Пьесы Юджина О’Нила у нас ставят мало, хотя этого автора назвать безвестным нельзя: четырехкратный лауреат Пулитцеровской премии, первый американский драматург, удостоенный Нобелевской премии — за «глубину драматических произведений, которые по-новому, оригинально истолковывают трагедии». Пьеса, выбранная Алексеем Бородиным, на московских сценах раньше не игралась вовсе. В ней Юджин О’Нил «по-новому и оригинально» трактует сразу несколько античных мифов. В героях узнаются не только персонажи греческой «Электры», но и Медея, Эдип, Антигона.

В отличие от емких античных трагедий, произведение О’Нила — многоэтажная запутанная история с интригой, переплетенными сюжетными линиями. «Траур — участь Электры», именно так в оригинале называется пьеса, — это трилогия, рассчитанная на девять часов игры (спектакль при минимальных сокращениях гораздо более лаконичен и идет всего три с половиной). Здесь высокая трагедия смешивается с фрейдистским подтекстом и обретает современные очертания.

Действие совершается на исходе гражданской войны в США. Неодолимая античная судьба, беспощадная даже к богам, врывается в быт простой пуританской семьи. Вот уже несколько поколений в доме Мэннонов страдают от неразделенной любви, мук совести и взаимных предательств. Семена разрушения несет в себе каждый член злосчастной семьи. Кристина (Янина Соколовская) отравляет своего мужа Эзру (Сергей Насибов), вернувшегося с войны. Ее дочь Лавиния (Мария Рыщенкова), влюбленная в собственного отца, мстит руками брата Орина (Евгений Редько), питающего несыновние чувства к маме, и так далее, пока череда кровосмесительных страстей и убийств не замкнется.

Атмосфера наполнена инфернальным духом. Говорить о смерти — в традиции семейства. Для них сама «жизнь — это умирание». Подробные ремарки драматурга многократно повторяют: лица бледны и неподвижны. Трагическая судьба отпечатывается во взглядах. В спектакле Бородина лица актеров становятся мраморными перед кончиной. И это не условная метафора. Прежде чем принять рок и погибнуть, Мэнноны «надевают» маски трагедии, одним жестом размазывая по лицу белый грим. Речевые обороты «без кровинки в лице», «белее мела» оживают, сбрасывая словесную шелуху. Кроме этого хода, многократно повторенного, традиционное действие разнообразием режиссерских придумок не отличается.

Реформатор американской драмы Юджин О’Нил в свое время боролся с сугубо коммерческим театром смазливых бродвейских мелодрам и комедий, обратившись к чистому искусству. Лишенный эффектов, внешней красивости, «Участь Электры» Алексея Бородина вторит драматургу в желании быть серьезным. Стремление избежать любого рода легких приманок для зрителей приводит постановщика к скупому и несколько скучноватому решению спектакля.

Свой дом Мэнноны называют храмом смерти, склепом, чему вполне отвечают строгие и холодные декорации: черные однотонные стены, прямые линии и углы. Обреченность здесь присутствует визуально. Сцена и костюмы монохромны, даже звездно-полосатый флаг, покрывающий гроб Эзры — серо-серый. Исключение составляет лишь сияющая яркой красотой Кристина, облаченная драматургом в изумрудное платье. Этот стерильный мир дает простор для мощных актерских работ, однако, их почему-то не случилось. И это — главная трагедия спектакля.

Страдальцы не вызывают ни сочувствия, ни трепета и в целом размаху пьесы не соответствуют. Ведомые ужасной судьбой, герои кажутся безвольными. От того так неясны их мотивы, непрозрачны характеры. Поэтому история концентрируется на большом черном доме, а не его обитателях. Дом постоянно вращается под тягучую музыку, меняет конструкцию, раздвигая стены, старательно экспонируется в долгих паузах снаружи и изнутри, громоздко возвышаясь над происходящим. Своим масштабом усадьба заслоняет маленькие гнусные интриги героев. До античной высоты им пока еще далеко.