Николай ИРИН

23.05.2019

В 10-серийных «Победителях», представленных на НТВ, традиционная для канала криминально-правовая проблематика дана в режиме ретро: 1895-й год, Российская империя, Санкт-Петербург. Три закадычных друга-адвоката при помощи заезжего московского прокурора триумфально участвуют в разнообразных судебных процессах, как правило, выясняя подлинные обстоятельства преступлений, однако же зачастую скрывая от правосудия истинных виновников.

Сценарист Дмитрий Константинов и постановщики Александр Николаев (под псевдонимом Сергей Николаев) с Ангелиной Никоновой (некогда снявшей незаурядный «Портрет в сумерках») делают вещь жанровую, которая в первую очередь должна быть смотрибельна, попросту «интересна». Однако, повторимся, тематика криминальная. Канон создал еще Конан Дойл: преступления у него любопытны лишь постольку-поскольку, ибо несущая конструкция — ​команда сыщиков. Остроумное и архетипически насыщенное распределение функций: человек-сенсор и одновременно человек-мозг, фанатично преданный ему технократ с потугами беллетриста, заземляющая обоих экономка, наконец, оттеняющие их идиоты-полицейские. Просто? Еще бы! Просто как правда, потому и не оторваться.

Константинов с режиссерами рискуют делать примерно то же. Ну а почему нет, если работает? Правда, социально-психологические роли в «Победителях» нечеткие, есть существенные функциональные сбои. Адвокаты разнесены в смысле психики и поведения следующим образом. Самый основательный — ​почтенный семьянин Николай Андронов (Никита Панфилов). Импозантный, ответственный, любящий супругу-графиню Веру (Анна Чиповская), детишек, профессию, друзей, нравственный закон, а еще звездное небо, куда неизменно направлен его домашний телескоп. Самый легкомысленный — ​стремительно меняющий сексуальных партнерш Виктор Роскевич (Никита Ефремов). Женщин любит, но не уважает, чем выбешивает, хотя и заводит навеки преданную ему подругу-феминистку Ольгу Загорскую (Юлия Пересильд). Не вполне понятно: у Ольги к Виктору откровенное и ничем не отменимое животное влечение? При этом вечно находятся внутренние ресурсы, радикально отстранившись, участвовать в движении по женскому раскрепощению: статьи для соответствующего женского журнала и сопутствующая общественная деятельность. Что-то здесь не сходится. Пересильд ослепительна, причесана и одета как никогда прежде, однако героиня ее производит впечатление, скорее, декоративное. Конечно, маска должна в жанровом произведении сохраняться, но какое-то реальное внутреннее движение-брожение не помешает и жанрового происхождения куколке.

Третий адвокат придумывается как альтернатива Андронову и Роскевичу. Если эти двое — ​бывалые, во всем опытные, совершенно завершенные как внутренне, так и в социальном плане, то Михаил Заварзин (Евгений Антропов) — ​словно неоперившийся воробышек, будто ключевой персонаж «романа воспитания». Практически через весь фильм проходит существенная для понимания общего замысла линия его любви к роковой красавице-актерке Варваре Авиловой (Ирина Антоненко). Дама эта — ​циничная злодейка, которая одного за другим использует и уничтожает мужчин, опустошив их нравственно и финансово. Первое уголовное дело картины в том и состоит, что Варвара хладнокровно убивает у всех на глазах своего бывшего любовника-актера, остроумно представив дело как не зависевшую от ее разумения подлость кого-то другого. Прибегнув к помощи виртуозно перетолковывающих реальность адвокатов, она получает полное оправдание. Так вот, Андронов с Роскевичем наверняка знают, что Варвара убийца и, в сущности, подколодная змея, однако, принимая во внимание чувство Заварзина, отказываются рушить его идеальный мир. Впоследствии Варвара таки переспит с Михаилом, дабы еще прочнее захомутать его, однако тогда друзья уже примут меры и под угрозой предания огласке давнего преступления навсегда отвадят ее как от влюбленного, так и от страны.

Смотришь и думаешь: что за прихотливая конструкция. Двое опытных зомбируют неопытного, элементарно не давая ему повзрослеть, — ​это не хухры-мухры, не жанровая отбивка, которую можно давать впроброс, это заявка на серьезную самостоятельную коллизию. Намеренное искажение чужой картины мира — ​насыщенная смыслами драматургическая бомба. Но в финале сериала все трое по-прежнему дружат на равных. Между тем легко соблазненный Варварой и явно не способный повзрослеть рохля Заварзин попросту не умеет наладить отношений с запавшей ему в душу строгой красоткой Аглаей Якуниной (Анастасия Попова). Вина будто бы друзей в этом его тотальном инфантилизме несомненна. Авторы поверхностно, слишком поверхностно даже для жанровой вещицы, фиксируют страдания молодого Заварзина и снисходительное сочувствие «опытных», совершенно не вдаваясь в причинно-следственные отношения на уровне коллективной психики.

