Татьяна ФИЛИППОВА

23.09.2022

Театр «Мастерская Петра Фоменко» открыл 30-й сезон спектаклем «Комедия о трагедии», поставленным к 90-летию основателя «Мастерской». Худрук театра Евгений Каменькович рассказал «Культуре» о предстоящих премьерах и о том, как «фоменки» будут отмечать свой юбилей.

— Евгений Борисович, на сборе труппы вашего театра кто-то из актеров спросил, что с медным пятачком Петра Наумовича Фоменко, не забыли ли положить его на край отремонтированной летом сцены. Это какой-то заветный, исторический пятачок?

— Есть такая театральная примета: когда открывают новую сцену, надо прибить к ней пятачок на удачу, и, когда мы в 2008 году «Бесприданницей» открывали новое здание театра, Петр Наумович это сделал, и сейчас, как видите, актеры следят, чтобы этот пятачок вернулся на свое место.

В любом театре внутренняя жизнь прекрасна, но мне кажется, что из-за Фоменко она у нас особенная. Помимо того, что он был гениальным режиссером, он был удивительным знатоком людей, и у каждого из работающих здесь было ощущение, что Петр Наумович знает про него все. Он мог подойти в самый неожиданный момент, помочь чем-то — не в репетиции, а вообще в жизни. Это же спорное утверждение, что русский театр — обязательно дом, семья. В русском театре бывает много несчастливых семей, с какими-то жуткими конфликтами. Но мне кажется — постучу по дереву, чтобы не сглазить, — что мы все эти тридцать лет живем счастливо. Мои коллеги-режиссеры надо мной смеются, говорят: «Тебе легко, ты работаешь в театре, где одни родственники». Но это действительно так, и это прежде всего из-за Петра Наумовича. Он и курс в ГИТИСе очень странно набирал: подолгу беседовал с людьми, никогда не полагался на первое впечатление.

— Директор вашего театра признался, что он продолжает внутренний диалог с Петром Наумовичем. Вы, наверное, тоже мысленно с ним разговариваете. О чем вы говорите?

— Вы знаете, когда командуешь такой талантливой бандой, как у нас, все решает выбор материала. Приходится ежедневно искать пьесу, я это называю — искать Вампилова. Я читаю все толстые журналы, там редко печатаются пьесы, но любой роман, повесть я пытаюсь представить себе на сцене. Когда что-то находишь, всегда думаешь, как бы Фоменко к этому отнесся.

— В спектакле «Комедия о трагедии», который поставил Евгений Цыганов, использованы видеозаписи репетиций Петра Наумовича пушкинского «Бориса Годунова», и его реплики, замечания настолько парадоксальны, что хочется еще раз их услышать.

— Я горжусь этим спектаклем, потому что, по-моему, изобретен новый жанр. Режиссер спектакля, который не был выпущен, Петр Наумович провел со своими учениками читки, потом остановил репетиции, а через год его не стало, ­— полтора часа из трех часов присутствовал на сцене. Это поразительно. У этого спектакля большая перспектива, потому что из почтения к Фоменко ребята актеры реагируют на реплики не так быстро, как хотелось бы, но спектакль живет, развивается, и это главное.

Когда мы его готовили, наш актер Федор Малышев взял еще три трагедии из четырех «Маленьких трагедий» и сделал спектакль «Рыцарь. Моцарт. Пир», который играется в фойе. Все зрители, то есть все тридцать два человека, сидят на вращающихся стульях, и действие идет с четырех сторон. И это тоже наше приношение Петру Наумовичу, потому что Пушкин был для него главным автором.

— Как вы собираетесь отметить 30-летие театра?

— Мы считаем днем своего рождения 13 января, и всегда в этот вечер куча капустников, представлений, сочинений, танцы до утра и так далее. А в прошлом году из-за пандемии мы были лишены своего внутреннего праздника. Надеемся, что сейчас нам ничего не помешает и мы 13 января 2023 года соберемся и отметим круглую дату. Ничего такого специального и никакого подведения итогов не ожидается. Просто будем работать.

— Вы сказали, что режиссер все время ищет пьесу, но вы-то всегда находите большой роман.

— Вы знаете, сейчас мы все-таки нашли «Блоху» Замятина, и я давно не получал такого удовольствия, поскольку параллельно актерская группа делала инсценировку по сказке Бориса Шергина. Я им дал «Блоху», и они были счастливы: «Тут же все написано!» Не знаю, получится ли у нас выпустить спектакль в конце этого сезона или только в следующем, но уверен, что мы «Блоху» от себя не отпустим.

— Спектакль «Двадцать третий», который, видимо, будет главной премьерой нового сезона в «Мастерской Фоменко», тоже вырос из актерской инициативы?

— Тут все просто: Володя Топцов перечитал «Черный обелиск» Ремарка, к нему присоединился Юра Буторин. Поскольку они были вместе со мной в «Улиссе», то прошли мощную школу прозы. Потом, когда я к ним присоединился, мы взяли еще военные рассказы Ремарка и сделали инсценировку.

