе и туалете: правда, почти все они наглухо завешаны — тяга к приватности оказалась непреодолимой. Аналогичным образом в квартирах появились не предусмотренные изначальным проектом кухни. Зато многие аутентичные детали канули в Лету: исчезли деревянные оконные рамы в галерее — теперь это безликий пластик, к тому же, по словам Олега Викторовича, не повторяющий оригинальную геометрию остекления. Да и сам дом — и внутри, и снаружи — выглядит изрядно потрепанным: подъезд местами исписан так, словно это не центр города, а рабочая окраина.

— Дом еще в 1987 году включили в список объектов культурного наследия народов РФ регионального значения, — поясняет Олег Викторович. — Однако люди не понимают, что это такое. У нас сейчас скандал на пятом этаже в башне: жилец затеял ремонт, пока соседи были на дачах, и вынес все «внутренности» квартиры. В доме сложная система сбора воды, и теперь все оказалось нарушено.

Разговоры о том, что «Дом под часами» нужно привести в порядок, длятся уже несколько лет. Олег Викторович, возглавляющий Фонд по сохранению памятника архитектуры «Дом с часами», предлагает создать здесь «Музей конструктивизма» («Центр русского Авангарда»). В цоколе и на первом этаже есть огромные помещения — изначально задуманные как общественные пространства, они сейчас сдаются в аренду. Идея создания музея была встречена во властных коридорах благосклонно, как и идея реставрации здания: ее публично поддержал губернатор Новосибирской области Андрей Травников, в начале осени посетивший памятник. Разработка проектной документации, как заявляла журналистам начальник Государственной инспекции по охране объектов культурного наследия Новосибирской области Елена Медведева, обойдется в 11 миллионов рублей. Однако уже очевидно, что из-за сложных «бюджетных обстоятельств» отреставрировать памятник к Молодежному чемпионату мира по хоккею в 2023-м не получится. А когда важное для Новосибирска событие пройдет — будет ли смысл торопиться?

«Признать все памятниками невозможно»

Некоторые образцы конструктивизма Новосибирск уже потерял: например, дом-коммуну, построенный в 1930 году жилищно-арендным кооперативным товариществом «Рабочая пятилетка». Здание находилось в центре города — в лакомом месте для застройщиков. В конце 2018 года региональное правительство продало его с торгов за 150 миллионов рублей. А в самом начале 2019-го, в новогодние каникулы, дом снесли, несмотря на протесты активистов.

Зато другой конструктивистский объект — здание кинотеатра «Металлист» — удалось буквально вырвать из-под ковша. «Металлист» начали сносить 2 августа 2018-го, и в этот же день стало известно, что 1 августа Государственная инспекция по охране объектов культурного наследия Новосибирской области включила его в перечень выявленных объектов культурного наследия. «Металлист» покалечили основательно, но не успели разрушить до конца. Собственник попытался оспорить решение государственной инспекции в суде, однако в итоге отказался от претензий. В течение следующего года «Металлист» обещают законсервировать, а до 2024-го — принять решение по проектированию и проведению реставрации.

Но сколько еще таких конструктивистских зданий — не очень нужных своим владельцам, зато расположенных в удачных местах? Вот, например, здание Госэлектросиндиката: казалось бы, самый центр города, но на лестнице нет освещения, в будке вахтера — пусто. На втором этаже, в отремонтированном под лофт помещении, еще недавно находилось архитектурное бюро. Однако собственники здания не поладили между собой, и дом остался без света и отопления, а арендаторы съехали. Эти опустевшие комнаты на месяц, с 5 ноября по 5 декабря, занял временный турофис и музей-навигатор первого фестиваля-лаборатории «Конструктивизм Здесь!».

— Нас спросили — вы готовы к таким условиям? — рассказал «Культуре» один из организаторов фестиваля Евгений Дубровин, руководитель школы социального предпринимательства «Новотерра». — Мы не понимали, сколько сил нужно будет потратить, чтобы «запустить» площадку. Тем более, вскоре ударили морозы. И хотя отопление все-таки включили, здание прогревалось медленно, и мы оказались в суровых условиях — как в 1920-е. Пришлось запустить генератор, чтобы получить электричество и поставить обогреватели.

Фестиваль, у истоков которого, помимо Дубровина, стоят декан факультета градостроительства и архитектуры НГУАДИ Антон Гашенко и культуролог, историк Владимир Сорокин, начался с рисованной карты исторического центра Новосибирска. Выпущенная в 2015-м с помощью краудфандинга, она оказалась успешной, и команда задумалась над следующим проектом. В итоге решили делать авторскую карту конструктивизма: это вылилось в проект «Ново-Сибирск. Конструктивизм!», поддержанный Благотворительным фондом Владимира Потанина, а его завершающим этапом стал фестиваль «Конструктивизм Здесь!»