Это производит на более-менее внимательного зрителя угнетающее впечатление, ведь механика уголовных дел фиксируется в сериале дотошно, подробно. Между тем, повторимся, преступления в произведениях такого рода ничто в сравнении с жизненным потоком и психологическими взаимодействиями заинтересованных наблюдателей: сыщиков, адвокатов, прокуроров, свидетелей. Будь то «Приключения Шерлока Холмса» или «Следствие ведут ЗнаТоКи», мы неизменно соинтонируем наблюдателям, мы идентифицируемся с ними или отталкиваемся от них. Здесь же ощущение, что авторы подтащили остроумные по форме и продуктивные по сути завязки сюжетов с участием «наблюдателей» из неких авторитетных зарубежных сериалов в надежде, что этого будет достаточно. В финале друзья-адвокаты обсуждают политику вмешательства в личные дела друг друга, похохатывая. Серьезнейшие линии недоразвиты, но зрителю предлагается довольствоваться обаянием артистов. Кстати, во многом срабатывает: на сетевых форумах восторг по поводу актерского состава велик. Не поспоришь: актерская школа у нас хорошая, ребят и девчат отбирают как минимум выразительных, чаще невероятно красивых, даже «породистых». Глаз радуется, а ум — ​нет.

Массовому зрителю должна понравиться и атмосфера старинного имперского уюта. В самом деле, если революция — ​кошмар, преддверие революции — ​оставленный Рай. Это работает и это убаюкивает. «Вот если бы…», «когда бы…». И уютный сам по себе Андронов, и сексуально озабоченный Роскевич, и девственно чистый Заварзин почти вынуждают с ними солидаризироваться, даже совпадать: не князья, не захватчики, не дураки. Когда бы не проклятые исторические катаклизмы, и мы, зрители, были бы такими же точно славными, сытыми, порядочными и проницательными. Зрительницам, в свою очередь, легко солидаризироваться с роскошными дамочками. Здесь мы не иронизируем: не подлый, даже системообразующий прием массовой культуры. «Прекрасное далеко», как место прибежища эскапистов.

Несомненным достоинством «Победителей» следует посчитать то, что сюжет утоплен в быт. На этом уровне кожей, нутром ощущаешь сродство с едва намеченными нашими людьми прежних времен. Вроде и уклад был иным, и цивилизационный код, но конфликтные расклады, способы их разрешения, вплоть до трагических, последующие людские реакции и даже сыскные мероприятия — ​универсальны. Те же у нас страхи, та же воля к безопасности, те же способы выживания на местности. Те же типы родственных отношений и служебных обязательств. Фиксируясь на этих вещах, испытываешь радость узнавания. Присмотримся, прислушаемся, даже и принюхаемся — ​почуем своих, разберемся, мысленно породнимся, обойдемся без толкователей.

Тревожит, однако, другое. Убийства даются легко, впроброс. В сюжете, который посвящен не работе сыщиков с прокурорами, а деятельности адвокатов, то есть лиц перетолковывающих, корректирующих, даже подправляющих Реальность, подобная легкость не вполне уместна. Неожиданно ранит реплика прокурора Гущина, который по факту нравственно торжествует над всеми: «…адвокаты, которые выпускают на свободу убийц». Они же, эти рыцари милосердия, получается, идеологи релятивизма. Даже мерещился в зале судебных заседаний чутко ловящий каждое слово ловких говорливых парней революционер философского склада. Но у авторов-то нет никакой рефлексии по поводу того, что болтуны-фальсификаторы сами творят будущую постреволюционную иррациональность. Поэтому сериал достаточно активно, хотя, видимо, незаметно для массовой аудитории лжет: внешне уютно, а под подушкой у кого ножичек, у кого пистолет. Актриса Варвара Авилова выставлена чудовищем, но, кажется, ее чудовищность преувеличена идеологами милосердия. Чем дальше, тем больше вспоминается Иван Карамазов — ​говорун и фальсификатор крутого замеса.

В невероятном телефильме, который, возможно, открыл новую эру доминирования сериалов, во всяком случае, в нашем культурном пространстве, — «Элли Макбил», — ​речь шла об адвокатской конторе, и там тоже была использована остроумная метафора: главная героиня из раза в раз истово защищала искренность в человеческих отношениях как таковых. Делалось это на материале исключительно гражданских дел, не уголовных. Попросту потому, что за каждое виртуозно обговоренное убийство нужно отвечать. Есть какое-то жуткое несоответствие между бойкостью речи франтоватых молодцов, затуманивающих истинное положение дел, и реальной, зачастую невыносимой бедой, сопряженной с человеческой гибелью. Уточним, если речь о сыщиках, оперативниках — ​людях поиска, а не продавцах тумана, подобная проблема в жанровом искусстве не встает. В финале трое друзей-адвокатов и примкнувший к ним юноша Борис Волохов, мечтающий о сходной блистательной карьере, пьют «за победу милосердия над беззаконием». Пьют, неприятно похохатывая. В завуалированной форме их тост манифестирует приоритет толкователей. В сущности, получилась вещь про адептов постмодернизма. Про вербальное баловство. Про XIX век и предреволюционную эпоху — ​точно не вышло.