Тамара ЦЕРЕТЕЛИ

25.03.2015

Скопин — городок в Рязанской области. С населением чуть больше 25 тысяч. И знаменитым театром, до сих пор считающимся любительским, хоть он и объездил все фестивали страны. На «Золотой маске» Народный молодежный театр «Предел» совместно с фольклорным ансамблем «Зоренька» представил спектакль «Красный угол»: реконструкцию рязанских обрядов — от первого пеленания до приготовления смертного узла. «Культура» поговорила с основателем и режиссером театра Владимиром ДЕЛЕМ.

культура: Вы никогда не ассоциировались с этническим театром — ставили Достоевского, Пушкина, Чехова, даже Прилепина. Почему вдруг обратились к фольклору?
Дель: Понимаете, я ни к чему не обращался. Не думал: «Вот сейчас займусь этническим театром». Просто мы с женой всю жизнь ездим по деревням и собираем старинные женские костюмы. Когда поженились, дед дал нам двести рублей — вот и купили в селе Секирино в Рязанской области первый наряд. А одежда всегда влечет за собой какую-то историю из жизни. Из этих историй и родился спектакль. А также — из обыкновенного человеческого долга по отношению к моей матери, к землякам, к секиринским женщинам, которые готовили наряды для того, чтобы их носили еще двести лет — внучки, правнучки... В этих костюмах и играем.

культура: Вы родились в Секирино?
Дель: Это долгая история. Дело в том, что мой отец — поволжский немец. Сначала его сослали в Казахстан, потом отправили в колонию между деревнями Секирино и Кочугурки Скопинского района. Моя мать из Кочугурок — муж у нее погиб на войне, осталась с дочкой. И отец потерял жену — она умерла по дороге в Казахстан. В общем, в 49-м мать с отцом поженились. Вырыли землянку, стали жить. Яма от нее до сих пор осталась, иногда хожу туда, смотрю... В этой землянке родились мои брат с сестрой. А когда появился я, случился праздник — нам дали комнату в бараке. Это уже цивилизация! Рядом с нашим поселком — в полутора километрах — находилось Секирино. Мы бегали туда свадьбы смотреть.

культура: На Вас как на режиссера повлияла эта свадебная обрядность?
Дель: Раньше, когда меня спрашивали: «С чего для тебя начался театр?», принимался рассказывать про заезжих клоунов. А потом понял: первое театральное впечатление — свадьбы. До сих пор хочется выстроить то, увиденное. Я считаю, обряд должен иметь четкую линию, паузу. Его надо понимать печенкой, потому что он — не игрушка, не развлекаловка. Помню, как бывал в детстве потрясен, глядя на свадебные обряды. Там ведь не радость, а сплошной крик да плач — никто не понимает, что будет дальше, как жизнь сложится. Это очень сильно воздействовало на человека. И какие трогательные были моменты — например, молодые, стоя на одной доске, умывали друг друга... А сегодня дикое кощунство — конкурсы на свадьбах: «Положим на стул шарик, а вы сядете, раздавите!» Девять из десяти браков распадаются. Люди не хотят, не могут жить вместе, бегут друг от друга. А ведь человеку нужен человек — ничего больше.

культура: Традиция, которую Вы воспроизводите на сцене, уже мертва. Наверное, умерло и пространство, где она жила. Что сейчас в деревнях?
Дель: Тлен и полынь. Все заросло до самого неба. Деревня Кочугурки, где моя мать траву косила, огороды копала, жизни радовалась, — теперь там чертополох растет. 

культура: Сегодня популярны всевозможные вариации на тему фольклора.
Дель: В большинстве случаев это не фольклор, а катастрофа. Якобы русские народные свадьбы — по скаченным из интернета сценариям: «Ой, зятек, здравствуй, зятек!» Наденут кокошники, поют что-то... Но тут есть и другая беда. Дай какому-нибудь модному режиссеру наши костюмы, он задумает «акцию». И понеслось! В результате через пять минут эти рубахи измажут кровью, повесят на шест, потом завернут в них мертвое тело...

культура: Вы основали театр в 1988 году, и он до сих пор считается любительским, хотя даст фору многим профессиональным труппам.
Дель: У нас за плечами больше сотни фестивалей. Знаете, после моих актеров сложно найти общий язык с профессиональными. Я ставил в Липецке «Ангел Ч» по Чехову и было чрезвычайно трудно договориться с артистами — с нашими-то у меня радуга сплошная. А этим нужно вжиться в образ... Говорю им: «Не надо ничего играть, просто исповедь твоя нужна. Расскажи, как жизнь не удалась». Но люди не могут так — взять и показать свою боль на сцене.

культура: Вас, наверное, часто спрашивают — почему остались в Скопине, в любительском театре? Наверняка были предложения.
Дель: Остался, потому что там получалось. С первым же спектаклем — «Моцарт и Сальери» — объездили всю страну.

культура: Вы как-то сказали, что сейчас «эпоха комфортного театра».
Дель: Сегодня театр — для удовольствия. Но мне такого театра не надо. Никогда не поднимется рука поставить каких-нибудь «Женатых таксистов». А если поднимется, то отсохнет, наверное. Мне нравится с такими веселыми парнями, как Пушкин, — с ним можно похулиганить, он позволяет. Словно говорит: «Ну, давай, устрой что-нибудь». И вот устраиваешь — с ним, с Достоевским... Главное, что нам поверили зрители. Более того, приходят скопинцы и говорят, например: «Вам надо поставить «Горе от ума». Это так современно!» И ни в какую — ставь, и все тут.