Эло: Я обычный финн, хотя редко появляюсь в Хельсинки. Но это ничего не значит. Когда финские хоккеисты на льду, я дико волнуюсь, а если выигрывают — меня просто распирает от гордости.

культура: Так Вы в душе хоккеист?

Эло: До балета я и был хоккеистом. Мечтал стать голкипером. Ведь голкипер — это такой игрок, которому нужна почти балетная растяжка. Не помешает ему и хорошо прыгать.

культура: Как Вы попали в классический балет?

Эло: Случайно. Сестры учились танцу, я однажды подглядел, чем они занимаются в классе, и мне захотелось попробовать. Думал, что балетный урок поможет быстрее стать голкипером. Но это был не балет, а современный танец — они упражнялись в хореографии Мерса Каннингема и Марты Грэм. Впрочем, я не склонен дифференцировать понятия «современный» и «классический» танец. Оба отлично уживаются в театральном пространстве.

культура: Вы рассуждаете прямо как Матс Эк. Общались с ним?

Эло: Конечно. Меня потрясла его хореография, когда он ставил в Хельсинки «Каина и Авеля» в 1984 году. Я танцевал Авеля и после премьерных спектаклей попросился в его труппу и уехал в Швецию. Много танцевал с Аной Лагуной — все балеты, какие были тогда в репертуаре. Ана так фанатично предана делу, что выходила на сцену, даже когда была на сносях.

культура: Вы с ней были в тот момент? Страшно, наверное?

Эло: Мы танцевали на гастролях «Жизель». Она мне говорила, чтобы я был осторожен в поддержках. Страшно не страшно, но очень тяжело поднимать женщину на девятом месяце беременности. А ей все нипочем. Их с Матсом первый ребенок Рубен родился в кулисах и вырос на глазах всей труппы.

культура: Матс Эк и сподвиг Вас переквалифицироваться в хореографа?

Эло: Нет. Я всего шесть лет работал у Эка в Кульберг-балете и научился многим театральным приемам, которые мне пригодились впоследствии. Потом ушел к Иржи Килиану в Нидерландский театр танца. В Хельсинки осваивал классику — «Жизель», «Лебединое озеро», в Стокгольме — в основном «умные» театрализованные постановки Эка, в Гааге — полные юмора и сарказма балетики Килиана. И еще в NDT была такая практика: танцовщики труппы ставили спектакли. Однажды в Пенсильвании в роли постановщика оказался я. Шел 2000 год. Тогда я и понял, что стану не педагогом, а хореографом. В 2004-м закончил танцевальную карьеру и занялся исключительно сочинительством.

культура: Где Вы так хорошо выучили русский язык?

Эло: Стажировался в 1979 году в Академии имени Вагановой — занимался в одном классе с Сергеем Вихаревым. Учил русский специально, чтобы больше понимать на уроках.

культура: Какие финны молодцы — ни перед чем не робеют.

Эло: Финляндия не очень большая страна. Чтобы не пропасть в снегах Лапландии, надо как-то заявить о себе. Для этого нужен как минимум английский — ему учат детей с малолетнего возраста. Еще, наверное, важно, что лет двадцать-тридцать назад мы как-то остро почувствовали, что можем сказать свое слово и в музыке, и в балете, и в дизайне.

культура: О чем Ваш новый балет с хитрым английским названием Dream of Dream?

Эло: Сюжет живет в моей голове, но я его не рассказываю танцовщикам. Это история о странной девушке, у которой есть проблемы коммуникации с миром. Очень рассчитываю, что русские артисты вместе со своей феноменальной техникой выплеснут эмоции и мой тайный сюжет заиграет.

культура: Вы ставите по все миру — в ABT, Нью-Йорк сити балле, Штутгартском балете, в Московском музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. 55 спектаклей за 12 лет — это очень много. Остались непокоренные вершины?

Эло: Мечтаю о постановках в Парижской опере и Мариинском театре.