Спектакль легкого дыхания: «Защита Лужина» в Малом театре

В Малом театре продолжаются премьерные показы спектакля «Защита Лужина». Режиссер Владимир Данай впервые вывел на сцену героев романа Владимира Набокова и поставил сценическое действие как каскад скоротечных зарисовок.

«Защита Лужина» — премьера нынешнего сезона. Спектакль прописан на Малой сцене театра на Большой Ордынке. Малый зал — уютный, камерный, удобный — способен принять около сотни зрителей.

Сценическое действие лишено линейного хода. Оно начинается со встречи гениального шахматиста Лужина со своей будущей женой и продолжается развитием их драматической общей истории. Для главного героя шахматная игра — особый мир, гораздо более реальный, чем окружающий его, в котором он не выживает. Приговор он вынес себе сам. В финале, когда Лужин решает выйти из игры под названием жизнь, он так похож на чеховского Володю, который после выстрела видит отца — он «охватил его обеими руками, и оба они полетели в какую-то очень темную, глубокую пропасть». Лужина встречает вечность, которая «угодливо и неумолимо раскинулась перед ним». Эта фраза, впрочем, в спектакле не звучит. Но ее вспоминаешь, когда в финале все герои драмы застывают, как на старинной семейной фотографии.

Переложил прозу на язык сцены сам режиссер — он с почтительностью сохранил набоковское построение фраз и предложений, их артистизм, обаяние и метафоричность. Чувствуются и любовь режиссера к роману, и его желание подробно, профессионально, добротно изложить внутренние сюжеты. Как и его мастер на режиссерском факультете ГИТИСа Сергей Женовач, Владимир Данай выбрал сложную прозу, считавшуюся непереводимой в речь театральную. Образ Лужина — загадочен. Кто он: гений, аутист, безумец «не от мира сего», нервнобольной, утративший душевный лад, отрешенный идеалист? Владимир Данай вступает в двойной диалог — с автором и со зрителями в зале, ведь у каждого свой Лужин.

Монологи главного героя включают рассказы автора о дошкольном, дошахматном детстве Лужина с родителями, не сохранившими любовь; о школьных годах молчаливого закрытого мальчика, в котором поначалу никто не видел вундеркинда; о насмешках одноклассников и обидном прозвище Антоша — по имени героя из скучной книжки отца; о шахматах как ниспосланном спасении, которое обернулось наказанием. Иногда воспоминания «оживают» в формате флешбэков, и на подмостках появляются антрепренер Валентинов, одноклассник Петрищев, шахматный виртуоз Турати, родители жены, психиатр, медсестра, пациенты в лечебнице, etc.

Названия сценических глав загораются над подмостками: Е5 (ход черной пешки) и Valentinov, Turatti и Pardon, Wunderkind и Turnier, Kombination и другие. Владимир Данай сочинил спектакль легкого дыхания — живой, стильный, элегантный. Художник-постановщик Стефания Филатова предложила умное и небанальное решение пространства, художник по свету Георгий Новиков наполнил его игрой теней и света. Подмостки «сотканы» из темных и белых полос, напоминающих и шахматную доску, и окрас пограничных столбов. Зеркало сцены закрыто сплошной стеной, оставшийся узкий просцениум — территория для монологов и дуэтных эпизодов; в центре стены раздвигаются створки и открывается проем с нехитрой мебелью: стулья, столы, кресла — интерьеры, в которых протекает ускользающая жизнь героев. Комната в квартире родителей невесты, гостиничный номер, турнирный зал, палата клиники, предбанник киностудии.

Режиссер не предлагает своей версии событий, он облекает роман в театральную форму и создает спектакль с яркими актерскими работами. Лужина точно и искренне играет Михаил Зубарев. Ранимый, как ребенок, «гениальный чудак» (по определению Набокова), чьи глаза способны гаснуть и вдруг вспыхивать опасным огнем, он — нелеп, наивен, испуган, психически изнурен. Актеру досталась двойная роль: он и Лужин, произносящий свои реплики то задумчиво, то страстно, он же — голос автора, чьи фразы проговаривает быстро, словно читая новостную ленту, и бесстрастность этой декламации лишь подчеркивает напряжение текста.

Невеста, а потом и жена Лужина — безымянна в спектакле, как и в романе. В исполнении Елизаветы Долбниковой Она (так назван персонаж) влюблена, и в чувстве этом преисполнена романтическим желанием спасти погибающего в царстве шахмат жениха, ввести его в мир людей и их обычных забот. Лукавый Набоков, сам увлекавшийся шахматами и сравнивавший их комбинации и дебюты, композиции и гамбиты с сочинением книг, — с самого начала знает, что ее попытки — тщетны. Актриса нигде не фальшивит, проводя свою героиню от подростковой сострадательной влюбленности, через ссоры с матерью, жалость к заточенному в лечебницу жениху, к пониманию, что ее защита Лужина — бессмысленна и обречена на поражение. Дуэт Михаила Зубарева и Елизаветы Долбниковой полон различных состояний, внутреннего развития, неожиданных подтекстов, полутонов, проникновенных интонаций. И этим они отличаются от остальных актерских образов.

Ее родители играют в прекрасно-традиционной манере Малого театра — оживленно, добротно, подробно и внятно, в азартном упоении и при абсолютном самоконтроле. Мать Любови Ещенко — статная и красивая, строптивая и язвительная — не одобряет выбора дочери. За жениха вступается Она, но встречает изощренные издевки не терпящей возражений Матери. Складывается напряженный диалог двух непримиримых убеждений. С мужем такого накала не случается — безоговорочную победу Мать одерживает сразу. Дмитрий Зеничев (Ее отец) — обеспеченный русский эмигрант — гораздо мягче своей жены, такой уступчивый и слабовольный обыватель.

Алэн Салтыков в роли учтивого виртуоза шахматной игры итальянца Турати доказывает, что нет маленьких ролей. Почти бессловесный эпизод длится считаные секунды, но именно он разбудил злой рок, спровоцировал тяжелое психическое расстройство Лужина. Навязчивый импресарио Валентинов в исполнении Константина Юдаева — мистический злодей. Когда-то он дал старт шахматной карьере Лужина, потом оставил своего воспитанника, и теперь «страшный образ Валентинова» (Набоков) вновь возник в судьбе заглавного героя. Своим предложением сняться в эпизоде его фильма о гроссмейстерах Валентинов выбивает шаткую, с трудом обретенную опору жизни, подталкивает Лужина к самоубийству.

В спектакле прочно, крепко, но, на мой взгляд, прямолинейно сделаны маленькие роли. Встреча Лужина на балу с франтоватым аферистом Петрищевым (Алексей Мишин) — безжалостным мучителем школьных лет — напоминает литературный театр: оба сидят, вглядываясь в зрительный зал, и достаточно однообразно передают отношения персонажей. Заспанная Горничная обаятельной Алены Ревнёвой смешно и неловко сбивает все на своем пути, лохматая Пациентка клиники для душевнобольных в исполнении Натальи Калининой сомнамбулой бродит по палате, ее же Дама из России — беспардонна и навязчива. Эти сцены-зарисовки исполнены выразительно и иронично.

Малый театр — старейший театр столицы — стал первым, принявшим героев романа «Защита Лужина» в самостоятельный умный спектакль, оставляющий приятное послевкусие, которое мы будем ощущать еще долго.

Фото: Евгений Люлюкин/предоставлены пресс-службой Малого театра