Тихон СЫСОЕВ

06.04.2022

Материал опубликован в №3 печатной версии газеты «Культура» от 31 марта 2022 года в рамках темы номера «Культурное импортозамещение: с чего начать и где закончить?».

За разговорами об интенсификации торговых и промышленных контактов между Россией и Китаем часто теряется другой, не менее важный аспект наступившей новой реальности: возможности и потенциал культурного диалога между Москвой и Пекином. О том, как это взаимодействие может быть выстроено и каковы его пределы, «Культура» поговорила с Алексеем Масловым, директором Института стран Азии и Африки МГУ им. М.В. Ломоносова.

— Сегодня много говорится об огромной важности Китая для российского подсанкционного финансового сектора и промышленности. Но если говорить о культурном взаимодействии, то чем Москва и Пекин могли бы друг друга обогатить в этой новой реальности?

— У России и Китая есть общие культурные и глобальные ценности. Россия и Китай в одинаковой степени высоко оценивают роль государства и считают, что роль личности во многом подчинена интересам государства. Кроме того, Россия и Китай разделяют такие фундаментальные ценности, как, например, ценность семьи, строгая система соподчинения. В этом смысле я считаю, что мы должны меньше говорить о торговле, то есть о чистой экономике, и больше о ценностях.

А вот что касается культурного и научного обмена, то здесь вопрос более тонкий. Китай сейчас очень аккуратно относится к контактам с Россией. Они ни в коем случае не «заморожены», но заторможены, пока «наверху» не будет принято принципиальное политическое решение.

Тем не менее у нас и сейчас есть много старых и неплохо отработанных инициатив. Например, действует Общество российско-китайской дружбы, которое сохранилось еще с советских времен. Есть целый ряд российско-китайских ассоциаций. Скажем, Российско-Китайская торгово-промышленная палата, Российско-китайская торговая палата или общество «Волга — Янцзы». Их стоило бы активизировать. Наконец, у нас есть совместный университет МГУ и Пекинский политехнический институт в Шэньчжэне, который не так быстро, как хотелось бы, но развивается.

Лично для меня сейчас самым важным остается вопрос развития взаимодействия между нашими учеными. Россия исторически была ориентирована на западную науку и западную отчетность по науке, в том числе на различные рейтинговые журналы. Однако у Китая и у Индии есть свои рейтинговые журналы. И создание совместных баз данных между Россией, Китаем и Индией заметно расширило бы спектр взаимоподдержки науки. Здесь есть о чем бы нам стоило поговорить в ближайшем будущем.

— Тем не менее есть представление, что китайская культура очень самодостаточна, что она жила в своем географическом пространстве тысячелетиями и была этим вполне довольна. А вот Россия — страна с совершенно другой культурой, которой, наоборот, свойственен некоторый космополитизм, связанный в том числе с христианской традицией. Как между столь разными цивилизациями можно выстроить глубокий культурный диалог?

— Китай действительно всегда был замкнут на своих культурных ценностях, но при этом с большой радостью воспринимал иные культурные достижения и по возможности их интегрировал. Хотя, конечно, при этом он всегда считал, что китайская культура не просто первична, а монопольна.

Тем не менее Россия в чем-то совпадает с китайскими представлениями о «нормативности мышления». Например, мы одинаково высоко ценим историю, исторический прецедент. И китайцы, и русские постоянно переживают за то, что было в прошлом, и за то, что будет в будущем. А теперь мы совпадаем еще и в другом — в культурной обиде: две великие страны с великой культурой, и их по каким-то причинам не просто не принимают в других странах, но и отторгают.

Конечно, российское сознание построено по-другому: оно постоянно переживает за свою несостоятельность. Отсюда у нас возникают всполохи национализма, когда мы начинаем говорить, что все, дескать, произошло из России. Либо, наоборот, всполохи отчаянного западничества — что мы приговорены все заимствовать из западной культуры.

То есть мы постоянно находимся в поиске, а Китай, напротив, глубоко стабилизирован. И вот в этом плане слияния или сильного сближения российского и китайского менталитета не будет. Мы должны четко понимать, что Восток не врастет в Запад и наоборот. И как раз культура — это то, что защищает нас от этого «врастания», позволяет сохранить идентичность.