Мне кажется, что Ремарк, даже когда он пессимистичен, оставляет какую-то надежду. Когда я читал роман, у меня почему-то было замечательное настроение, несмотря на почти тотальную нищету всех героев и все коллизии их жизни. Так совпало, что там действие происходит в 1923 году, а у нас спектакль выйдет в 2023-м, отсюда и название: «Двадцать третий». Но пьесу я продолжаю искать.

На старой сцене мы надеемся выпустить постановку по рассказам Мопассана. Это работа Юры Титова, и там очень хитрая сценография. Помимо этого, у нас, как всегда, очень много неформата: тот же Юра Титов с тем же Буториным и Орловским сделали прекрасный, на мой взгляд, вечер по Жаку Брелю. Я их в два раза старше и с Брелем познакомился тысячу лет тому назад, а вот почему они интересуются его песнями сейчас, для меня удивительно, но они очень откровенно говорят о том, как Брель возник в их жизни. Мне кажется, это предмет искусства.

Поскольку у нас, как я говорил, банда творческая, часто возникают какие-то неожиданные работы. Катя Смирнова сделала композицию по стихам Марины Цветаевой, и я считаю, что зритель должен это увидеть. Когда идут вступительные экзамены в ГИТИС, ты Цветаеву и Ахматову начинаешь ненавидеть, потому что любая девочка считает, что она так настрадалась в жизни, что может читать эти стихи, и к третьему туру тебе становится плохо. А Катя так прочитала все это в маленькой комнате, что получился какой-то джаз. У нас такие радости случаются очень часто.

— На «Кинотавре» в прошлом году показывали фильм Сергея Осипьяна «Портрет незнакомца», в котором снималась вся труппа «Мастерской Фоменко». Похоже, что вы наконец нашли способ занять творческую банду полностью и надолго.

— Трудно придумать спектакль, в котором можно было бы занять всю труппу — у нас в труппе 61 человек, — а вот в кино это возможно, и это большое счастье, что у нас есть Сережа Осипьян и что он тоже наш родственник, муж Ксении Кутеповой. Сережа обладает невероятным терпением и мудростью, все выкрутасы артистов, несогласия, споры он легко преодолевает: у меня был один съемочный день с ним, и я это почувствовал на собственной шкуре. Снять «Портрет незнакомца» нам помог банк ВТБ, который стал спонсором этого фильма, а сейчас появилась кинокомпания, которая берет на себя все расходы, и мы в нашем театре будем снимать шестисерийный сериал с участием всех наших актеров.

— Попробую угадать жанр. Комедия?

— Это будет детектив про театр. Вернее, даже про два театра. К нам на гастроли — именно к нам, в «Мастерскую Петра Фоменко», многие актеры будут играть самих себя, — приедет провинциальный театр. А дальше рассказывать не могу.

— В этом году ГИТИС отмечает 100-летие режиссерского факультета. Как меняется профессия режиссера и что в ней главное?

— Аббревиатуру ГИТИС и режиссерское образование ввел, как мы считаем, Всеволод Эмильевич Мейерхольд, мы будем именно это отмечать. Главное в режиссерской профессии — образное мышление, тут другого ответа быть не может. А как она меняется… Вы знаете, в ГИТИСе все курсы на режиссерском факультете смешанные, режиссерско-актерские, а у нас с Дмитрием Анатольевичем Крымовым есть еще и художники, мы вместе занимаемся. Мне кажется, что все стали большими индивидуалистами. Я знаю почему, и вы знаете. Это из-за интернета. Я в телефоне, я в компьютере. Понятно, что на время репетиций все это убирается, но когда в кафе люди сидят друг напротив друга и каждый смотрит в свой телефон, это просто катастрофа.

И еще в режиссуре очень важно сейчас уметь отделить собственное режиссерское творчество, собственный метод, манеру, от того, что можно взять в интернете. Потому что сейчас почти все спектакли снимаются, столько есть прекрасных технических приемов, но все равно, как мне кажется, выигрывает тот, кто занимается настоящим режиссерским сочинением, когда все идет через живого человека.

Мне кажется, что сейчас есть часть людей, постриженных под одну гребенку, усредненный псевдопсихологический театр, как я это называю, но есть и люди со своим абсолютно почерком. Спектакли Бутусова всегда можно отличить от спектаклей Крымова, Женовача или Додина. Собственный почерк есть и у многих молодых режиссеров.

— Сейчас в Москве сложилась парадоксальная ситуация — не хватает режиссеров, которые могли бы возглавить театр. Поколение харизматичных худруков уходит, а смены нет, потому что не у всех были ученики.

— Мне кажется, у нас совершенно напрасно боятся отдавать театр в руки молодых режиссеров. Я всегда привожу один пример: премию Станиславского лет десять назад получил Тревор Нанн, крупный британский режиссер, который стал художественным руководителем Королевской Шекспировской компании в 28 лет. Я уверен, что надо рисковать и не бояться. Анатолий Александрович Васильев, признанный бог нашего театра и крупнейший ученый театральный, тоже недавно об этом говорил. Театр — искусство молодых. Почему-то молодым артистом быть можно, а театром руководить нельзя. Я бы рискнул. Все равно сейчас контракты заключаются на год, на два.

Фотографии: Л. Герасимчук и Ксения Исакова /предоставлены театром «Мастерская Петра Фоменко».