Материал опубликован в №10 печатной версии газеты «Культура» от 31 октября 2024 года.

Семидесятилетний юбилей дрессировщик в четвертом поколении Юрий Дуров встретил уже не на посту худрука «Уголка дедушки Дурова», руководство театром зверей он уступил дочери, чтобы сосредоточиться на творческих вопросах.

— Юрий Юрьевич, трудно представить себе москвича, который хотя бы раз не побывал в «Уголке дедушки Дурова», но для тех, кому все-таки это удалось, расскажите, пожалуйста, кто этот дедушка и откуда у него уголок.

— Если уж пуститься в воспоминания — два брата, Анатолий и Владимир Дуровы, рано остались без родителей и были взяты на воспитание крестным, который прочил им военную карьеру и с этой целью отдал их в кадетский корпус. Палочный режим братьям пришелся не по вкусу, их карьера закончилась, когда на урок Закона Божьего один из них вошел на руках, за что был изгнан. За ним вскоре бежал и брат. Страх перед гневом родственников не позволил им вернуться домой, а голодные скитания привели их в балаган. Они к этому тяготели, еще в раннем детстве какой-то прислужник, бывший цирковой артист, якобы рассказывал им о цирке. Так или иначе, они попали в балаган и прошли там всю суровую школу циркового искусства тех лет. Почему суровую — потому что они пробовали себя и как шпагоглотатели, и как акробаты и наконец остановились на клоунаде. Сначала они работали вместе, но потом их пути разошлись, и они даже конкурировали между собой, потому что на арене было два Дуровых. Владимир Леонидович больше внимания уделял животным, а у Анатолия Леонидовича животные были фоном, они подчеркивали его шутки.

Владимир Леонидович, как старший брат, считается родоначальником цирковой династии Дуровых. Дрессурой он увлекся серьезно, с годами осваивал ее все больше и больше и однажды выкупил дом на улице Старая Божедомка, чтобы создать театр зверей, который назвал «Крошка». Этот театр у нас существует до сих пор, это наша маленькая сцена. Изначально «Крошка» была рассчитана не только на детей, но и на взрослую публику, сюда приходили посмотреть на невиданные трюки с животными.

Здесь же находилась лаборатория, в которой Владимир Леонидович занимался наукой — зоопсихологией. Он был знаком и сотрудничал с Сеченовым, с Павловым, то есть всерьез занимался психологией животных, что помогало ему создавать цирковые номера. По поводу названия есть такая версия: Дуров говорил, что в его доме ему остается только маленький уголок, все остальное занято животными.

— Для меня как зрителя Дуровы — это слоны. Когда в вашей семье появился первый слон?

— Первого Владимиру Леонидовичу в Германии продали как карликового, но он потом вымахал в обычного большого слона. Я думаю, что до него у российских цирковых артистов не было слонов, исторических подтверждений этому нет. Потом, у последующих поколений — у моего папы, у его двоюродного брата, у двоюродной сестры Терезы Васильевны Дуровой, у всех были слоны. Тереза Васильевна даже сделала номер «Акробаты на слонах». Я работал с самыми разными животными — у меня и жираф был в свое время, первый, кстати, в истории русского цирка, были морские львы и шимпанзе (у нас аттракцион назывался «Все на свете»). Был номер «Гепарды на свободе» — без решетки, поводков и ошейников работали два гепарда.

— А как это вообще возможно? Хищники, они же не могут не беспокоиться, когда рядом столько объектов охоты.

— Мне просто повезло с местом, где я готовил аттракцион, — это был старый харьковский цирк, в котором сиденья были убраны, а зал имел форму бочки. И если убрать два прохода, получалось замкнутое пространство. Бежать было некуда, кроме того, мы работали в полумраке, а гепарды дальнозоркие, вблизи видят не очень хорошо, а когда темно, они людей в зале не видят. И работали мы так, что они знали: здесь угощают, а там неизвестно что. Два года я готовил этот номер, и они привыкли. Потом, когда мы ездили в другие цирки, я на всякий случай ставил людей по кругу, чтобы зритель не волновался, и мои гепарды прекрасно работали. Весь их интерес был на мне, потому что я старался не давать им возможности отвлекаться, брал внимание на себя. Никто, кстати, этот номер не повторил до сих пор.

— Как этот дом и его хозяин, основатель династии Дуровых, пережили революцию?

— Владимир Леонидович революционные годы прошел без потерь. Во-первых, он всегда клеймил царское правительство, острые репризы у него были не только в России, но и в Германии. У него был номер, когда свинья выходила на манеж и подкапывалась под кайзеровский шлем с пикой. И когда его спрашивали: «Дуров, что хочет ваша свинья?», он говорил: «Das Schwein will einen Helm» («Свинья хочет шлем»). А получалось — «свинья Вильгельм». Его судили в Германии, какой-то известный адвокат его защищал. А здесь, в России, его высылали из городов, штрафовали, у него была знаменитая история с градоначальником по фамилии Зеленый в Одессе, когда он свинью покрасил в зеленый цвет.