— Если российско-китайский диалог будет продолжен, какой опыт мы могли бы почерпнуть для себя в китайской культуре?

— Китайскую культуру нужно изучать хотя бы потому, что это, наверное, самая исторически устойчивая культура. А изучать историю формирования Китая важно потому, что она несет в себе подсказки, почему Китай стал сегодня ведущей экономической державой. Ведь китайское чудо — не столько гениальная находка Дэн Сяопина, сколько особенность китайского менталитета, который вызревал тысячелетиями.

— А если говорить о ценностях?

— Китайская культура построена на конфуцианских принципах, которые входят в плоть и кровь китайцев от рождения. Принципы эти не религиозны, но обволакивают собой взаимодействие между разными категориями людей: между государством и обществом, между старшими и младшими.

Например, знаменитый принцип «забота о старших и забота о младших» распространяется не только на членов семьи, но и на то, как государство должно смотреть на людей. Отсюда огромный уровень доверия народа к власти и забота власти о народе, причем реальная, а не декларативная. Все это идет из конфуцианства.

Более того, китайское государство практически всегда было социально ориентированным. Уменьшение налогов в случае кризисов, выдача дешевых кредитов — все это было и в древности, когда, к примеру, в кризисные моменты распечатывались амбары с зерном для раздачи бедным. Конечно, китайский народ не столько любит государство, сколько его понимает.

Вообще в Китае преданность — это очень важное качество, также идущее из конфуцианского менталитета. Преданность госчиновника своему делу — важнейший бюрократический принцип. Да, в Китае, как и везде, есть воры и мошенники, но общество их очень жестко осу ждает, и обо всех таких случаях открыто говорится.

Точно так же в Китае важно доверие между людьми. Поэтому в китайском обществе не приветствуется хейтерство. Здесь хорошо понимают, что «мы плывем в одной лодке, являемся единым обществом, дискуссия хорошо, но оскорбление плохо» — это также выражено в конфуцианской максиме «мы едины, но не тождественны друг другу». То есть китайское общество пронизано огромным количеством правил, норм этикета, без понимания которых вы не сможете выстроить с ним коммуникацию.

— Как, кстати, китайцы воспринимают русских? Что для них является «русским мифом»?

— Важно не смешивать отношение к русским и к России как государству. Оно абсолютно разное. К русским как к людям относятся очень хорошо хотя бы потому, что мы на уровне практик коммуникации имеем много общего. В Китае, как и в России, любят проводить сделки в ресторане или на рыбалке, то есть в неформальной обстановке. Китайцы, как и русские, могут сильно выпить, а назавтра прийти на переговоры и сказать: «Я плохо помню, о чем мы вчера договорились, но я готов все выполнить».

Кроме того, китайцы относятся к русским с состраданием. Они понимают, что у нас не все хорошо с экономикой и политикой, и за это искренне переживают. Я как-то ехал в Харбин в поезде, читал книжку. Напротив меня сидел китаец, который вдруг сказал мне примерно следующее: «Я понимаю, что вы знаете китайский, и потому хочу вам сказать, что мы очень благодарны русским. Когда-то вы пришли к нам, на северо-восток Китая, построили город, заводы, университеты. Так давайте теперь мы придем к вам, построим заводы, дороги, как-то компенсируем вашу помощь. Я был недавно во Владивостоке. Так же нельзя жить». Я ему, конечно, тогда попытался объяснить, что не все так просто, но вот эта эмпатия к русским очень высока.

Любопытно, к слову, что подавляющее большинство постов в интернете, касающихся нынешней ситуации на Украине, прорусские, но с определенным акцентом. Очень многие пишут примерно следующее: «Это же надо было так довести русских людей, что они вот так поступили».

А вот отношение к России как к государству совсем другое. Китайцам непонятно, почему российское государство, обладая такими ресурсами, не может выстроить экономически правильную, динамичную жизнь. В этом плане Китай с большой аккуратностью относится к России, но к самим русским с большой сердечной заботой.

