Александр МАТУСЕВИЧ, Измир, Турция

02.08.2023

Недалеко от Измира, третьего по величине города Турции, на территории древнего Эфеса в шестой раз прошел международный музыкальный фестиваль. Корреспондент «Культуры» побывал на оперной постановке, среди зрителей которой было немало русской публики.

Едва ли у среднестатистического россиянина Турция ассоциируется с классической музыкой, с высокой музыкальной культурой, с оперой или балетом. Ленивый отдых на берегу ласкового Средиземного моря, all inclusive, шоппинг с восточным колоритом, немного античных древностей на популярных экскурсиях — стандартный набор. Между тем, нашей южной соседке есть, что предложить российскому туристу: культура древней анатолийской земли богата и невероятно разнообразна.

А сегодня, когда российскому меломану непросто посетить культурные события на Западе, Турция может стать в определенной степени альтернативой. Европейская классическая музыка здесь живет уже не одно столетие и имеет определенные достижения. Первые контакты, взаимопроникновение музыкальных культур, началось еще в эпоху барокко — вспомним элементы янычарской музыки у многих европейских композиторов: самый известный тут мотив, моцартовской Рондо в турецком стиле, слышал и даже может напеть, наверное, каждый. Мода на европейские оркестры и домашнее музицирование, а потом и на оперный театр пришла в Османскую империю примерно тогда же: турки с Европой враждовали, торговали и многое у нее перенимали. В начале XIX века при дворе султана много лет служил Джузеппе Доницетти, старший брат великого итальянского композитора, создавший тут первый профессиональный оркестр, заложивший традиции музыкального образования, и написавший немало военных маршей и коронационных гимнов. Весь XIX век оперы его младшего брата Гаэтано были бешено популярны в придворном и частных оперных театрах Константинополя.

В республиканской Турции уже в ХХ веке появляются консерватории — музыкальное образование становится массовым и доступным, выйдя за пределы богатых домов знати. В новой столице Анкаре основы европейского музыкального образования в межвоенный период закладывал выдающийся немецкий композитор Пауль Хиндемит, а уже после Второй мировой знаменитая испанка Эльвира де Идальго, педагог Марии Каллас, подготовила для яркой международной карьеры первую турецкую оперную диву Лейлу Генчер. Сегодня в Турции функционируют шесть постоянных оперных театров (помимо двух столиц — в Измире, Анталье, Самсуне и Мерсине), а в летние месяцы в курортных зонах проводятся музыкальные фестивали, соединяя красоты природы, исторические достопримечательности и великие мелодии.

Самым знаменитым из них, пожалуй, является фестиваль в Аспендосе близ Антальи — в этом году он пройдет уже в тридцатый раз: компактный римский амфитеатр обладает идеальной акустикой, гораздо лучшей, чем в знаменитой итальянской Вероне. Любители живого звука могут здесь насладиться красотой бельканто в полной мере. Не менее значимые традиции имеет и Стамбульский оперный фестиваль (в июне он прошел уже в четырнадцатый раз), чья визитная карточка — ориентальные оперы Моцарта, прежде всего «Похищение из сераля», разыгрываемые на территории роскошного дворцового комплекса Топкапы. Но вместе с тем Генеральный директорат театров оперы и балета Турецкой Республики (здесь есть некий современный аналог Дирекции императорских театров, существовавшей в России до революции) развивает и с полдюжины других фестивалей.

Один из них — музыкальный фестиваль в Эфесе, на территории огромного археологического музея под открытым небом, где сохранилось два античных амфитеатра — большой и малый. Эфес — великий город древнего мира, в римский период — столица провинции Азия, его население в эпоху расцвета достигало двухсот тысяч человек, он без преувеличения соперничал если не с самим Римом, то уж с Константинополем, Александрией, Афинами или Антиохией. Эфес неоднократно упоминается в Новом Завете, по некоторым данным здесь последние годы жизни провела Дева Мария и упокоился апостол Иоанн Богослов. В византийский период отступившее море вызвало экономический упадок (город жил морской торговлей), а многочисленные землетрясения и нашествия готов, арабов и сельджуков привели к тому, что к ХV веку он совсем обезлюдел.

Сегодня здесь — вотчина археологов (находкам нет конца, они многочисленны, многие по-настоящему уникальны), а в большом античном театре уже в шестой раз с успехом провели музыкальный фестиваль. Программа этого лета включала пять названий — балеты «Спящая красавица» и «Кармен» (но не в версии Родиона Щедрина, а итальянца Тулио Гальярдо), сценическую кантату «Кармина Бурана», мюзикл «Скрипач на крыше» и оперу «Лючия ди Ламмермур». Таким образом, концепция фестиваля — объединять все жанры музыкального театра. Задействованы силы трех региональных оперных театров — из Измира, Мерсина и Самсуна, но есть и приглашенные иностранные специалисты: итальянские и молдавский дирижеры, испанский режиссер, грузинские танцовщики и прочие.

