Андрей САМОХИН

21.11.2019

В рамках VIII Санкт-Петербургского международного культурного форума прошли Дни Академии Н.С. Михалкова, приуроченные к пятилетнему юбилею учебного заведения. Впервые в Северной столице, на Основной сцене БДТ имени Г.А. Товстоногова, были представлены хорошо знакомые московскому зрителю спектакли «Метаморфозы II: Жены артистов» и «Метаморфозы III: Враги». А в заключительный день форума аншлаг собрал уже мастер-класс ректора Академии, народного артиста России Никиты Михалкова «Как невидимое сделать видимым?».

Спектакли-конструкторы — своеобразные литературно-сценические коллажи, созданные по произведениям Антона Чехова и Ивана Бунина, демонстрировались в необычном формате открытой репетиции. Финальное представление посетили глава правительства РФ Дмитрий Медведев, вице-премьер Ольга Голодец, министр культуры РФ Владимир Мединский и губернатор Санкт-Петербурга Александр Беглов. После спектакля Медведев в неформальной обстановке побеседовал с Михалковым, поблагодарив его за приглашение.

На своем мастер-классе Никита Сергеевич продемонстрировал актерам и студентам театральных вузов некоторые приемы обучения высшему сценическому мастерству, практикуемые в Академии, и пообщался с присутствующими по широкому спектру острых социальных тем. Затем состоялся показ лучших короткометражных киноработ, созданных слушателями Академии в ходе учебного процесса за пять лет. Несколько раз в течение трех дней форума Михалков подходил к журналистам, и «Культуре» удалось задать ему целый ряд вопросов.  

культура: Вы делаете спектакли с глубоким нравственным стержнем, со сверхзадачей, катарсисом — как завещали наши театральные классики. А есть «режиссеры хайпа» для которых главное — скандал, фраппирование публики. И именно они, увы, начинают в последнее время все более ассоциироваться с самим понятием «театр». А каким он должен быть — российский театр?
Михалков: Не по Сеньке шапка. Не мне решать, каким именно он должен быть. Но я знаю одно: фуфло оно и есть фуфло, как бы его ни превозносили. И оно обязательно отомрет со временем, ведь Время — сестра Правды. А настоящее искусство, как бы его сегодня ни унижали, выйдет победителем, останется после нас. Смешно, мне на гастролях многие люди говорили по поводу «Метаморфоз»: «это новое слово». Какое же оно новое? Мы работаем по «школе», у нас в руках никаких фокусов, все делается «внутри» — и в этом величие русской актерской школы. В спектаклях, про которые вы говорите, совершенно не нужно быть актером: надо уметь кричать, быстро раздеться, ругнуться матом. И это вроде как становится «искусством». Вспомнил фразу, с которой абсолютно согласен: «Настоящее искусство — это то, которое хочется увидеть, услышать, прочесть еще раз». А все остальное — однодневки, пена, которую завтра сдует...

культура: Но пока она пышно «пенится», гордится своими сборами — ими же и оправдывается...
Михалков: Как только государство перестанет оплачивать это из своего кармана, возникнет вопрос: ребята, вот вам свобода слова, свобода художественного действия, что хотите, но живите без бюджетных вливаний —только благодаря зрителям. И когда нынешняя кормушка будет закрыта — посмотрим, сколько такие продержатся. Потому что кассу и в театре, и в кино делают те, кто приходит во второй и в третий раз. Самый простой и ясный метод.

культура: Может ли вообще художник быть свободным от общества и государства?
Михалков: Не хочу говорить банальностей, но у любого, кто считает себя художником и кому дается право говорить с людьми, должны быть ответственность и вкус. Что в литературе, что в кино, что в театре. Ответственность за то, что я хочу сказать, насколько сострадаю своим героям. Один православный старец сказал гениальные слова: «Жестокая правда без любви — есть ложь». В основе русской литературы всегда была Любовь. Не в смысле любви мужчины к женщине и наоборот, а как субстанция, восприятие мира. Это, на мой взгляд, абсолютно принципиально для всех, кто именно в нашей стране собирается заниматься тем, что называется творчеством и искусством.

