Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

08.11.2013

В основе спектакля — одноименная повесть Даниила Хармса, которого на Западе — наряду с Ионеско и Беккетом — причисляют к столпам театра абсурда, а иногда называют «русским Кафкой». В повести, заинтересовавшей Уилсона, рассказывается о писателе, к которому приходит старуха. Она умирает в его комнате в коммунальной квартире, и герой не знает, что делать с трупом... 

Эту сюрреалистическую композицию в картинках изображают актеры, похожие на клоунов-двойников: оба в черных костюмах и белых рубашках, с покрытыми белилами лицами и одинаковыми нелепыми прическами. Единственная разница: Барышников — в галстуке, Дефо — в бабочке.

Они двигаются как марионетки, издают странные звуки, пританцовывают, сидят на качелях, носятся с часами без стрелок, выпивают, рассуждают о водке и покойниках. «Водку пить полезно, — говорит один из персонажей, — Мечников писал, что водка полезнее хлеба, а хлеб — это только солома, которая гниет в нашем желудке». Актеры чувствуют себя как рыбы в воде в абсурдистском мире Хармса и Уилсона и, несомненно, получают удовольствие от своей бесшабашной игры. 

Часть текста Михаил Барышников произносит на русском. Но, как обычно, у Роберта Уилсона, главное — визуальный ряд и, конечно, игра со светом. «Если вы хорошо управляете светом, — излагает режиссер свое кредо, — то можете сделать так, чтобы любое дерьмо выглядело как золото. Я рисую, я строю, пишу светом. Свет — волшебная палочка». 

Никогда не знаешь, говорит Барышников, чего ожидать от Уилсона. Его исполнители испытывают постоянное давление, но это дает свои результаты. Постановка была почти готова, когда режиссер вдруг попросил танцовщика прочитать текст на языке оригинала.

«Старухи» — главное событие нынешнего Осеннего фестиваля в Париже. Спектакль идет полтора часа без антракта. Минувшим летом постановку показали на театральном фестивале в Манчестере, где ее приняли прохладнее, чем на берегах Сены. Даже великий танцовщик и кинозвезда, — писала британская газета «The Telegraph», — не могут спасти нас от скуки. Несмотря на все выдумки и трюки Роберта Уилсона, абстрактному зрелищу, полагают английские критики, не хватает сюжетной линии. 

Как бы там ни было, именно такой — авангардистский и экспериментальный — театр в данный момент больше всего интересует Михаила Барышникова. Роль в «Старухе» он считает самой трудной в своей не слишком продолжительной театральной карьере. До этого Misha уже сыграл в нескольких театральных проектах: «Запрещенное Рождество» Резо Габриадзе, «В Париже» — по одноименному бунинскому рассказу в постановке Дмитрия Крымова, «Короткие рассказы» по Сэмюэлу Беккету.

Сейчас он собирается принять участие в постановке чеховских рассказов, которую покажут в Соединенных Штатах и в Англии. А в дальнейшем, если, по его собственным словам, наберется «сил и наглости», готов сыграть что-нибудь из Тургенева, Лескова, Достоевского или Гоголя в традиционном спектакле крупного российского режиссера. «Я часть русской культуры, — подчеркивает Барышников. — И хотя уже около сорока лет живу в Соединенных Штатах, английский остается для меня иностранным языком».