Михаил БУДАРАГИН

31.08.2017

Олег Медведев — один из самых интересных современных русских поэтов. Он не вписан ни в одну культурную тусовку, не публикуется в модных журналах и не собирает миллионы просмотров на YouTube, однако именно он создал цельный лирический образ «героя нашего времени». Персонаж его песен — романтик, искатель, путешественник и беглец, не потерявший веры в то, что с судьбой и обстоятельствами можно вступать в спор. 

«Пока я слушаю вполуха и вполглаза наблюдаю, желтый листик уплывет по реке.
Исчезнет за морем кораблик, только мачты растворятся вдали.  
И что останется Миклухо и, естественно, Маклаю? — Золотая табакерка в руке,
Седьмое небо за кормой и семь шагов до папуасьей земли» 

— таким предстает в одной из песен Медведева знаменитый русский путешественник.

«А потом ты уснешь и, быть может, увидишь еще,  
Как медленно солнце встает, разгибая колени, 
И Маленький Принц покидает свои укрепленья, 
Горячим стволом согревая сырое плечо» 

— воином становится и герой Антуана де Сент-Экзюпери. 

Сейчас Олег Медведев готовится к осеннему туру по России, и, пока автора можно застать дома, «Культура» побеседовала с ним о героях, войне и мире.

культура: Вы много раз говорили о том, что не относите себя к бардам, просто так совпало, что не являетесь частью тусовки, а есть знакомые, и к рокерам не относитесь. При этом сейчас очень много авторов-исполнителей, относящих себя и к року, и к бардам, которые говорят в интервью: «Нет-нет, не будем говорить о политике, потому что все ездят на концерты просто людей развлекать, а остальное нас не касается. Мы выходим, поем песни, люди хлопают, берут автографы — хватит». Все боятся что-то комментировать. Вы тоже просто ездите на концерты развлекать людей или у Вас есть позиция — например, о том, что творилось и происходит на Украине? Она существует? Вы не боитесь ее высказывать?
Медведев: Она существует, у всех какая-то позиция есть. Что скрывать? 

культура: Вы выступаете для развлечения или все же для чего-то иного?
Медведев: Я выступаю большей частью для себя самого. Песни пишу для себя.

культура: При этом люди ходят. Аудитория растет? 
Медведев: Я бы не сказал, что она сильно растет. Понемногу, очень медленно. Можно сказать, лет десять она остается на одном уровне.

культура: А с чем связываете то, что она не растет, не уменьшается? Вы ведь очень самобытный поэт, очень интересный. Кажется, что Ваши песни, стихи находят огромный отклик среди людей.
Медведев: Во-первых, я не интегрирован в сообщества и не хочу особо интегрироваться. Второе — живу далеко, поэтому у меня гораздо меньше концертов в европейской части России, да и за границей тоже. От нас попасть в любое место, где существует достаточно большая русская диаспора, гораздо дороже, чем из Москвы. Из Москвы дешевле улететь в Нью-Йорк, а из Иркутска — совсем другие деньги и время. И потом, возможно, просто это не так уж многим надо. Все, кого интересуют подобные песни, они их знают, наверное, так.

культура: Все-таки Вы воспринимаете свои произведения как песни или стихотворения? Чувствуете себя наследником какой именно традиции — поэтической или песенной?
Медведев: У меня стихотворений отдельно от музыки нет вообще. Конечно, только песни. А традиция... Гумилев, Высоцкий — полагаю, что она такова. 

культура: Вы и Ваш лирический герой — одно и то же или нет? Вы себя отделяете от героев песен?
Медведев: Чаще всего — нет, абсолютно не одно и то же. Редко я говорю от первого лица.

культура: Ваш герой в таких песнях, как, например, «В стране лимонных корочек», «Вальс гемоглобин», «Идиотский марш» — это мужчина, который, с одной стороны, проиграл, но с другой — словно «стойкий оловянный солдатик», не готов сдаться. Вы таких людей много видели?
Медведев: Нет, немного, но видел и сейчас знаю нескольких. Редкие люди.

культура: В анамнезе у этого героя — не личная трагедия, как это часто бывает в лирике «любила-разлюбила», а катастрофа гораздо более системная: скажем, потеря Родины или поражение в войне. Вопрос уже не к лирическому герою, а к Вам: насколько Вы драматично переживали или переживаете распад Советского Союза? Некая большая страна или Родина из Ваших песен — угадывается, что это Советский Союз...
Медведев: Наверное, угадывается. Но, в общем, конечно, драматично. Мне было неуютно в тогдашней России. Сегодня — все гораздо более приспособлено для жизни. Тогда же было вообще повальное сумасшествие большой части населения. Это раздражало, конечно. В 90-х все эти реформаторы не стеснялись, могли сказать «на народ у нас пулеметов хватит». Было, конечно, дико.

