Криминальный талант

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

07.10.2015

Издательство Presses de la Сité выпустило книгу Ги Риба «Автопортрет фальсификатора». На протяжении трех десятилетий Риб наводнял рынок подделками Шагала, Пикассо, Дали, Модильяни, Матисса, Дега, Леже, Брака, Дюфи, а также таких мастеров прошлого, как Фрагонар, Гейнсборо и другие.

В конце концов Риба арестовали и приговорили к четырехлетнему заключению, из них три года — условно. Пять лет назад он вышел на свободу и снова занялся живописью. Правда, теперь подписывает полотна своим именем. 

В гостях у самого известного французского фальсификатора в парижском пригороде Мезон-Альфор побывал наш корреспондент.

культура: Что движет фальсификатором? Жажда легкого заработка? Стремление к самоутверждению?
Риб: Все вместе. Художник-копиист — это иллюзионист и фокусник. Мастер невидимого фронта, не получивший признания и жаждущий реванша. 

культура: Согласно «Автопортрету...», Ваше детство прошло в борделе? 
Риб: Я появился на свет в городе Роане, неподалеку от Лиона, в публичном доме «Белая лошадь», завсегдатаями которого были местные нотабли. Его содержала моя мать, мадам Жанна, не умевшая ни читать, ни писать. Отец владел кинотеатром по соседству и любил повторять: «Пока месье развлекается с девицами, его супруга ведет детей в кино. В обоих случаях я в выигрыше». Папаша был известным человеком в бандитской среде. К нам домой приходили гангстеры из группировки «Передние ведущие». 

культура: Подобная обстановка не слишком располагает к занятиям искусством...
Риб: Действительно, в моей семье умели обращаться с оружием, а не с кистями и красками. Тем не менее лет в шесть я начал рисовать, увидев орнамент на кимоно моей матери. Вдохновение черпал и в ар-деко оформлении нашего борделя. Поскольку родитель рано выставил меня за дверь, рос я на улице. Многому научился, работая подмастерьем на шелкоткацкой фабрике. 

культура: Кто же заметил Ваши таланты?
Риб: Свой первый заказ я получил от корсиканского мафиози — крестного отца Меме Герини. Он поручил мне портрет матери, который я должен был написать по ее фотокарточке. Денег он не заплатил, зато нашел мне работу оформителя в лионском кабаре. 

культура: Что подвигло Вас заняться подделками?
Риб: Знакомство с известным издателем книг по искусству Леоном Амелем и его другом, типографом Анри Гийяром. У них были тесные связи с арт-дилерами, перекупщиками и коллекционерами. Увидев, как я ловко мажу, они предложили мне сделать копию Шагала. Хоть и не сразу, экзамен я выдержал и начал получать первые заказы. Овладевать ремеслом пришлось долго.

культура: Какой работой Вы особенно гордитесь? 
Риб: Пожалуй, копией картины Фрагонара, сгоревшей в годы Второй мировой войны. В целом мне удавались работы художников, которых я особенно ценил: Марка Шагала и Пабло Пикассо. 

культура: Не поделитесь секретами Вашего производства?
Риб: Многие живописцы работали сериями из 20–30 рисунков на одну тему. Я создавал еще один, который в нее «вписывался». Но прежде чем взяться за фальшак, месяцами изучал мастера, старался по возможности почувствовать себя в его шкуре. Чтобы писать, как Пикассо, я, подобно актеру, вживался в образ, играл его роль, во всем ему подражал. Наконец, пользовался холстами и красками определенной эпохи, умел «старить» полотна.

культура: Разве у искусствоведов никогда не возникали сомнения в подлинности Ваших «Модильяни» или «Дега»?
Риб: Возникали. Один умник понял, что мой «Шагал» — фальшивый. Правда, когда в моем присутствии эту работу показали дочери мэтра Иде, она сразу развеяла все подозрения, сказав «я даже помню, как мой отец ее писал». Специалист был посрамлен. А я праздновал триумф. В другой раз современному французскому художнику Ладисласу Кийно так понравились мои экзерсисы по его мотивам, что в ходе экспертизы он подтвердил свое «авторство».

культура: Сколько подделок на Вашей совести? 
Риб: Давно сбился со счета, но, думаю, от трех до четырех тысяч. В моей обойме было полторы сотни художников разных эпох. Конечно, не всегда выходило удачно. Мешало, что порой заказчики очень спешили: «Поторапливайся! Изобрази нам Пикассо прямо сейчас!»

культура: Вам известно местонахождение Ваших трудов?
Риб: Некоторые висят в музеях. Другие всплывают на аукционах, в галереях или частных коллекциях. Никто не заинтересован в разоблачениях моих фокусов — все боятся скандалов. Защищая репутацию, музеи скрывают подделки, выдавая их за оригиналы. Это относится не только к живописи. Например, многие «древнеегипетские» мумии — на самом деле фальшивки. 

