Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

31.08.2016

Один из самых популярных французских писателей 41-летний Давид Фонкинос только что выпустил новый роман «Тайна Анри Пика». С прозаиком встретился парижский корреспондент «Культуры». 

культура: В России издано восемь Ваших книг, причем минувшей весной сразу две — «Мне лучше» и «Шарлотта». Чем Вы объясняете такой успех у нашего читателя?  
Фонкинос: Для меня очень важно, что мои романы столь популярны в вашей стране, ибо я тесно связан с русской культурой. Я испытываю к России сильные чувства. Думаю, дело в том, что первыми прочитанными мною книгами были русские романы XIX века. Кроме того, я увлекался музыкой Прокофьева, живописью Малевича. Даже пробовал выучить язык. В 1997 году отправился в Санкт-Петербург, чтобы увидеть квартиру, где жил Достоевский, и места, имеющие отношение к героям Федора Михайловича. Но настоящая Россия для меня — это все-таки не Петербург, а Москва. Также проехал по Золотому кольцу: Ярославль, Суздаль, Ростов Великий.

культура: «Я без ума от России, — признавались Вы несколько лет назад. — Хотел бы туда ездить как минимум раз в год. Преподавать французский в университете... Прооперировать печень, чтобы, наконец, пить водку. Перечитать всего Достоевского на русском». 
Фонкинос: Готов подписаться под каждым словом. Разве что про печень я пошутил и одолеть «Братьев Карамазовых» в оригинале пока не в силах. Но по-прежнему мечтаю преподавать французский в России. 

культура: В «Тайне Анри Пика» речь идет о неизданной рукописи, которая называется «Последние часы истории любви». Параллельно там говорится о смерти Пушкина. Есть и целая строфа из «Евгения Онегина»: «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей...» Что Вас привлекает в образе солнца русской поэзии?
Фонкинос: К сожалению, самого великого поэта России у нас плохо знают. Я делаю все, чтобы мои соотечественники стали «пушкинофилами», — рассказываю о нем на встречах с читателями, куда приношу томики Пушкина. Пытаюсь объяснить его значение для вашей страны и то, почему русские до сих пор переживают гибель Александра Сергеевича как национальную трагедию. Меня страшно радует, что после публикации «Тайны Анри Пика» интерес к поэту во Франции возрос.

культура: В последней книге Вы утверждаете: «Нельзя понять Россию, если вы не читали Пушкина». На чем строится Ваша уверенность?
Фонкинос: Русские остаются для французов загадкой. Ключ к пониманию, на мой взгляд, лежит именно в пушкинских стихах. Надо осознать, какую роль поэзия играет в вашей жизни. К сожалению, читать «Евгения Онегина» в переводе — все равно, что встречаться с женщиной лишь в виртуальном пространстве, разглядывая ее фотографии. 

культура: Чем русская литература отличается от французской? 
Фонкинос: Сложно ответить. А что общего между Прустом и Камю или Гоголем и Чеховым? Разве что русские классики апеллируют к душе, к мистическому началу, а французские — к разуму. Мне близок русский юмор, порой граничащий — в том числе и у Достоевского — с отчаянием.

культура: Вы предпочитаете Толстого или Достоевского? 
Фонкинос: Для меня автор «Войны и мира» — гений, его творчество совершенно. Я им беспредельно восхищаюсь, но Достоевский мне все-таки ближе. Поражает безмерность, непостижимость, безумие его героев. «Идиот» сильно повлиял на мое первое произведение «Идиотизм наизнанку» (книга получила премию Франсуа Мориака. — «Культура»). «Бесы» и вовсе вершина мировой литературы.

культура: Если бы Вы были критиком, что бы могли сказать о себе? 
Фонкинос: Обычно я не отдаю себе отчета в том, что у меня получилось. Только благодаря читателям и рецензентам начинаю понимать собственные вещи, что хотел сказать. Уверен, не всем нравятся мои сочинения. Отношусь к своему творчеству строже любого критика, с большим смирением. Хотя успех, конечно, важен, так как позволяет жить своим пером. Он же может дестабилизировать, вызвать депрессию.

культура: Читатели находят черты автора во многих Ваших героях. Действительно ли есть что-то общее?
Фонкинос: Вслед за Флобером могу признаться: «Госпожа Бовари — это я» (смеется). Обожаю рассказывать истории, но это не значит, что все они личные. Поэтому «Эротический потенциал моей жены» снабдил пояснением «Неавтобиографический роман». Тем не менее, так или иначе, присутствую во всех своих персонажах. При этом веду самый обычный образ жизни: занимаюсь детьми, убираю квартиру, хожу по магазинам, гуляю, путешествую. 

культура: Вы смогли бы, как Ваш друг, литератор Сильвен Тессон, прожить полгода отшельником в избе на Байкале? 
Фонкинос: Не выдержал бы и трех дней, несмотря на то, что люблю одиночество. Мне было бы страшно. Предпочитаю чувствовать себя одиноким в окружении толпы. 

культура: Писатель — это призвание или профессия? 
Фонкинос: Мои родители книг не читали, а у меня оказался дар складывать слова. «Нежность» создал за два месяца. Только во Франции роман разошелся тиражом свыше миллиона экземпляров.

