Алексей КОЛЕНСКИЙ

09.11.2017

На Первом канале закончился показ остросюжетного сериала «Троцкий», приуроченный к столетию октябрьского переворота. В дни премьеры корреспондент «Культуры» встретился с режиссером Александром Коттом.

культура: В прошлом номере мы опубликовали интервью с Владимиром Хотиненко, поставившим «Демона революции» для «России 1». Доводилось ли сверять карты с Вашим вгиковским мастером в процессе работы?
Котт: Нет, это было бы странно, ведь у каждого свое кино и индивидуальное отношение к революции. Думаю, нормально и даже хорошо, что к столетнему юбилею выходят две ленты. Речь о грандиозном событии, поделившем историю на «до» и «после», тут и десятка фильмов было бы мало.

культура: Участвовали ли Вы в подготовке сценария?
Котт: Нет, пришел в готовый продюсерский проект. Моими соавторами — в полном смысле слова — стали Александр Цекало и Константин Эрнст.

культура: Возглавлявший сценарную группу Олег Маловичко известен как автор фантазийных историй. Соответствовал ли Вашим представлениям его Троцкий?
Котт: Для меня это было как открытие новой звезды. Я знал ровно столько, сколько среднестатистический гражданин: Лев Давидович стоял у истоков революции, активно участвовал в Гражданской войне, затем был оттеснен от власти и убит. Оказалось, что он не просто активный участник, а непосредственный поджигатель мирового пожара.

культура: В силу каких обстоятельств ему выпала эта роковая роль?
Котт: Сложно сказать. В нем непрестанно боролись добро и зло. Последнее взяло верх и — внезапно — Троцкий оказался «сбитым летчиком». В конце концов он эмигрировал, отошел от дел, хотел мирно встретить старость, а принял страшную смерть. Несомненно одно: без него наша революция была бы совсем другой.

культура: Какой отпечаток наложила эта личность на известные события?
Котт: Крайне экспрессивный. Лев Давидович был готов в любой момент умереть за мировую революцию, и, разумеется, в его глазах цель оправдывала средства. Троцкий шел к своей мечте по трупам, но верил, что любые жертвы, принесенные ради светлого будущего, неизбежны и не напрасны, а сам он является лишь орудием исторического прогресса. Думаю, за это его и полюбил и приблизил Ленин, далеко не сразу поверивший в успех переворота, планировавшегося позже. Троцкий поспешил и принес Ильичу победу на блюдечке — тому оставалось лишь возглавить процесс.

культура: Есть мнение, что боевики, захватывавшие телеграф, арсеналы, казармы и Зимний дворец, пользовались паролями, переданными окружением Керенского.
Котт: Незадолго до переворота Троцкий лично встречался с Верховным главнокомандующим, чем вызвал подозрения у своих товарищей. Но Владимир Ильич никогда не сомневался в верности соратника. Прочие детали мне неизвестны — мы снимали кино не о паролях и явках, а о человеке, повернувшем колесо истории.

культура: Согласитесь, у Ленина с Троцким складывались непростые отношения...
Котт: К октябрю 1917 года от разногласий не осталось и следа. Отношения вождей мирового пролетариата лучше всего характеризует слово «сотворчество». Ленин рано заметил Троцкого, пригласил в «Искру», всячески поддерживал, затем яростно с ним полемизировал, но это были конфликты, складывающиеся в силу обстоятельств переходного политического возраста Льва Давидовича. Революция окончательно сняла все противоречия — достаточно сказать, что вождь доверил партию Троцкому и надолго скрылся в Разливе. Основная линия разлома пролегала между Троцким и Сталиным с Дзержинским. Иосиф Виссарионович был буквально одержим Львом Давидовичем. Можно сказать, он специально приехал из Грузии на встречу с кумиром, а тот не обратил на него никакого внимания. В отместку за высокомерие Сталин не допустил врага к постели умирающего Ленина. А после попытки переворота 1927 года он понял, что Троцкий все еще очень опасен и для советской России, и для него лично. К тому же тот слишком много знал... Не случайно после покушения Рамон Меркадер триумфально вернулся в СССР, получил звание Героя Советского Союза, преподавал и дожил до старости.

культура: Чем же Троцкий привлекал простых людей?
Котт: Невероятным обаянием, энергией и харизмой. В силу воспитания и жизненного опыта он точно знал, что нужно рабочим, крестьянам, банкирам, генералам, и говорил лишь то, что от него ожидали. При этом не отсиживался в тылу, а разъезжал по фронтам в бронепоезде с сотней латышских стрелков, лично участвовал в сражениях — как настоящий вождь мировой революции.

культура: Не имевшие опыта административной работы и госуправления Ленин и Троцкий сумели захватить власть в силу исключительной гениальности или волей иных, закулисных движущих сил?
Котт: На этот вопрос пусть ответят историки. Мы же не экранизировали «Жизнь замечательных людей», если угодно, наш Троцкий — это прежде всего поп-идол, кумир революционной молодежи и солдатских масс. А этот сериал, если угодно, — большевистский баттл.

культура: Чем Вас удивили исполнители главных ролей Константин Хабенский и Евгений Стычкин?
Котт: Прежде всего совпадением со сложившимися образами героев. Я не собирался ваять новых «вождей мирового пролетариата». Мне был необходим традиционный — думающий, жесткий, не страдающий саморефлексией Ильич с лукавым прищуром. И типажное сходство Хабенского с Троцким красноречиво само по себе — не случайно двенадцать лет назад он уже примерил эту роль в сериале Игоря Зайцева «Есенин». Но, смею заверить, наш Лев Давидович получился ярче и агрессивнее.

культура: Какие революционные ленты Вас вдохновляли?
Котт: Моего любимого Ленина сыграл Михаил Кузнецов в «Синей тетради» Льва Кулиджанова, а лучшей эпопеей о Гражданской войне считаю «Неуловимых мстителей» Эдмона Кеосаяна.

культура: Вот и у Вас получились довольно гротескные мифопоэтические персонажи, и Вы явно обыграли их — изобразив, например, потасовку вождей на крыше высотного здания, явно процитировали «Головокружение» Хичкока.
Котт: Я далек от игры в цитаты, это был лишь «пасхальный привет» мастеру саспенса — мне было важно показать революционеров на краю пропасти.

культура: Присущ ли Вам комплекс жертвы революции и Гражданской войны?
Котт: Ни в коей степени. Я рад, что успел застать советскую эпоху, носить октябрятскую звездочку и красный галстук, пережить перестройку и смутные девяностые годы. Этот жизненный багаж позволяет лучше понимать современную действительность и быть готовым к новым испытаниям. К тому же он вдохновляет на работу с историческим материалом. Не зря же в моей фильмографии так много картин на материале прошлых лет.

культура: Не думаете продолжить тему ленинианы?
Котт: Сейчас об этом говорить рано, но мне она стала гораздо ближе.