— Новосибирск — молодой город, и конструктивизм — чуть ли не самое интересное, что здесь есть, — пояснил «Культуре» Антон Гашенко. — Город стал столицей Сибирского края, активно развивался в 1930-е на волне индустриализации, поэтому тут построили много общественных зданий. Приезжали талантливые архитекторы из столичных городов. В первые годы после революции внятной идеологии на государственном уровне еще не было, и архитекторы могли экспериментировать.

Возможно, именно творческой свободы искали в Новосибирске иностранные авторы. Например, немец Рудольф Волтерс, проектировавший городок железнодорожников — поселок Эйхе и оставивший честные воспоминания о нищете и непролазной грязи молодого города. Во многом лицо Новосибирска определил Борис Гордеев, ученик знаменитого архитектора-конструктивиста Виктора Веснина. Многие проекты он делал в команде с архитектором Сергеем Тургеневым (чей дед был двоюродным братом знаменитого писателя) и инженером Николаем Никитиным. Гордеев и его соратники, в число которых входили и другие зодчие, построили в городе около двух десятков зданий. Например, переделали грандиозный Дом науки и культуры в нынешний театр оперы и балета. К сожалению, сам архитектор заболел туберкулезом и умер в возрасте 39 лет. Его имя долгое время оставалось полузабытым, и лишь в последние годы стало звучать чаще благодаря неравнодушным людям. В частности, краевед Вадим Капустин смог найти и привезти в Новосибирск архив Гордеева.

Сегодня в городе, по словам Евгения Дубровина, более двухсот объектов эпохи конструктивизма. И наверняка остались неучтенные — спрятанные за проходными заводов и предприятий.

— Признать все памятниками невозможно, — рассказал Антон Гашенко. — Тем более, охранные обязательства порой оказываются тяжким бременем. Собственникам иногда удобнее не признавать здание памятником де-юре, чтобы де-факто объединиться и самим что-нибудь сделать.

Правда, у этого подхода есть существенный минус: люди не всегда понимают, как поступить с доставшимся им наследием. Пример — один из домов жилищного кооператива «Медик», утративший после ремонта конструктивистскую чистоту форм. Сегодня его фасад весь облеплен рустом — декором, характерным для «сталинок».

— Действительно, риск есть, — признает Антон Гашенко. — Если здание не признано памятником, жители, устроившие ремонт, могут интерпретировать стиль не так, как задумывали авторы. Поэтому наша задача — рассказать о памятнике авангарда, о характерных для него приемах и о том, что эти приемы должны быть выражены в своей исторической чистоте.

Бренд как идеальный вечный двигатель

Организаторы фестиваля «Конструктивизм Здесь!» признаются — люди лишь недавно начали осознавать ценность конструктивистского наследия. Недаром фестиваль предлагал новосибирцам почувствовать себя туристами в собственном городе. То есть взглянуть на архитектуру свежим, «незамыленным» взглядом. И увидеть не «дома-коробки» с осыпающейся краской (к сожалению, архитектура авангарда совершенно не умеет стареть, ее нужно регулярно подновлять), а ценные с точки зрения истории здания. Увы, строгие аскетичные образцы конструктивизма нередко оставляют горожан равнодушными, более того — кажутся холодными и даже «нечеловеческими». Однако в соотношении простых и ясных форм — куба, цилиндра, параллелепипеда — заключается особая красота. А также представление об утилитарности, эргономике и экономии: архитекторы задумывались о здоровье жителей и проектировали огромные окна — борьба с туберкулезом стояла на повестке дня. Обобществленный быт — прачечная, столовая, детский сад прямо в доме — помогали женщине минимизировать работу по дому. Именно через создание новой среды предполагалось воспитать нового человека — идеального строителя коммунизма.

Но есть ли у новосибирского конструктивизма своя изюминка, может ли он претендовать на уникальность? Антон Гашенко считает, что больших стилистических отличий между городами с конструктивистским наследием нет:

— Зато сильно отличается локализация в городском пространстве. Например, в столичных городах — Москве и Петербурге — конструктивизм рассредоточен по разным районам: там много другой архитектуры. А в Екатеринбурге и Новосибирске он располагается компактно, в центре города.