После Одессы он переехал в город Тамбов, если я не ошибаюсь, и к нему сразу пришел полицейский пристав, сказал: «Господин Дуров, мы знаем ваш острый язычок и сразу предупреждаем, что у нашего градоначальника фамилия Хвостов. Поэтому в вашем номере мы категорически запрещаем произносить слово «хвост». Дуров согласился: «Если начальство приказывает, буду молчать». На премьере выпускает на манеж несколько собак, у которых на хвостах висят большие бутафорские замки. И молчит. Публика начинает спрашивать: «Дуров, в чем дело?», а он жестами показывает, мол, мне запрещено говорить. И когда уже люди с галерки начали кричать: «Объясни, в чем дело», он сказал: «Простите, но губернатор про хвост (на слух воспринималось как «губернатор-прохвост») запретил упоминать». Вот такие вещи происходили.

Революцию он встретил радостно. Не знаю, что у него в душе творилось, но после революции правительство учло его заслуги перед народом, и здание театра ему оставили, назвали улицу его именем, положили ему довольно приличную зарплату как директору театра, и он до последних своих дней жил здесь и работал. Вот в этом театре «Крошка».

— Вашему отцу, наверное, уже не пришлось выбирать, чем заниматься, надо было продолжать фамильное дело.

— С отцом получилась такая история. Он в восьмилетнем возрасте остался без родителей и попал на воспитание к своему деду. И дед по законам того времени, чтобы стать опекуном, должен был его усыновить. Дед его воспитывал и, естественно, обучал всему, что знал. Хотя отец тяготел к драматическому театру и даже учился в студии Завадского. Когда дед узнал об этом, он топнул ногой и пригрозил: «Фамилию отберу». Дед строг был с домашними.

— Я видела фильм 60-х годов, где вы, совсем еще молодой человек, работаете в номере с отцом и говорите в камеру, что всегда мечтали этим заниматься. Это правда, работать в цирке было вашей мечтой?

— Когда я был совсем маленьким, мечтал работать поваром. Или пожарным. Но если всерьез, конечно, я с раннего детства понимал, что мне придется заниматься цирком, и меня это не угнетало, наоборот.

— А с какими животными вы начинали работать?

— Я начал работать в неполных шесть лет — конечно, работой это можно назвать с натяжкой, я выходил на манеж, помогал, ассистировал, но своих животных у меня не было. Первое животное, которое было подготовлено с моим участием, — это собака, которая таблички приносила. Был такой номер — «Собака-математик». Потом появился шимпанзе, потом маленький слоненок. Я еще какое-то время работал с двумя медвежатами, но они быстро растут и ребенку опасно с ними работать. Медвежат забрали взрослые. А потом мне пришлось работать со всеми отцовскими животными. Он доверял мне какие-то фрагменты: «Давай сегодня попробуем это». И я работал.

— А что надо, чтобы работать с животными? Надо быть сильнее, давать им почувствовать, что ты вожак стаи?

— Вы знаете, самое главное — проявить любовь. Должны быть партнерские отношения, но все-таки животное должно чувствовать, что главный в этом партнерстве — человек. Отношения должны быть очень хорошими, потому что животные злопамятны, особенно слоны, они спустя десятилетия могут вспомнить человека, который причинил им зло, и его наказать. Такие случаи были. Ну, и самое главное, терпение надо иметь. Потому что вывести они могут легко, это надо в себе гасить и продолжать делать то, что ты должен делать. Настойчивость и терпение — это основные качества, которые должны быть у дрессировщика.

— Вы несколько лет работали во Франции, с каким номером?

— Со слонами. Считается, что у слона человеческий век, до ста, конечно, не все слоны доживают, как и люди. Но моя слониха, с которой я 50 лет работаю, до сих пор со мной. Брал я ее маленькой.

— Она, наверное, уверена, что это она вас опекает.

— Считает себя народной артисткой, конечно, делает то, что хочет. Одолжение нам делает. Но ничего, мы ее ценим за ее прошлые заслуги, она у нас самая-самая.

Сейчас стало сложно с приобретением экзотических животных, принята конвенция, которая разрешает продавать в цирк только тех, которые в третьем поколении рождены в неволе. И я последние 15 лет работал только со слонами.

Вот сейчас мы получили маленьких из Мьянмы, в подарок нашему театру прислали трех слонов. Одного мы отдали, потому что территория нашего театра не позволяет держать столько слонов, а с двумя сейчас понемногу занимаемся. Они не такие уж и маленькие, им чуть больше десяти лет, но все-таки дети.

— Как получилось, что вы стали худруком театра зверей «Уголок Дурова»?

— Вы знаете, это же было еще при моей сестре, она предложила мне не возглавить, а перейти. А когда не стало Натальи, были разные варианты, но в итоге я остался и стал руководить. Был худруком больше 15 лет, а сейчас вот передал руководство дочке, она тоже Наталья.

— Что такое театр зверей? Чем он отличается от цирка?

