В «Ополченском романсе» Прилепин изучает не политическую историю донбасской войны, а механизм выбора между добром и злом. Однажды включившись, он разводит людей по разные стороны баррикад.

После неудачного автобиографического романа «Некоторые не попадут в ад» злопыхатели ждали следующей книги Захара Прилепина с хищным нетерпением. Многих мучила неутоленная жажда крови. Однако в недавно вышедшем сборнике рассказов «Ополченский романс» Прилепин сыграл на своей территории. Выключив политического мыслителя и личные амбиции, он оставил себе только право на литературный дар рассказчика и, безусловно, выиграл.

Довольно объемная (350 страниц) книга рассказов читается на одном дыхании и сделана настолько мастерски, что политические претензии меркнут на фоне просто отличной литературы.

Книга, состоящая из 14 рассказов, объединена несколькими героями, которые к концу книги становятся почти родными. За жгучими стремительно разворачивающимися сюжетами угадывается то антропологическое исследование, которое исподволь проводит автор. Прилепин изучает не политическую историю современной Украины и донбасской войны, а тот механизм выбора между добром и злом, который, однажды включившись, разводит людей по разные стороны баррикад. Почему и как происходит этот выбор — вот, пожалуй, главный вопрос автора. Делая своими героями людей на войне или около войны, Прилепин сразу задает хрустально чистые условия эксперимента: престиж и коммерческие выгоды как приз за правильность выбора у его героев отсутствуют полностью. Речь идет только о том естественном инстинкте добра и правды, который вложен в человеческую природу неведомо чьей рукой. Тех, у кого он включился, ждет поначалу смертельная опасность, а потом скорее всего забвение и одиночество. Те, кого обошла участь сия, могут рассчитывать на куда более удачливую судьбу. Но черт возьми, этот инстинкт все равно включается! 

Герои Прилепина не интеллектуалы. По большей части это люди, которых «бог миловал, не дав московской прописки». Своих предпочтений и отношения к «своим» автор не скрывает. Он с теми, которые, с его точки зрения, выбрали правду и не ошиблись. Рассказы Прилепина — это результат многолетних наблюдений за особой человеческой породой, которую на Донбассе называют «ополчами». У этой породы есть особые и заметные приметы: «…при ближайшем рассмотрении почти все ополченцы оказывались на редкость добры и жизнелюбивы. И некая, касающаяся больших политических вопросов, ополченская наивность только подтверждала общее впечатление. Оттого, что наивность эта — взрастала на вере в саму возможность существования истины и добра. Они считали себя носителями правды объемной и важной настолько, что их конкретная жизнь на этом фоне становилась почти невесомой». Национальность в отношении к инстинкту добра оказывается не важна в принципе: «характер донецкий, воспитание малороссийское, кровь какая попало, мир — русский».

«Жизнь», первый рассказ сборника, поначалу вызывает недоумение. Ведь обещали же про войну, а тут никакой войны, просто биография какого-то не самого блестящего представителя человеческой породы, у которого «жизнь получилась странной, словно не подготовился к уроку». Время действия — та эпоха всеобщего нестроения, когда вокруг все «дымится» и «одни кричали про самостийность, другие про иуду генсека, третьи лечились мочой, четвертые повсюду видели жидов, пятые затосковали и тихо ползали, как зимние мухи». Продираясь через джунгли безвременья, герой не то чтобы выбирает путь по себе, а отсеивает неприемлемые варианты. В сухом остатке неприемлемым оказывается буквально все, что предлагает наличная жизнь. Постепенно обнаруживается неспособность этого неудачника к лжи и насилию, устойчивая брезгливость по отношению ко всем видам цинизма, от любовного до политического, недоверие к соловьям пропаганды и устойчивое стремление к человеческому и доброму. Пацан с провинциальной окраины неторопливо производит на наших глазах операцию Микеланджело по удалению лишнего, превращаясь из бесформенного неудачника в того самого человека, который выбирает сторону добра.

Точное место действия в рассказе не названо, но понятно, что дело происходит на Донбассе. Остается неизвестным, пойдет ли воевать герой, который в конце концов обретает семью и моральную опору, но это не так уже и важно. Как говорит автор о герое другого рассказа («Контакт»): «Лесенцов бесстрастно знал: он воюет, потому что ему нравится воевать. А кто не воюет — им воевать не нравится. Но от этого они не становятся хуже Лесенцова». Дело не собственно в войне, а в том главном выборе: человек ты или лживый ушлепок.

Впрочем, война все же остается главной героиней рассказов Прилепина. Граница, или по-местному «ленточка», разделяет мир и войну, как ад и рай. Причем не вполне понятно, где что находится. С одной стороны, функции совести выполняет закон, отчасти снимая ответственность с самого человека, с другой —формального закона практически нет, и только человек собственным усилием и волей может установить если не мир, то хотя бы порядок и логику жизни. Рассказ «Дорога» как раз про это. Некий бывший бизнесмен средней руки Вострицкий едет из России на Донбасс, чтобы примкнуть к ополчению. Вот, собственно, и весь сюжет. Но Прилепин настолько остро чувствует тончайшие эмоциональные оттенки, что сам процесс перехода границы, за которой Вострицкий с удовольствием осознает, «что будто преодолел тяготение и стал невесом», превращается в некое захватывающее действо. Это не только шаг в неизвестное, но шаг в ту опасную зону личной ответственности, где уже нельзя, как в детстве, пожаловаться маме или закону на то, что тебя обижают: «В трех шагах от погранстолба, стелилась земля, где не действовали никакие мировые законы. Ни одно в мире государство не признавало местных администраций. Люди, обитавшие здесь, не подчинялись никому извне. Более того, изнутри они тоже никем толком не управлялись». Свойства этой зоны таковы, что все чувства здесь обостряются, сама жизнь с ее запахами, оттенками эмоций и нерасчлененной фактурой событий становится важнейшим документом, странной шифровкой, посланной божественным агентом с позывным Истина.

Мир за «ленточкой» действительно оказывается другим. Не хуже, не лучше, а странным. Ополченцы на блокпостах, похожие на монахов, которые вышли на рыбный лов и так нагляделись на чудеса, что больше ничему не удивляются, контуженные во время обстрелов собаки и кошки, которые потеряли слух и свой животный разум и теперь не понимают, куда им бежать, — эти военные травмы странным образом переводят человека в некое иное измерение, где ангелы часто оказываются ближе. Там, за «ленточкой» эти самые донбасские ангелы имеют обыкновение сидеть на крыше машины и легко постукивать пятками по лобовухе. Когда герой впервые слышит это постукивание, он открывает меню телефона и, вглядевшись во «вдруг потерявшие свое звучание и значение имена», выбирает опцию «удалить всех». В этот момент читатель внезапно ловит себя на мысли, что сам поступил бы так же. Это чувство внутреннего согласия с героями будет сопровождать читателя всю дорогу до самого конца книги. Именно там, в конце, в рассказе «Домой», когда один из героев получает смертельное ранение, звучит главная фраза всего «Ополченского романса»: «Я Родину люблю». И тут надо отдать должное автору. Став частью смешной считалочки, шифрующей маршрут перехода через минное поле, фраза полностью теряет свой манипулятивный пропагандистский смысл и превращается в то, чем всегда и была — единственно возможной рифмой к спасению человеческой души.