Действительно, в молодом Новосибирске не нужно было сносить сложившийся исторический центр ради утверждения новой архитектуры — как предлагал сделать с Москвой Ле Корбюзье. Зодчие, включая Гордеева, могли проектировать в центре города большие конструктивистские комплексы. И хотя сегодня они значительно «разбавлены» «сталинками» и современной точечной застройкой, общая градостроительная структура, заложенная в 1920-е–1930-е, до сих пор угадывается.

Может ли тогда Новосибирск сделать конструктивизм своим брендом, а сам стать столицей конструктивизма? Антон Гашенко полагает, что у города есть шанс: «Но процесс небыстрый. Актуализация подобной архитектуры началась у нас только в 90-е, хотя как памятники эти здания были зафиксированы еще в советское время. Но в 90-е приехали голландские специалисты, восхитились нашими зданиями и буквально открыли нам глаза».

— Мне кажется, конструктивизм можно встроить в современный образ города, показать в симбиозе с современной архитектурой и сделать это особенностью Новосибирска, — полагает Евгений Дубровин. — Сейчас гордиться нашим городом немодно, и объективно есть места, где ситуация с благоустройством гораздо лучше. Но нынешняя архитектура, которая нам не нравится или кажется необычной, в чем-то иногда наследует конструктивизму, можно попробовать провести эту параллель. Томск — жемчужина деревянной архитектуры, мы вряд ли сможем его догнать. У Иркутска тоже есть свое лицо: старые купеческие кварталы, сохранившаяся от пожара историческая часть города. Новосибирску нужно обозначить свою особенность — причем, опираясь на конструктивистское наследие. Мы стараемся вдохновить этой историей разных людей, «продать» ее как значимую, чтобы лидеры культурных проектов нашли здесь нишу для собственной самореализации. Ведь в чем важность бренда? Когда есть готовый бренд, никому не нужно объяснять, почему он важен — люди сами говорят: это ценно для нас, давайте это сделаем. Идеальный вечный двигатель.

Ретранслировать образ города можно, например, через сувениры. Для фестиваля «Конструктивизм Здесь!» были специально выпущены календари, открытки, стикерпаки. «В Новосибирске три крупные сувенирные компании, которые работают с федеральными брендами, — рассказал Евгений Дубровин. — Они делают продукцию с традиционными изображениями — вроде театра оперы и балета. На наш взгляд, ничто не мешает расширить список этих образов и обратиться к архитектуре конструктивизма».

Новую жизнь можно подарить и конструктивистским зданиям, если они, как кинотеатр «Металлист», утратили первоначальную функцию.

— Нужно переосмыслить функцию здания — возможно, его смогли бы использовать креативные индустрии, — объяснил Евгений Дубровин. — Та же история со зданием Госэлектросиндиката. Последние десять лет ему не очень везло: споры между собственниками, отсутствие парковки, а какой может быть офисный центр без парковки... Наверху, на закрытых этажах, — интерьеры в духе 1970-х: их нужно обновить, а это лишние затраты. В общем, здание оказалось как бы забытым. А ведь эта площадка может быть выставочной, экспозиционной — здесь большие окна, высокие потолки, очень светло. К нам приходили коллеги-архитекторы, которые задумались — может быть, предложить архитекторам вскладчину вложиться в Госэлектросиндикат? В общем, возможны разные сценарии. Поэтому наша задача — привлечь к этой истории представителей креативных индустрий, чтобы они «включились» в осмысление архитектуры Новосибирска.

Впрочем, эксперты, опрошенные «Культурой», сходятся в том, что ситуация с наследием сложная, и одной частной инициативы мало: без помощи местных властей не обойтись. Но пока масштабной программы по спасению конструктивизма в городе нет. Вселяет надежду лишь то, что медленно, шаг за шагом, меняется общественное сознание, и краеведческие статьи в местных СМИ порой набирают десятки тысяч просмотров — ситуация, недавно еще немыслимая. И этот растущий интерес к архитектурному наследию власть наверняка будет вынуждена учитывать.

— Шестнадцать лет назад, когда я говорил о конструктивизме, на меня смотрели непонимающе, — вспоминает Олег Викторович. — А теперь в городе появились разные проекты, возникла конкурентная среда, о чем я раньше и мечтать не мог. Тема обсуждается на самом высоком уровне. И у меня нет сомнений, что тот же «Музей конструктивизма» обязательно будет — со мной или без меня.

Фотография: Валерий Панов. Фотография на анонсе - А. Чернышов, пресс-служба проекта "Ново-Сибирск. Конструктивизм!".