— Когда я пришел, я старался приблизить наши спектакли именно к театру, потому что был период, когда все выглядело как цирк на сцене. Разница в чем? Цирк — это искусство достижений. Больше, выше и так далее. Если все делают три сальто-мортале, а кто-то сделал четыре, это приветствуется. Мы к этому не стремимся. Мы ставим сюжетные спектакли, и даже если показываем дивертисменты, то и там номера объединены общей мыслью, которую мы стараемся донести до зрителей. Поскольку наши зрители в основном дети, а детям ближе всего сказка, сценарии я пишу сказочные, уже написал больше 25 сценариев, и по ним поставлены спектакли.

Почему я это делаю? Дело в не в том, что я такой жадный, есть, конечно, более талантливые сценаристы, чем я, но они не знают наших тонкостей. Не знают, к примеру, каких животных нельзя выводить друг за другом. Чтобы это понимать, надо быть дрессировщиком.

Мы стараемся показать красоту общения животного с человеком и не всегда рвемся показывать суперсложные трюки. Нам важнее показать, что животное это делает с удовольствием, если не хочет, мы его не заставляем.

— Какие животные у вас сейчас работают?

— Из крупных — слоны, морские львы, шимпанзе, есть группа обезьян, группа рысей, группа волков, пони, нутрии есть, вороны, попугаи.

— Говорят, что когда Гаэтано Чинизелли строил свой цирк в Санкт-Петербурге, он конюшни сделал такие, что петербуржцы специально приходили на них посмотреть. Вы открыли новую сцену, а есть ли там новые помещения для животных?

— Во-первых, сейчас стали очень строго к этому подходить, ввели лицензирование — я сам на всех совещаниях за это голосовал, но я хотел, чтобы лицензировали не помещения, а людей, которые занимаются с животными. Но пошли другим путем — стали лицензировать организацию. Животным увеличили территорию, и для нас это сейчас беда, потому что, когда мы проектировали новую сцену, на это не рассчитывали.

Крупные животные — морские львы, допустим, — старенькие стали, у одного зубов нету, но все равно выходят на сцену, потому что пока животное работает, оно живет, если перестает выступать, быстро сгорает. Понятно, что он будет до конца жизни с нами. А нам нужно учить нового, а другого бассейна у нас нет. Вот сейчас старое здание должны вроде бы снести и построить новую сцену. И там мы уже думаем, как бы сдвинуть зрительный зал так, чтобы сделать закулисную часть побольше.

— Для театров, которые работают на детскую аудиторию, наступает горячая пора — подготовка новогодних елок. Что вы придумываете к Новому году, какие спектакли?

— Репетируем спектакль, который назвали очень просто: «Вслед за старой сказкой». Сюжет очень похож на «Царевну-лягушку», но так как мы лягушек не дрессируем, а одевать человека в костюм лягушки тоже не хотим, у нас братья, которым пора жениться, отправляют три стрелы и находят себе невест в разных частях света. У одного в Индию стрела улетела, у другого в дремучий лес, у третьего недалеко от дома. И в финале, когда у них уже свадьбы, появляется Дед Мороз. Это мы ставим для самых маленьких на старой сцене. А на новой у нас пойдет тот же спектакль, который шел в прошлом году, — «Каникулы джинна». У нас все желающие не успевают посмотреть новогоднюю программу, хотя мы начинаем в декабре и заканчиваем в последнее воскресенье января, поэтому мы решили ее повторить.

— А кто у вас главные звезды? Кого зрители больше всего любят?

— Ну конечно, все ждут бегемота и слонов, потому что они большие и симпатичные. При Наталье Юрьевне был номер с тиграми, потом дрессировщика не стало, и я сказал, что больше у нас тигров не будет, потому что хищникам нужна клетка, а это не наш формат.

— Как тренируют бегемота, не могу себе представить. Как можно уговорить бегемота что-то сделать?

— Это непросто. Тот бегемот, который был здесь раньше, 30 лет подряд прослужил, он у нас нахулиганил, напал на человека. Естественно, после такой выходки мы уже не могли брать его в работу, долгое время искали ему место и вот сейчас передали его в Казахстан, в зоопарк. Там нашего бегемота ждала невеста, она прекрасно его приняла и есть предположение, что скоро появится потомство.

А второй наш бегемот, как выяснилось, это девочка — у них очень трудно определить пол, — попал к нам совсем малышом, и дрессировщик с ним работает, приучает его к себе. Беда в том, что мы не можем показывать его на одной и второй сцене, потому что надо идти через двор. Расстояние небольшое, 200 метров, но их надо пройти, а русская зима для бегемота холодновата. Пытались сделать для него надувной тоннель, но так и не получилось.

— Теперь большая часть хозяйственных забот легла на хрупкие плечи вашей дочери. Я знаю, что она, как ваш отец, пыталась уйти от судьбы, но вернулась.

— Ее очень прельщали акробатические жанры, она хотела работать в воздухе. Я ей сказал: «Пожалуйста, никто тебе мешать не будет, но тебе придется сменить фамилию. Смешно будет — выходит Наталья Дурова и вдруг лезет под купол». Она расстроилась сначала и какое-то время, недолгое, поработала не в цирке, но потом поняла, что никуда не денется. Цирк затягивает.