культура: Вы говорите о нравственном законе, который, по Канту, внутри человека. А для тех, кто перестал его ощущать, но хочет заниматься публичной творческой деятельностью, нужны ли какие-то законодательные ограничения?
Михалков: У нас слово «идеология» считается запрещенным. А ведь это всего лишь договоренность людей о том, по каким законам им в обществе жить. И она может быть не обязательно коммунистической. Нам следует об этом договориться. И тогда речь пойдет не о законодательных запретах, а о неких нормах, основанных как раз на том самом национальном коде. Понимаете: не «запрещено», а «не принято» — то есть не вписывается в то ощущение мира, которое воспитывалось в России веками. Есть вещи просто неорганичные для человека, принадлежащего к нашему культурному пласту: русской литературе, русской музыке, русскому театру. А регламентация, конечно, должна быть, какие-то ограничивающие законы. Это такое наивное утверждение, что все, дескать, художнику можно. Вот смотрите: американская картина «Ограбление казино». Брэд Питт, между прочим, играет, и продюсер — он же. Фильм довольно резкий по отношению к правилам и приличиям, к которым привыкли американские зрители. Но она стоила всего 15 миллионов долларов, потому что Питт не брал сторонних денег, и в прокате собрала столько же. Или вот острейшая картина «Хвост виляет собакой» с Дастином Хоффманом и Робертом Де Ниро — где она? Американцы скупили лицензию на прокат моего «Сибирского цирюльника» в Латинской Америке, уплатили упущенную выгоду и не дали фильму выйти на экраны в ближайшем географическом приближении к США. Это разве не цензура? Это те законы, по которым они живут. У них так и основная масса кинокартин делается по жесткой «правильной» матрице. И они не хотят смотреть другого. Хотя сегодня объективно лучший кинематограф — американский. Я снимаю шляпу. Мечтаю при этом, чтобы лучшим стал наш.

Я не за то, чтобы лакировать действительность. Но если человек искусства берется говорить о чем-то без любви к этому, я считаю, он разрушитель. Он мне  неинтересен.

культура: Не ограничить ли возможности такого «творца»? Например, прекращением финансирования...
Михалков: Слушайте, кто платит, тот и музыку заказывает. Вы можете представить ситуацию, когда вы заказали устриц, а вам принесли колбасы? Вы будете есть то, что принесли? Нет, вы скажете — дайте мой заказ. Сегодня у кино есть огромные возможности. Не то, что тридцать лет назад. Но тогда выходили прекрасные фильмы, книги и спектакли. Вопрос ведь еще в том, кто цензор. Одно дело писатель Иван Гончаров, а другое — унтер Пришибеев. Но главное, повторюсь в том, насколько человек говорящий на языке искусства с людьми может отвечать за каждое свое слово и доказательно объяснять людям, если они его не поняли.

Сейчас у нас в обществе есть целый букет болезней, которые порождают, например, такие явления, как распространение среди молодежи течения воровской романтики АУЕ («арестантский уклад един), а с другой стороны — чудовищный случай с доцентом Соколовым. В истоке как раз отсутствие в государстве идеологии, кризис образования, нацеленность на подготовку не созидателей, а потребителей. Это все действует.

культура: Как Вы понимаете тему нынешнего ПМКФ — «Культурные коды в условиях глобализации»?
Михалков: Наш национальный код в русской классической литературе. А она, как и вся русская культура, построена на сострадании и любви — это и есть наш код. Если ставить культуру в зависимость от глобализации, то все, что мы делаем, никому не нужно. Потому что это тотальный переход на цифру, клиповое мышление. Мои ребята в Академии вынуждены за год прочесть всего Бунина и всего Чехова, чтобы найти себе отрывки, которые будут играть. Одно это большая наша победа! Они открывают для себя великую русскую литературу и поводы размышлять, которых вообще у молодых сегодня все меньше. Мы находимся в тяжелейшей ситуации атаки глобальной сети на людей. Заголовки типа «Когда Google сломает шпиль МГУ?» растаптывают тот самый наш национальный код и человеческое достоинство. Хорошо, когда собираются и говорят об этих вещах, как здесь, на форуме, но этого мало. Помните, как в моем фильме «12»: «Ну что? Потрындели и все». А вот как достигать сохранения, сбережения нашего национального кода? Это ведь не одного дня работа — с пеленок надо начинать.

Фото на анонсе: пресс-служба ПМКФ/Сергей Коньков/ТАСС