культура: Сейчас Вы и живете далеко от столицы, и много ездите, в том числе по провинции. За последние годы видели какие-то изменения именно в людях?
Медведев: Признаться, я не великий психолог-специалист, но, думаю, да — видны перемены, причем в хорошую сторону. В мелочах даже. Люди более вежливо и доброжелательно себя ведут: не скажу, что огромными темпами, но совершенно четко все идет к улучшению.

культура: Медленно все улучшается. А что тогда в такой чудесной стране делать Вашему лирическому герою в мире, где все становится хорошо?
Медведев: Все то же самое... Вести глобальное противостояние — против косности, тупости, пороков, которые не исчезают совсем.

культура: Вы знаете, что Ваши песни звучат на Донбассе. Раньше их пели в Киеве. Песни исполняют потому, что ассоциируют себя если не с Вами, то с Вашим героем. Один мой знакомый очень удивлялся, когда узнал, что Вы туда не поехали: по логике, должны были поехать. Как Вы относитесь к тому, что происходит сейчас в Донецке и Луганске?
Медведев: Я, честно говоря, не понимаю, что там происходит. У меня есть знакомые, которые воюют. Но ведь и они тоже ничего не понимают на самом деле, хотя очень стараются. Какая-то серая зона с обеих сторон. Это типичная гражданская война, где уже нет хороших. Известно, кто войну начал, спровоцировал, но это было уже давно, а сейчас уже не поймешь. Даже убежденные ребята говорят агитками, яснее от этого не становится.

культура: Не могу не заметить, что именно там, в этом пространстве войны, некоторые Ваши песни звучат более глубоко, чем в обычной мирной жизни, где «свиньи летят в Австралию», как в «Амазарском ястребе». На линии фронта Ваши слова приобретают некое стереофоническое звучание. Но, конечно, представить себе, что Вас будут слушать люди перед отлетом в Австралию, я сомневаюсь. А солдаты, которые сидят в окопах, будут.
Медведев: Я думаю, вряд ли в том моя личная заслуга. Скорее всего, это связано с людьми, которые там воюют. Там очень много представителей субкультур, которым мои песни были известны и раньше, в мирной жизни. 

культура: По мировоззрению Вы имперец? Как себя определяете идеологически?
Медведев: Не определяю. Не имперец. Полагаю, что Россия не может быть маленькой. Или мы — в наших границах, или нас не будет. Тут вопрос выживания. А империя или не империя — сложно сказать. Если говорить о Штатах, все нормально воспринимают ее имперскость. Почему-то считается, что Россия как империя непременно должна развалиться, потому что империи уходят в небытие. Замечу: чтобы развалиться, сначала возникнуть надо, а Российская империя за ХХ век дважды распадалась. 

культура: Не так давно мы писали о том, что социологи проводили исследования и выяснили: люди устали от стабильности и ждут перемен. Вы чувствуете эту потребность, когда смотрите на зрителей, общаетесь со слушателями?
Медведев: Я не чувствую никакой критической массы тех, кто бы вдруг пожелал перемен. Люди помнят, чем заканчиваются все эти встряски. Сейчас я чувствую сдержанный оптимизм: пускай пока тяжеловато, лишь бы без потрясений. 

Вот я в Иркутске сижу на балконе, пока мы с Вами беседуем, и вижу, что муниципальные работники стригут газоны косилками, — когда такое было? В обычном районе, в достаточно депрессивном городе в Сибири. Думаю, ничего не назревает вообще. Другое дело — непонятно, что будет дальше. Это всегда раздражает.

культура: А если будет еще сто лет спокойствия, не заскучает наш человек?
Медведев: О, наш не заскучает. Сколько терпели до 1917 года? 

культура: Терпели — а потом разлом, развал. Почему так происходит? Почему у них даже Великая депрессия не привела к распаду страны? В чем причина, как думаете?
Медведев: Были серьезные причины. У них формация не менялась нигде. А тут глобальная смена всего на свете... От самодержавия — к экспериментальному строю, потом этот строй меняется на дикий капитализм, в другую сторону. И все за очень короткий срок, слишком быстро. Когда скучать?

культура: Ваш герой довольно плохо вписывается в общество потребления. При этом Вы как автор говорите, что нам нужно спокойствие. Однако чем больше спокойствия, тем шире общество потребления. Ваш лирический герой умрет с тоски в мире, где все покупают и продают.
Медведев: Да, возможно, и умрет, либо смотается куда-нибудь. Общество потребления хорошо тем, что из него можно сбежать в любой момент куда-нибудь. Сбежать-то — элементарно, и у меня таких знакомых очень много. Сейчас только недавно вернулся один, который пытался отправиться в кругосветку.

культура: Это лучше, чем потрясения?
Медведев: Да, безусловно, с моей точки зрения, мир лучше потрясений.