культура: Как Вы сегодня относитесь к своим работам?
Риб: С юмором. Глядя на них, посмеиваюсь. Честно говоря, смотрятся они не хуже подлинников. Если я сегодня объявлю, что в той или иной коллекции или музее находятся мои картины, мне никто не поверит. Решат, что я либо сумасшедший, либо мегаломан. Но у меня есть доказательства: на некоторых полотнах я прятал свои крошечные монограммы.

культура: Значит, приобретение картины всегда связано с риском? 
Риб: Нет никаких гарантий, что это не подделка. Эксперты далеко не безгрешны. К примеру, когда рыночная стоимость великого Вермеера была не столь высока, как сегодня, его картины выдавали за работы голландца Питера де Хоха. Да и лаборатории не всегда в состоянии дать точный анализ. Долгие годы автором «Сельского концерта» в Лувре считали Джорджоне, а потом решили, что это Тициан. Раньше крупные галереи занимались художниками на протяжении многих лет, знали все их работы и могли гарантировать подлинность и провенанс. Сегодня положение изменилось. Говорят, Камиль Коро написал за свою жизнь две тысячи работ, из которых три тысячи сегодня находятся в Соединенных Штатах. 

культура: Аукционы порой становятся ареной махинаций...
Риб: Действительно, с молотка уходит немало фальшаков. Обилие подделок, пользующихся огромным спросом, означает триумф рынка над искусством. Покупают не картины, а имена и особенно — экспертные заключения. Многих интересует только одно — через несколько лет перепродать картину с наваром. 

культура: Когда Вы занимались подделкой, не боялись ареста?
Риб: Над моей головой постоянно висел дамоклов меч, но я был молод, беспечен, зарабатывал огромные деньги и покупал... произведения искусства. Настоящие.

культура: Уликами на процессе стали 350 Ваших подделок. Тем не менее в суде прозвучали голоса в Вашу поддержку. «Если бы Пикассо был жив, — заявил один из свидетелей, — он взял бы его на службу». 
Риб: Лучше всех, пожалуй, сказал мой адвокат мэтр Антонен Леви: «Вы собираетесь уничтожить его работы. Но кто знает — может, среди них есть истинные шедевры?!»

культура: Почему не тронули Ваших подельников? Круговая порука? Омерта — мафиозный обет молчания? 
Риб: В силу каких-то причин полиция не стала копать слишком глубоко, и на суде прокурор признал, что следствие велось из рук вон плохо. Процесс грозил взорваться, как атомная бомба, но ее обезвредили (смеется). Все боялись, что я назову имена. Пока я этого не сделал. Может, приподниму завесу тайны в следующей книге. 

культура: Вы упоминаете о связях мира искусства с преступным сообществом.
Риб: Криминал застолбил свое место везде, где крутятся большие деньги, в том числе на арт-рынке. Полиция знает об этом, но не может открыть некоторые двери. 

культура: Искусство, утверждал один эксперт, это «прачечная», где отмываются колоссальные суммы. 
Риб: Еще какие! Вспомните хотя бы выставку колумбийского скульптора Фернандо Ботеро на Елисейских Полях, которую, по всей видимости, финансировал медельинский наркокартель. Да и во Франции происходят чудовищные вещи. Скажем, тот тип, что делает надувные игрушки (популярный американский скульптор Джефф Кунс. — «Культура»), смог выставить их в Версальском дворце и даже в спальне Марии Антуанетты. Это был настоящий скандал, связанный с махинациями на высшем уровне.

культура: Вас взяли с поличным в январе 2005 года. Имущество конфисковали. Выйдя из тюрьмы, Вы снова взялись за кисть. 
Риб: А что еще мне оставалось? Теперь подписываю картины своим именем, но заработки рухнули. Занялся абстракцией. У меня появился свой круг покупателей. Мои работы стоят от 5 до 10 тысяч евро, и цены на них растут. Правда, иной клиент, озираясь, спрашивает: «Ты не мог бы мне изобразить небольшого Матисса?»

культура: Нет соблазна взяться за старое? 
Риб: Я мог бы написать еще одного «Матисса» или «Дега» — лучше прежних, но сегодня мне важна собственная живопись. 

культура: Вы также прославились благодаря кинематографу...
Риб: Спасибо «Ренуару» — я имею в виду фильм режиссера Жиля Бурдо. Великого мэтра сыграл Мишель Буке, но, поскольку он никогда не держал кисть, в кадре мои руки. Меня снимали, пока я писал несколько картин а-ля Ренуар. 

культура: С Вами консультировался и знаменитый актер Джон Траволта?
Риб: Джон провел со мной несколько месяцев, работая над лентой «Фальсификатор» («The Forger»), где исполнил заглавную роль. Возможно, Голливуд экранизирует «Автопортрет...». Есть и французский проект, посвященный моей скромной персоне. Говорят, меня хочет сыграть Жерар Депардье — мы с ним знакомы.