— Если попробовать отзеркалить этот процесс, есть ли что-то в российской культуре, что могло бы привлечь китайцев, как-то их обогатить?

— В Китае интерес к русской культуре четко стратифицирован по возрастным группам. Большинство людей среднего и старшего поколения с большим удовольствием читают классическую литературу — Достоевского, Гоголя, Пушкина. А вот современная китайская молодежь практически не увлекается русской культурой — ей интересны коммерческие проекты.

Очень востребован в Китае российский кинематограф, современный и классический танец, живопись. Китайцы стремятся поступать в российские вузы, связанные с искусством, танцем, пением. Все это нам нужно научиться продвигать.

При этом современная русская культура почти неизвестна в Китае, но это во многом потому, что мы сами ее толком не продвигаем. А ведь достаточно провезти несколько коллективов по Китаю, и это уже станет самой лучшей рекламой. До ковида был как раз яркий случай. Группа китайских бизнесменов узнали про Академический ансамбль песни и пляски войск национальной гвардии России, и он им настолько понравился, что они за свой счет провезли его по тридцати городам Китая. Этот тур прошел просто на ура, хотя о хоре до этого никто не знал.

— При том, что Китай всегда был самодостаточным и замкнутым цивилизационным пространством, не кажется ли вам, что теперь, когда страна стала претендовать на мировое лидерство, перед ней встали совершенно новые задачи? И в этом смысле российский опыт, в частности советский, может оказаться Пекину полезным.

— Китай действительно очень внимательно изучает опыт России и опыт СССР. Проходит много конференций о том, почему СССР взлетел и почему затем развалился, внимательно анализируются все ошибки. Я и сам был на таких конференциях и могу заверить, что анализ там проводится тщательный. Китай также изучает, где надорвалась система социализма, которую продвигал Советский Союз, — чтобы не наступить на те же самые грабли.

Многие века глобальная идея Китая была китаецентристской. До XIX века она существовала в целостном виде. Но когда в страну пришли западные державы, для Китая это стало серьезным культурным шоком: великая страна с великой культурой за тридцать лет пала под ударами малопонятных в то время для Китая стран.

И вот с этого момента начинается переосмысление Китаем своей роли в глобальной политике. Оказалось, что глобальная политика — это не просто декларации, а конкретные действия, направленные на повышение своего влияния. Оказалось, что экономически страна может быть очень сильной, но с ней могут вообще или почти не считаться. Значит, нужно выработать глобальную политическую модель, способную привлечь другие страны.

В итоге в 2013–2014 годах Китай объявил о начале проекта «Один пояс — один путь». Пока это и есть глобальная идея Китая. Экономически она очень удачная. Многие страны выразили готовность присоединиться к проекту. Но дальше Китай должен ретранслировать свою главную идею — для чего вообще все это делается. Одной торговли мало.

Пока Китай говорит о двух важных принципах. Первый — это бессанкционность, то есть открытые границы. Второй — это равные возможности для всех стран во всех организациях.

— Но и тот и другой принцип Москва как раз разделяет.

— И не только их. Если мы посмотрим на документ, подписанный Владимиром Путиным и Си Цзиньпином во время открытия Пекинской зимней Олимпиады, то увидим, что это и есть декларация о тех принципах, которые разделяются обеими странами. Там есть идея того, что демократия не может быть универсальной, что она разнится от региона к региону. В ней есть идеи о совместной защите и обороне. О противодействии экстремизму. То есть Россия и Китай нашли общие концепты, создали ценностную платформу для дальнейшего взаимодействия перед лицом меняющегося мирового порядка.

Другое дело, что Россия никогда не будет идти в хвосте или сбоку от Китая. И в Китае пока это плохо понимают. Русские и китайцы привыкли руководить, а не подчиняться. Но глобальный мир можно построить только тогда, когда мы начинаем договариваться о равных принципах. Конечно, России в этом отношении проще: мы здраво оцениваем слабость своей экономики, но хорошо понимаем важность глобальных идей. А Китай, наоборот, считает, что экономика определяет все. И в этом смысле нам есть что обсуждать в процессе межгосударственного диалога.

Фотографии: Zuma/ТАСС; Николай Галкин/ТАСС.