Изумруд — символ целомудрия, продлевает жизнь, охраняет любовь, дарит добрые сны и… сам выбирает себе хозяина. Изумруд, омут русалочьих глаз, служит верой и правдой искренним людям, а лжецам приносит несчастье.

Рубин — как капля крови. Дерзкий, смелый, отчаянный, в нем блеск греха и страсти. Укради рубин, и мятежный камень отомстит всему твоему роду. Но он, рубин, поддерживает в смелых поступках, укрепляет в часы лишений.

Бриллиант от взгляда ускользает, его сияние — зыбкий мираж. Каждый едва заметный поворот бриллианта отзывается радугой искр. Древние греки считали бриллианты слезами богов, что очищали разум, оберегали от болезней. Царский венец Екатерины Второй украшали пять тысяч алмазов редкой огранки, и по великолепию он превосходил короны всех европейских монархов.

Для Джорджа Баланчина камни, как цветы, музыка и танец, воплощали гармонию. На создание триптиха «Драгоценности» его вдохновила отнюдь не абстрактная красота камней (хотя, по собственному признанию, он восточный человек, родом с Кавказа, камни любил). Баланчина потрясла своим великолепием нью-йоркская коллекция знаменитого ювелира Клода Арпельса. К чуду ювелирного дома Van Cleef&Arpels прикоснулась художник-сценограф Большого театра Алена ПИКАЛОВА.

культура: Вы ездили в Van Cleef&Arpels перед началом работы над спектаклем «Драгоценности»? Изучали камни?
Пикалова: Работа уже началась, и чтобы не уйти в лабиринты собственных фантазий, надо было поехать. Для создания антрактного занавеса, открывающего каждую часть балета, использовали фотографию шкатулки в стиле ар-деко из полированного золота с гравировкой на тему «Лебединого озера». Ее надо было посмотреть. Конечно, интересовало все, что касается камней, — их цвета, глубины, прозрачности. Образ драгоценного камня, механически увеличенный до размеров декораций, моментально превращается в бутафорский. Сымитировать драгоценности — задача чрезвычайно сложная. К началу работы я изучила дневники сценографа Баланчина Питера Харви и понимала, что хореографа вдохновили не просто камни, а совершенной красоты кристаллы Van Cleef&Arpels. Их мастера изобрели уникальный способ огранки и крепления кристаллов, когда луч света, проходя и отражаясь, не дробится о металл. Мы видим игру и переливы непрерывного фасада из драгоценных камней. Такой дизайн называется Invisible Set, что в переводе означает и «невидимое крепление» и «невидимая сценография».

культура: Каким образом достигается подобный эффект?
Пикалова: Камни обточены так, что плотно прилегают друг к другу и создают почти монолит с гладкой поверхностью, чуткой к свету. Он может быть пластичным и гибким, как в браслете и колье, или скульптурно зафиксированным — в брошах и подвесках. Существуют фотоснимки многих знаменитостей в таких украшениях: Марлен Дитрих с браслетом, Мария Каллас с брошью.

Театральную декорацию мы делали из пластика, но пытались добиться эффекта натурального камня: по насыщенности цвета, полупрозрачности, настроению. Сами того не зная, исключительно интуитивным путем нашли эффект, открытый мастерами Van Cleef&Arpels, правда, в пространстве сцены. Кристаллы крепили с минимумом металлических каркасов, чтобы их можно было освещать с двух сторон, светом фронтальным и контровым. Не хотелось ошибиться с окраской декорационных камней, а потому надо было подержать в руках натуральные камни большого размера с хорошей огранкой, проследить за их загадочной жизнью при разном освещении.

культура: Редкие камни в руках — какие ассоциации они у Вас рождали?
Пикалова: Изумруды созерцательны и романтичны, в них — светлая, немного импрессионистская грусть. В рубинах — жар, энергия, витальная мощь. С бриллиантами — космическим идеалом красоты — оказалось много сложнее. Они не имеют «спасительной» цветовой защиты, идеальный бриллиант отражает чистый спектр света, и потому блеск бриллианта воспроизвести невозможно. Все выглядит бутафорией, каким-то стеклянным или стразовым.

культура: Поэтому от «бриллиантового» задника сцены в балете и отказались?
Пикалова: Знаете, сам Баланчин первоначально почти всегда задумывал роскошные декорации, а в итоге убирал со сцены все и оставлял чистый фон — то, что создает настроение, атмосферу.

Я отказалась от идеи имитировать бриллианты, оставила только крошечные искры, россыпь лучших образцов стразов на серо-голубом фоне. Такой «бриллиантовой пылью» вспоминался Баланчину родной Петербург и белые ночи. Настоящие бриллианты в этом балете — артисты и переливающая изумительным блеском хореография. Вообще, Баланчин так строго привязал каждый из балетов к образу камня, что у меня, как и у многих, эти образы ассоциируются исключительно с его хореографией.

культура: Баланчин любил сравнивать балерин с драгоценными камнями. Вы находите общее?
Пикалова: В природном камне непросто предугадать чистый кристалл. Как и в девочке, желающей танцевать, — талантливую балерину. Баланчин соединял идеальные движения, чистую хореографию. Похоже на Invisible Set — идеальные кристаллы, чистые драгоценности.

Читайте также:

О премьере балета "Драгоценность"