Нарушить это тонкое построение, где гармония зиждется на тошноте и матерщине, где смешались метафизическая тоска по раю и «Тройной» одеколон, — значит, опрокинуть всю поэзию. Наверное, того и опасался Сергей Женовач, представив спектакль максимально абстрактный и верный литературному оригиналу. Впрочем, разочарования избежать не удалось. Поэму режиссер аккуратно сохранил, но в сценическую форму ее так и не облек. Лишив нас возможности читательской интерпретации, он взамен почти ничего не предоставил. 125 километров до недосягаемых Петушков зритель, как мог, преодолевал в одиночку.

Хотя нельзя не отметить, в начале спектакля Женовач затеял довольно интересную игру с залом. Обманывая ожидания, герои появляются не из-за кулис, а со спины. Долго не гаснет свет, заставляя особенно остро и недоуменно воспринимать происходящее. А потом Веничка объявляет минуту молчания. Лишенные спасительной темноты зрители, стоя и перебрасываясь неловкими улыбками, поминают трезвые часы томления духа до открытия магазинов.

Но любопытные сами по себе, эти приемы со спектаклем не вполне клеятся. Ему вообще не хватает некоторой цельности. Единственное, на чем держится постановка — эксплуатация обаятельнейшего текста. Красивые декорации, скорее, антуражно соседствуют с ерофеевской историей, чем работают на нее. Один занавес — сам по себе произведение искусства в духе нонконформистов, этакая игра со стереотипом. Парадный, бархатный, полный официоза партсобраний, он при рассмотрении оказывается скроенным из обрезков и штопаным-перештопаным. Трюк с двигающейся над головами зрителей массивной люстрой — композицией из стеклотары, внезапные появления мебели из-под сценического планшета впечатляют гораздо больше, чем само действие.

Впрочем, слово «действие» к этому спектаклю применимо с большой натяжкой. Его всецело составляет чтение поэмы, легшее на плечи одного актера. Алексей Вертков (известный теперь широкому зрителю по фильму Карена Шахназарова «Белый тигр») на роль блаженного Вени подходит здорово. «Тяжелая мысль» в тоскливом взгляде, засаленные волосы, мятый костюм и сиротский чемоданчик. Но довесок из бесполезной неиграющей массовки и чуждых тексту эффектов не дает ему развернуться. Невнятному ритму противостоит, пожалуй, единственный яркий эпизод — эффектное появление девушки-баллады (Мария Курденевич) с трехлитровой банкой огурцов. И далее — зажигательная эротическая сцена под «Что-то случилось» Валерия Ободзинского.

Хохочущая «русалка», запивая любовь водкой, игриво треплет по щекам Веничку голыми ногами. Блудница с глазами, как облака, внезапно появляется и столь же скоро исчезает, оставляя беспомощного Веню доигрывать в одиночку трехчасовой спектакль. Пока как-то сами собой петушинские рельсы не приведут нашего героя к финальной трагической сцене, где в полной темноте услышим: «И с тех пор я не приходил в сознание, и никогда не приду».