Москвичи увидят работы всемирно известных режиссеров: Люка Персеваля, Эймунтаса Някрошюса, ушедшего, к сожалению, из жизни Петра Фоменко, Льва Додина... Завершится нынешний «Сезон Станиславского» спектаклем легендарного Питера Брука «Warum Warum» с участием Мириам Голдшмидт. Знаменитый режиссер согласился дать эксклюзивное интервью «Культуре».

культура: Как лучше в данном случае перевести немецкое «warum»: «зачем» или «почему»?

Брук: Настоящий смысл слова заключается в его форме и звучании — в той же степени, как и в его словарном значении. «Warum» в своей музыке содержит английское «Why?», французское «Pourquoi?», итальянское «Perche?» и русское «Почему?», «Зачем?». Тем самым это слово затрагивает нечто большее.

культура: Этот спектакль обещает быть абстрактным, теоретическим...

Брук: В этом спектакле нет ничего теоретического. Он человечный и личностный. Актриса задается вопросами «зачем?» и «почему?» своего ремесла, которому она посвятила всю жизнь. А для лучшего понимания обращается к пионерам театра, каждый из которых когда-то ставил перед собой те же вопросы. Их предположения она исследует.

культура: Дало ли Вам это вопрошание какие-либо ответы?

Брук: Нет. Мне интересны открытые вопросы, не заключения.

культура: Свой спектакль «US» Вы не вывозили на гастроли, потому что он был создан для конкретной публики. «Warum Warum» более универсален?

Брук: «US» — особый случай. Эта постановка была создана для английской публики в тот момент, когда мы столкнулись лицом к лицу с проблемой нашей ответственности за действия США. В каждой постановке вопрос о том, что именно держит публику и как можно ее потерять, актуален ежесекундно. Только дурак полагает, что существует универсальная формула.

Вот почему слова — это лишь малая часть тех выразительных средств, которые находятся в распоряжении актера. Любая пьеса, от Шекспира до Чехова, в переводе теряет невероятное количество особенностей. Но человеческие способности позволяют преодолеть это на сцене, мы наблюдаем это по всему миру.

культура: Какую роль в Ваших постановках играет музыка? Почему для «Warum Warum» Вы выбрали именно ханг, перкуссионный музыкальный инструмент, изобретенный в Швейцарии в 2000 году?

Брук: В каждом конкретном случае следует методом проб и ошибок определять, что будет полезно. Порой богатые декорации, а иногда — чистота и простота. Музыка, цвет, движение — все это неотъемлемые части человеческого восприятия. Все зависит от того, что именно требуется. Находка музыканта, изобретшего неизвестный доселе инструмент, во время работы над «Warum» была счастливым поворотом судьбы. Это породило прекрасную глубокую связь, возникшую между актрисой и музыкантом, в результате чего постановка перестала быть моноспектаклем.

культура: Почти одновременно с «Warum Warum» Вы задумывали спектакль о Мейерхольде. Еще не оставили эту идею?

Брук: У философии был свой мученик — Сократ, который предпочел смерть компромиссу. Я всегда чувствовал, что в мировом театре есть лишь один настоящий мученик — Мейерхольд. Множество раз мы исследовали возможность создания спектакля о нем, но, как часто бывает, отложили эту идею. Осознав, что все формы, которые мы нашли, не годятся.

культура: Андрей Кончаловский пишет, что в Вашем театре был культ Брука, он был полностью режиссерским. При этом Вы отказываетесь насаждать свой стиль, воспитывать преемников. Ваше режиссерство больше похоже на духовное наставничество?

Брук: Тут ответить легко. Всю свою жизнь я был противником диктатуры. Режиссер должен брать на себя ответственность за руководство труппой, стараясь наблюдать, вдохновлять, прислушиваться, побуждать, вмешиваться и вести ее, не становясь при этом безусловным начальником.

культура: «Следует признать, что сегодня грубость ближе к жизни, а святость дальше от нее, чем в любую из эпох», — писали Вы в 1968 году. Почему святость уходит из жизни и театра? И еще: Ваш театр — своеобразный способ молиться или медитировать. «Махабхарата», «Беседа птиц» — ритуалы, служащие одной цели, — приблизиться к Невидимому. Что оно для Вас? Бог, любовь, мировая душа?

Брук: Театр — это живая мастерская для артистов и зрителей, которая помогает раскрыть реальное значение слов через прямое переживание. В моей книге «Пустое пространство» в последней главе я пишу, что Грубый и Священный театры сосуществуют непосредственно в момент спектакля. Это и есть возможность достичь наилучшего качества переживания, когда слова обретают свое прямое значение.

Сегодня все науки сошлись в одной точке, как настоящая религия у своих истоков. Необъятность жизни и вселенной показывает, насколько ничтожно наше временное понимание. Никакая другая культура не постигла это глубже, чем Россия со своими музыкантами, поэтами, писателями, учеными, мистиками. Спросите любого из них «что есть невидимое?», и вы найдете ответ. Начните с Достоевского.