культура: «Если можете не писать, не пишите», — советовал начинающим прозаикам Лев Толстой. Он был убежден, что сочинительство развивает в человеке тщеславие. Согласны?
Фонкинос: Писатели — безумцы, но самые опасные из них те, кого не публикуют. Творчество должно быть смыслом существования, навязчивой идеей, а не развлечением. Я не смог бы жить, если бы не сочинял, хотя у меня уже достаточно денег, чтобы больше не работать. Когда я начал писать, первые лет десять мои книги практически не продавались, но это не имело особого значения. Литературные амбиции никогда не были моей движущей силой. 

культура: Какая из книг для Вас особенно важна?
Фонкинос: Думаю, лучшее, что я создал, — роман «Шарлотта» о немецкой художнице Шарлотте Саломон, которая в годы войны погибла в Освенциме. Своим мэтром она считала Марка Шагала. В данном случае я видел миссию в том, чтобы вернуть ее имя из небытия. Мне это удалось. Книгу изучают в школах. Установлены мемориальные доски. Сейчас работаю над фильмом о Шарлотте.  

культура: О чем Вас обычно спрашивают читатели в России? 
Фонкинос: Девушки интересуются, кто моя муза. Такого вопроса не задают в других странах. И хотя моя жена может обидеться, я говорю, что приехал искать музу в Россию. Желают также знать, пишу ли стихи, и очень печалятся, когда отвечаю «нет». Поэзию надо уважать и относиться к ней с благоговением. Оставим ее гениям.  

культура: Ваши книги получили более десятка премий, включая престижную «Ренодо». Но в этом списке отсутствуют главные — Гонкуровская и Нобелевская... 
Фонкинос: Дважды я ходил в фаворитах Гонкуровской награды, попадал в финал, но она доставалась другим. Нобелевка пока не значится в моей творческой повестке. Я слишком популярный автор — меня перевели более чем на сорок языков. Таким обычно Нобелевскую премию не дают. Правда, литература полна неожиданностей.

культура: Читающей публики становится все меньше, продажи книг неумолимо сокращаются. «Это бумажные тигры с картонными зубами», обреченные на исчезновение, — предсказывает Фредерик Бегбедер. Чувствуете себя последним из могикан? 
Фонкинос: В «Тайне Анри Пика» я рассказываю, в частности, о литературном мире — издателях, редакторах, библиотекарях, книготорговцах. Среди них есть такие, кто мужественно сражается за произведение, которое купят максимум 400–500 человек. Сегодня в силу колоссального объема информации времени на чтение остается мало. Когда я подписываю романы в книжных магазинах, очередь в основном состоит из пожилых людей, поэтому я ужасно обрадовался, что за «Шарлотту» мне присудили Гонкуровскую премию лицеистов. Так или иначе, «бумажные тигры» еще показывают зубы. Хороший роман всегда находит читателей. Из всех видов искусства литература в наибольшей степени воздействует на человека. Слова будто проникают под кожу и вызывают органическую реакцию. 

культура: Вы щедро наделены талантами — художник, музыкант, окончили джазовую школу, давали уроки игры на гитаре. Продолжаете музицировать?
Фонкинос: Нет больше времени. Правда, иногда сочиняю песенки для своих детей.  

культура: Вы не раз говорили об Одри Тоту как о символе французской женщины...
Фонкинос: После фильма «Амели» она известна во всем мире. Одри элегантна, очаровательна, красива. Она лицо «Шанель»... 

культура: А кто из актеров, на Ваш взгляд, олицетворяет французского мужчину? 
Фонкинос: В России самыми знаменитыми и почитаемыми остаются Ален Делон, Пьер Ришар и Луи де Фюнес. Но если брать современных звезд, то я бы назвал Жана Дюжардена. Не случайно ему вручили «Оскар» за лучшую мужскую роль в фильме «Артист». Он красив, остроумен, обаятелен. Кроме того, отказался от карьеры в Штатах.

культура: Кто для Вас сегодня самый значительный французский автор?
Фонкинос: Несомненно, Мишель Уэльбек. Он большой писатель и настоящий интеллектуал. Мне повезло, что в России популярны не только он и Фредерик Бегбедер, но и ваш покорный слуга. Правда, я ревную к Фредерику, хотя мы и приятели (смеется). Он пользуется у вас бешеным успехом — сам был свидетелем того, как девушки буквально бросаются на него. 

культура: В последнее время на Францию обрушилась волна терактов. Вы обеспокоены тем, что происходит в стране?
Фонкинос: Сейчас хранить спокойствие могут лишь совершенно безмозглые люди. Угроза нависла не только над Францией, но и над всем человечеством. Многие боятся еще и потому, что не знают, как себя обезопасить. Чудовищно, что преступления совершают коренные французы. Наши правители только констатируют поражение. Я знаю немало политиков, встречался с нынешним и бывшим президентами Франсуа Олландом и Николя Саркози. Они бессильны. Не думаю, что мы доживем до погромов мусульман, которые сами часто становятся жертвами кровавого террора. Среди 84 погибших в Ницце их — больше тридцати. 

Через несколько месяцев, после президентских выборов, во Франции, несомненно, сменится власть. Поскольку мы живем в состоянии войны, надо преодолеть раскол и создать правительство Национального единства, способное сплотить и левых, и правых.