Александр МАТУСЕВИЧ

03.05.2024

Сцена им. Бориса Покровского Большого театра получила репертуарную новинку — детскую оперу «Питер Пэн» Андрея Рубцова. Главное достоинство новой работы — высокий уровень исполнения. Театральное же воплощение можно похвалить за яркость и динамичность, отдав должное отчаянной попытке вписать масштабную сказку в формат камерного пространства.

Питер Пэн — герой нескольких сказочных повестей шотландца Джеймса Мэтью Барри. Это персонаж знаковый для западного менталитета: его истории входят в обязательный шорт-лист литературы для детей в англоязычном мире наравне с книгами про Алису Льюиса Кэрролла и Мэри Поппинс Памелы Трэверс. Хотя первые русские переводы были сделаны еще до революции, а кое-что переиздавалось и в советское время, по-настоящему Питер Пэн стал известен только ближе к началу 90-х: толчком к этому стала первая отечественная экранизация, осуществленная в 1987 году Леонидом Нечаевым на «Беларусьфильме».

Идея сделать оперу про Питера Пэна появилась в Красноярске, московский композитор Андрей Рубцов написал музыкальную сказку на либретто Марии Тихоновой и Федора Бусова именно для местного оперного театра. Мировая премьера с успехом прошла в декабре 2019-го. Теперь же оперный Питер Пэн появился в Москве, на Камерной сцене Большого театра России, который решил сделать собственную постановку по новой опере.

Прекрасно, что взялся за это не кто иной, как Большой театр, однако Камерная сцена — не лучшее место для многолюдного произведения, изначально рассчитанного на солидное пространство и внушительные технические возможности. Впрочем, следующей премьерой здесь числятся «Паяцы» — опера, еще менее уместная в камерном формате.

Невозможно не заметить, что постановке опытной Нины Чусовой здесь тесно. Как бы виртуозно ни были сделаны мизансцены, остается ощущение толкотни, назойливого мельтешения — этому в немалой степени способствует и жизнерадостно-анимационная сценография Виктора Платонова и его команды (художник по костюмам Евгения Панфилова, световик Евгений Подъездников, видеохудожник Алан Мандельштам). Все здесь пестро, бойко и невероятно динамично, но этот постоянный драйв в итоге скатывается в некоторую монотонность и утомляет — что взрослых, что детей.

Не способствуют удержанию внимания и музыкальные достоинства партитуры. Язык композитора Рубцова — демократичный, основанный на мелодизме и вовлечении в музыкальную ткань всего музыкального контекста современности: модные ритмы присутствуют здесь смело, не стесняясь попсовости и общедоступности. Это безусловный плюс, и не только потому, что с детьми стоит говорить без зауми, но и потому, что опера — жанр, замешанный на пении, и без сильного мелодического начала он вырождается. Оперу Рубцова ревнители академизма тут же записали в мюзикл: если вы слышите сладенькие связные мелодии, напоминающие эстрадные, разве может это быть оперой? Современная опера — обязательно что-нибудь высокоинтеллектуальное и неудобоваримое для ушей, а если ушам комфортно, то это мюзикл — так сегодня мыслят даже сторонники мелодизма. На самом деле возвращение мелодии в оперу — единственно возможный путь ее реанимации, без этого она вымрет окончательно, превратившись в постмодернистский шум.

Однако демократический музыкальный язык сам по себе только полдела. К сожалению, музыка у Рубцова в целом довольно клишированная и не запоминающаяся; в ней будто бы все есть, все на месте — и тематизм, и умелое обращение с оперными формами, и разнообразие оркестровки, однако ощущение «где-то уже такое слышал» не покидает на протяжении всего вечера. Воспринимать такую музыку легко, но она не цепляет, оставаясь саунд-треком, аккомпанементом театральному действию. И вот тут с ревнителями академизма можно согласиться: опера без ярко выраженной индивидуальности, где музыкальная драматургия не главное — это разве опера? Но и не мюзикл, которому по-хорошему должны быть присущи те же оперные характеристики, а скорее музыкальный спектакль.

Словом, многие исходные для создания театрального шедевра здесь, похоже, отсутствуют. И все же вопреки этому спектакль получился — благодаря качественному исполнению, пению и игре артистов Камерной сцены, больших и маленьких артистов. Особенно порадовал детский хор Маргариты Лобыревой, певший чисто, бойко, слаженно. Благодаря титаническим усилиям постановщиков втиснуть разномастное действо в пространство неподходящей сцены получились даже цирковые тюки Андрея Кольцова. Удачной кажется и идея с кукольным театром: Чусова вменила управление марионетками оперным артистам, и они с этим справились, несмотря на то, что задач у них в спектакле, и весьма сложных, хоть отбавляй.

Все это не придало спектаклю серьезности — история не желающего взрослеть мальчика Питера Пэна в либретто оперы существенно очищена от философичности первоисточника, акцент сделан на развлекательности. Однако какие-то важные вопросы в спектакле поставлены — надо ли взрослеть, если да, то как и когда, следует ли с этим торопиться, что есть любовь, а что жестокость, ответственность за себя и за другого… То есть педагогический потенциал продукт все же имеет и послание юной аудитории несет.

Исполнение вполне соответствует уровню Большого театра: отличный вокал демонстрируют Роман Коллерт (Питер), Александра Наношкина (Венди), Тамара Касумова (Фея Динь-Динь) и другие артисты, добивающиеся в целом качественного ансамбля. Не всегда хорошо с дикцией — пропеваемого текста в опере много, возможно помогла бы бегущая строка, которую все чаще используют сегодня даже в русских операх. Качественно звучат хор (хормейстеры Александр Критский и Павел Сучков) и оркестр, ведомый, как в старые добрые времена, самим композитором, выступившим в качестве дирижера-постановщика собственной оперы. Словом, несмотря на многочисленные «но», спектакль для семейного просмотра в целом получился.

Фотографии: Павел Рычков/предоставлены пресс-службой Большого театра.