Для оперы акустика Эфесского театра почти столь же благодатна, как и акустика в Аспендосе: звук отражается о древние камни и не разлетается благодаря полукруглой конструкции. Для оперы бельканто это особенно важно, ведь пение, человеческий голос — главный инструмент этого стиля. Символично, что на турецком фестивале вновь звучит музыка Гаэтано Доницетти, знаковой фигуры в диалоге культур, причем звучит один из главных шедевров мастера, его вершинное сочинение — опера о несчастной шотландской сироте, замученной мужскими деспотизмом и эмоциональной невоздержанностью. Возможно, для того, чтобы подчеркнуть аутентичность уникального места, стоило бы выбрать из богатейшего наследия итальянского гения что-то более близкое теме (а выбрать есть из чего — у Доницетти около семидесяти опер) — например, «Велизария» (о знаменитом полководце византийского императора Юстиниана), «Полиевкта» (о христианских мучениках первых веков), или «Катерину Корнаро» (о последней крестоносной королеве Кипра), но «Лючия» переигрывает их всех не только популярностью, но и тем, что это безусловное прозрение композитора, безупречный образец стиля бельканто.

Представить его во всем блеске — непросто. Музыкально пока у турецких коллег получилось не все: оркестр Измирской Оперы слабоват своей духовой группой. Проблемными оказываются не только медные, но и деревянные инструменты, которые звучат нестройно. Во вступлении к опере, где эта группа имеет большое значение и играет в умеренной динамике, это здорово заметно. Впрочем, соло флейты (Фунда Мейер), с которой соревнуется Лючия в сцене сумасшествия, было исполнено безупречно. Солирующая арфа (Сибел Эфендиев) также оставила самое приятное впечатление. Маэстро Тулио Гальярдо выстроил превосходный баланс с певцами — голоса солистов всегда были на первом плане, что и нужно в операх бельканто. Ансамбли между ними (особенно в знаменитом секстете Chi mi frena) были добротны и гармоничны. Хор театра (хормейстер Ахмет Кахяоглу) отличается звонкостью голосов, хотя с балансом между партиями и равномерностью звучания внутри них удается совладать не всегда.

В септете солистов лидировали высокие голоса — сопрано и три тенора, низкие же мужские звучали не столь интересно, например, известный бас Тейфик Родос (Раймонд) распелся лишь ближе к финалу, наконец явив красоту своего тембра. Но заметим, что «Лючия» — опера для примадонны и тенора-премьера, а с этими голосами в эфесском спектакле было все отлично. Эйлем Демирхан Дуру обладает превосходной техникой и стабильными верхними нотами, что позволило ей с блеском исполнить сложнейшую партию Лючии, порадовав точными колоратурами, прекрасным легато, поэтичной фразировкой. При этом она хорошая, искренняя артистка, проживающая роль на сцене — в ее облике и игре, равно как и в пении, чувствовалось дыхание настоящего романтического театра. Бурак Дабакоглу правдиво сыграл вспыльчивого, стихийного в своих поступках Эдгара, его сильный, чуть резковатый тенор придавал партии одновременно героическое и трагическое звучание.

Постановка Карлоса Вилана — образец традиционного костюмного театра, где все соответствует либретто Сальваторе Каммарано, а наряды героев от Севкан Енихаят Хорозгил старательно напоминают нам о далекой Шотландии: в первой же картине Лючия выходит в роскошной красной клетчатой юбке. Относительная новация режиссуры — Лючия гораздо более решительная и экзальтированная натура, чем обычно ее изображают, нож она припрячет в складках той самой клетчатой юбки сразу после ссоры с братом Генрихом (Ченгиз Сайин), еще до свадьбы с нелюбимым женихом Артуром (Мехмет Алп Ёзказанч). Последний прибывает на свадьбу в сопровождении мимической матушки, чей облик напоминает не то Екатерину Медичи, не то Марию Стюарт с известных полотен художников XVI века. В центре сцены сооружен ступенчатый подиум — многочисленные преодоления этой преграды разными героями по ходу спектакля составляют суть пространственного решения постановки. По обе стороны от подиума — две посеребренные фигуры печальных ангелов: они сразу намекают, что счастливого финала в этой истории ждать не приходится. Так как фестиваль рассчитан на курортного массового зрителя (опера собрала полный амфитеатр — настоящий аншлаг), историческая постановка — самое уместное решение, способствующее популяризации жанра и приобщения к нему самой разной публики. Аудитория спектакля оказалась примерно наполовину турецкой, наполовину — иностранной, где слышась и русская речь.

Фотографии предоставлены пресс-службой Генерального директората театров оперы и балета Турецкой Республики.